- Но Сирина сказала, что они постоянно бывают в том самом святилище - около андановой рощи. Вчера даже чуть не открыли дверь в акру, а ведь туда могут входить только члены семьи Бастиани, и то не все. Странная ты девочка, Арда. Почему тебе вечно хочется туда, куда нельзя? Ты как будто притягиваешь к себе неприятности. Даже эти фигурки из глины, которые ты даришь Сирине... Ими уже завалена вся её комната. У тебя какая-то странная, извращённая фантазия, и это плохо влияет на мою сестру.

- Я дарю Сирине то, что ей нравится, - ответила я вызывающим тоном, не скрывая, что нападки Росса меня не на шутку раздражают. В конце концов, что он о себе возомнил, этот будущий коп? По какому праву он разговаривает со мной, как с преступницей какой-то? - И кто сказал, что нельзя ходить в святилище Упуата? Оно всегда открыто, и там нет ничего страшного.

- И правда, Росс, - поддержала меня госпожа Дамьен. - По-моему, ты делаешь из мухи слона. Ну сам посуди - что там с ними может случиться?

- Но зачем непременно ломиться в двери, предназначенные только для особ королевской крови? - не унимался Росс.

- Никто туда и не ломился, - вмешалась Сирина.

Услыхав наш спор, она вышла из своей комнаты в гостиную. На ней был длинный халат, накинутый поверх ночной рубашки.

- Тебе не следовало вставать, - тон Росса сразу смягчился.

- А тебе не следует наезжать на Арду, - сердито сказала Сирина. - С тобой и поговорить ни о чём нельзя, вечно всё раздуваешь. Мы совсем даже не открывали эту дверь. Её вообще невозможно открыть.

Похоже, Сирина раскаивалась, что была слишком откровенная с братом, и спешила исправить свою ошибку.

- Но ты же говорила, что появилась щель...

- Да нет, ты не понял... Нам сначала так показалось, а это была просто тень.

- Знаешь, Росс, ты выдумываешь ещё больше, чем эти девчонки, - засмеялась бабушка. - Ну где же им открыть эту дверь? Ты же сам там был и видел её. Стена стеной. Чтобы её открыть, надо знать секрет, который Бастиани сроду никому не выдадут. Только думаю, дело тут не в колдовстве. Скорее всего, это очередное чудо науки и техники. На Бастиани же вечно работают специалисты, за которыми охотятся агенты всех спецслужб Галактики.

- Тайны, тайны... - усмехнулся Росс. - Говорят, Бастиани очень любят окружать себя тайной, только вот, может, за этим ничего не стоит.

- Тогда тем более нечего поднимать шум из-за пустяков, - решительно заявила госпожа Дамьен. - Что с тобой, Росс? Девочка пришла навестить больную подругу, а ты с порога устраиваешь ей допрос! Возьми свободные дни, у тебя же переработка. Тебе надо хотя бы немного отдохнуть, иначе ты станешь совершенно невозможным.

- Ты на Росса не обижайся, - сказала она мне, когда я уже собиралась уходить.

Сирина приняла лекарство и только что уснула.

- Работа, учёба... Он страшно устаёт. Он же с четырнадцати лет глава семьи. Молодой парень, а жизни никакой. Стар да мал на руках... Да и ревнует, наверное. Сирина сейчас только о тебе и говорит. Росс её очень любит, к тому же он привык быть её самым близким другом и защитником. Только вот никакая любовь не защитит нас от болезни и смерти.

- Но ведь Сирина выздоровеет? - спросила я. - Её же лечат лучшими лекарствами.

- Да, конечно, детка, - кивнула госпожа Дамьен, торопливо сунув мне свёрток со своим знаменитым миндальным печеньем, которым она иногда угощала нас с мамой. - Иди, а то уже поздно.

В тот вечер я впервые жевала это печенье без малейшего удовольствия, как будто это был обыкновенный хлеб.

- Что с тобой сегодня? - спросила мама за ужином. - Если опять неприятности в школе, выкладывай сразу.

- Нет у меня никаких неприятностей, - огрызнулась я.

В тот день я до самой ночи просидела в Интернете - хвала богине, все, кто жил при храме, пользовались им бесплатно. За него платили те же, кто финансировал здешний Научный Центр. Бастиани.

Странно, но достаточно чёткой информации о хризосоме я не нашла ни на одном медицинском сайте. Меня вообще-то интересовал только один вопрос, но именно на него я и не могла найти ответа. Только в двух местах говорилось, что, если захватить эту болезнь в самом начале, она почти полностью излечима, хотя многое зависит от индивидуальных особенностей организма. Зная названия лекарств, которые принимала Сирина, я выяснила, что это всего лишь сильные обезболивающие и препараты, способствующие быстрому заживлению наружных язв.

"Никакая любовь не защитит нас от болезни и смерти". Меня поразили не столько слова госпожи Дамьен, сколько горечь, которая словно бы выплеснулась вместе с ними наружу. То, что в судьбе Сирины принимают участие могущественные Бастиани, всегда внушало мне надежду на её выздоровление, но сейчас я вдруг подумала о том, что промежутки между обострениями становятся всё короче и короче, а сыпь и коросты на теле моей подруги заживают гораздо медленнее, чем раньше.

- Сейчас вообще много заболеваний, прогнозировать течение которых очень сложно, - сказала Пианха, когда я заговорила с ней о болезни Сирины. - Освоение новых миров повлекло за собой всевозможные мутации, и вирусов это тоже касается...

- Госпожа, ответьте мне на один вопрос, но только, пожалуйста, честно. Я знаю, детей иногда обманывают, потому что хотят защитить. Я ведь и так уже почти догадалась... Сирина Дамьен не поправится?

- Нет, Арда, - немного помолчав, ответила хем-нечера. - Все эти дорогие лекарства лишь облегчают её страдания. Избавляют от болей и нестерпимого зуда. Болезнь давно уже поразила внутренние органы. Сирина обречена. Надеюсь ты понимаешь, что она не должна об этом знать?

- Конечно, - кивнула я, проглотив комок. - А сколько ей осталось?

- Месяца три, не больше. Возможно, на этот раз её ещё поднимут на ноги, но следующий кризис будет последним. И, надеюсь, коротким. На самой последней стадии эта болезнь развивается очень быстро. Родные Сирины всё знают, хотя, может, и надеются на чудо.

По тону Пианхи я поняла, что она ни на какое чудо не надеется и советует мне заранее смириться с неизбежным.

Возможно, я бы и смирилась, если бы не один случайно услышанный разговор.

Прошло чуть больше месяца. Сирина поправлялась и после зимних каникул собиралась пойти в школу. Каникулы падали на месяц риан - самый дождливый в году. Первые три недели дул северо-восточный ветер и непрерывно шли проливные дожди. Потом их сменили короткие, бурные грозы. В промежутках между ними над Кемтом висел влажный туман, кое-где атакуемый солнечными лучами. Пробивались они редко и ненадолго, так что ясных дней в риане и следующем за ним мирале было мало. Впрочем, это никого не огорчало. Короткий сезон дождей и туманов не позволял нам по-настоящему соскучиться по солнцу.

Я почти все каникулы сидела дома и лепила из глины всяких крылатых тварей. Большинство из них получались похожими на сфинксов.

- Великая Баст, что это за чудища! - восклицала мама, глядя на мои поделки. - Странные у тебя фантазии. Мне и в самых страшных кошмарах такое не снилось.

Я заметила, что Пианха исподтишка наблюдает за мной, и старалась не впадать в уныние в её присутствии. Я вела себя так, как будто и не было того разговора, после которого я стала часто думать о смерти. Настолько часто, что из смутной тени она временами превращалась в почти материальное существо, наблюдающее за нами из-за каждого угла, способное изменять свой облик, но при этом всегда узнаваемое. Наверное, Пианха жалела, что была со мной так откровенна, но я вынудила её, и теперь мне не хотелось, чтобы она себя упрекала. В конце концов, я страдала куда меньше, чем бабушка Сирины и её брат. Несмотря на всю свою неприязнь к Россу Дамьену, я не могла не признать, что сестру свою он действительно любил. А я... Я была знакома с Сириной всего полгода и со смутным чувством вины осознавала, что привязалась к ней гораздо меньше, чем она ко мне. Я знала: мне было бы намного хуже, если бы смерть угрожала маме или, например, Рамзесу Танамону... От таких мыслей у меня окончательно портилось настроение, и я старалась чем-нибудь себя занять, чтобы вообще ни о чём не думать.