Через несколько дней фигурка исчезла. В то утро, когда я это обнаружила, мама сообщила мне, что храм посетило семейство Бастиани из Дома Сенеферы. Сейчас они все в питомнике. Принцесса Аменардис захотела ещё одного тамитского котёнка, вот они и приехали - выбрать. До сих пор помню, как у меня колотилось сердце, когда я бежала в питомник.

Они действительно были там. Все, кроме Рамзеса. Говорили, что этим утром он отправился в космопорт. Ему нравится путешествовать по другим планетам, и Анхиера поощряет его любознательность.

- Он редко бывает с семьёй, - сказал мне Гор. - Опекунша позволила ему поселиться отдельно. А в каникулы принц Рамзес обязательно куда-нибудь уезжает. Сейчас как раз каникулы.

Говоря это, старый мастер как-то странно на меня смотрел. Он явно заметил моё огорчение.

Рамзеса я в тот день не увидела, зато хорошо рассмотрела представителей Первого Королевского Дома. Больше всего меня поразила правящая чета - принцесса-небет Анхиера VIII и принц-неб Саамон. Они походили на близнецов - оба стройные, худощавые и очень высокие. Позже я узнала, что они действительно брат и сестра, только двоюродные. Их дети, принцесса Мериет и принц Семенкар, тоже отличались высоким ростом. Мериет была красива, но от неё веяло холодом, и, глядя на неё, я невольно вспомнила старую сказку о Снежной королеве. Её муж Осоркон, молчаливый полноватый мужчина с довольно симпатичным, но невыразительным лицом, особого впечатления не производил, зато трудно было не обратить внимание на супругу принца Семенкара Сотис. В школе нам рассказывали, что Сотис - греческое название звезды Сириус, одной из самых ярких звёзд, видимых с планеты Терра-I, и игравшей важную роль в жизни древних египтян. Принцесса Сотис держалась так, словно она и впрямь была самой яркой звездой на небосклоне и именно от неё зависела жизнь целого мира. Она была ещё красивей, чем дочь Анхиеры, явно затмевала её своей элегантностью, но высокомерие Сотис отталкивало куда больше, чем спокойная, даже какая-то безмятежная холодность Мериет. Мягкий и добродушный принц Семенкар, внешне очень похожий на отца, постоянно улыбался и говорил хем-нечерам любезности, но мне казалось, что ему здесь ужасно скучно. И ещё я заметила, что Анхиера время от времени задерживает на мне пристальный, задумчивый взгляд. Причём один раз её взгляд был настолько долгим и цепким, что я от смущения спряталась за колонну. Может быть, Рамзес рассказал ей о том случае на дороге? А может, она догадалась, что я очень хочу увидеть её воспитанника и даже пытаюсь его приворожить... От этих мыслей я начала краснеть. В то время Анхиера и Саамон, такие высокие и величественные, казались мне полубогами, способными видеть простых смертных насквозь. Потом-то я поняла, что они всего лишь люди, но это уже потом...

Анхиера Бастиани заметила моё смущение и перестала на меня смотреть, а я продолжала изучать членов королевской семьи, по возможности оставаясь вне поля их зрения.

Принцесса Аменардис очень походила на свою мать Мериет и казалась такой же безжизненной. Меня поразила её бледность, которую не скрывал даже смуглый цвет кожи. Ростом она была с меня, но немного худее. Маленькая принцесса вяло смотрела на вольер с тамитскими котятами, а когда у неё что-нибудь спрашивали, отвечала не сразу. Её слабый тонкий голосок звучал не то устало, не то капризно.

- Она очень болезненный ребёнок, - сказала мне мама, когда знатные гости покинули питомник. - Хорошо, что у Мериет и Осоркона есть ещё одна дочь. Пианха говорит, девочек в роду Бастиани с каждым поколением всё меньше и меньше. Если Первый Королевский Дом вдруг останется без наследницы, титул небет может унаследовать принцесса из Второго Дома. Эта маленькая уродина Серкет. Двоюродный брат Пианхи - пресс-секретарь принца Сенмута, так он иногда рассказывает ей, что творится у них во дворце. А она нам рассказывает. Все любят посплетничать, даже такие воспитанные и образованные женщины, как госпожа Пианха. В городе детей принца Сенмута в шутку называют Тутти-Фрутти. Вроде бы, это выражение из какого-то древнего языка, и фрутти значит "фрукты". Сына Сенмута зовут Тутмос, а уменьшительно - Тутти, ну а Фрутти - это его сестричка, которая, судя по всему, тот ещё фрукт. К примеру, недавно вот что устроила - ещё почище, чем тогда на берегу... Гувернантка запретила ей купаться в бассейне. Там должны были сменить воду. Сказала: "Поиграй пока, деточка, в куклы. Они же у тебя такие красивые". А "деточка" от злости взяла да и переломала все свои игрушки. Всем куклам руки, ноги и головы поотрывала. А потом устроила такую истерику, что у неё на самом деле судороги начались. Пришлось вызывать доктора. А Сенмут ещё так гордится своей дочерью. Считает, что она у него очень одарённая и потому такая нервная, неуравновешенная... Не знаю, может, она действительно способная, и всё же не хочется, чтобы страной управляла такая психопатка. Надеюсь, Великая Баст этого не допустит...

Мама ещё что-то говорила, но я слушала вполуха. Меня не волновали ни Бастиани, ни их наследники. Я думала о Рамзесе.

- А я красивая?

- Пожалуй, да, - ответила мать после небольшой паузы, в течение которой изучала меня внимательным, чуть удивлённым взглядом. - Особенно сейчас, когда подружилась с расчёской и больше не бегаешь с замурзанной физиономией.

В последнее время она не переставала радоваться, что я наконец-то начала следить за собой, "как и подобает девочке". Я даже слышала, как на днях она говорила своей приятельнице Тине: "Подумать только, ещё полгода назад с боем гнала умываться. А теперь запирается в ванной на полчаса, извела моё лучшее лавандовое мыло..."

- Ты взрослеешь на глазах, - задумчиво добавила мама. - И вот что я тебе скажу... Ты будешь красивой, Арда. Да ещё и высокой, в отличие от меня. Но знаешь... Быть красивой - это ещё не всё. Я хочу, чтобы ты была умной, сильной, ни от кого не зависела. И никому не позволяла себя обманывать.

- А мой отец тебя обманул?

Я спросила и тут же испугалась. Этот вопрос как будто сам сорвался с губ.

- Твой отец мне ничего не обещал, - грустно ответила мама. - Но я надеялась... Впрочем, говорить об этом не имеет смысла. Его давно уже нет в живых... Больше ничего не спрашивай!

Она нахмурилась и прижала указательный палец к моим губам.

- Его нет, Арда. У тебя нет отца, но твоя мать тебя очень любит. И сделает всё, чтобы ты была счастлива.

Больше я не спрашивала о своём отце. И ничего не говорила матери о Рамзесе, хотя сама толком не понимала, почему. Чутьё подсказывало мне: моя мать никого ни в чём не винит и всё же чувствует себя обманутой. И она всегда будет бояться, что точно так же обманут меня.

Она очень удивилась, когда я стала проситься на скачки.

- Да не потеряюсь я, мама. Я ни на шаг не отойду от Гора, обещаю. Это же чемпионат королевства!

- С каких это пор ты увлекаешься скачками? Что ты в этом понимаешь?

- Но я же видела по телевизору.

- Ну и завтра включим...

- Нет, я хочу посмотреть, как там всё по-настоящему! По телеку - это не то.

Гор заверил мою мать, что не спустит с меня глаз, и она согласилась. Сама она в тот день не могла покинуть храм.

У старого мастера были знакомые среди служащих стадиона, так что мы оказались в первом ряду.

- Какие красивые кони! - восхищался Гор. - Если хочешь научиться лепить лошадей, смотри внимательно.

Разумеется, я смотрела во все глаза. Только не на лошадей. Рамзес был самым молодым участником состязаний. Рослый и широкоплечий, он казался старше своих неполных семнадцати лет. Почему-то я не сомневалась, что он выиграет скачки. Когда он с венком победителя на голове медленно объезжал огромный восторженно ревущий стадион, я вспомнила картинку в книге, которую мне давала посмотреть Пианха. Фараон-победитель на колеснице. Фараон Рамзес...

Он проехал в каких-то трёх метрах от нас. Он смотрел на публику и улыбался. Я пыталась понять, видел ли он меня, но его большие тёмные глаза были непроницаемы.