Ора недоверчиво морщила нос, осторожненько выглядывая из-за ствола огромного тополя.

– Я места себе не находила, я даже чай не пила!

Ну да… Чай она не пила… Кто в это поверит?! Ведьма не верила ушам. Мальчишку допрашивала звонким писком девчонка в какой-то дурацкой светлой куртенке, в смешных наушниках из какой-то драной крольчатины. Она была еще более мелкая, чем пацан, а отголоски взбалмошного характера этой особы сейчас мог услышать весь, до того безмолвный, парк.

– Как ты мог? Как ты мог пойти с этой кривоногой Надькой за билетами?! А я? Что, по-твоему, я чувствовала? Да я себе все локти искусала от ревности!!!!! Да я…

Больше Ора ничего не услышала – юноша крепко притянул к себе свою голосящую подругу и, уткнувшись лицом в его грудь, она была вынуждена замолчать.

Ора снова любовалась. Любовь, наверное, единственно прекрасное чувство на земле – будь то материнская или вот такая – юношеская. Любовь – всегда бескорыстна и всегда жертвенна. Если нет первого или второго – это совсем не любовь, даже почти сорокалетняя ведьма, ни разу не испытавшая этого чувства, понимала это.

Любовь здесь присутствовала. Девчонка беззастенчиво кормилась безоглядной любовью этого мальчишки и вот, что самое смешное (Ора это чувствовала) – скоро она жить не сможет без этого его чувства. Юнец терпеливо взращивал росток любви своей подруги – скоро она станет отдавать все больше и больше тепла и заботы своему уже любимому детенышу, ведь Любовь – это взаимность. И эта молодая пара в этот осенний вечер – уже на пути к этому. Они – пара. И они будут парой… Ведьма бродила по парку, наблюдала за милотой объятий молодых людей и вспоминала их уже взрослыми – наверное, двадцатипятилетними – они жили в ее районе и она часто их видела. В нынешнем времени они женаты и у них недавно появился второй ребенок. Молодая мамочка часто гуляет с детьми в этом парке, папа присоединяется к ним вечером. Милота… Ора вздохнула. Красивая пара. Эти молодые люди не растеряли за прошедшие годы своих чувств, может быть, сама их любовь стала взрослее. Они росли вместе со своей любовью. Эта история осеннего парка впервые так близко показала ведьме свет любви – свет блистающего облака вокруг мальчишки. Свет ее защиты…

В тот вечер Ора почти из-под ног няшной парочки подняла мокрый грязный березовый листок и положила в карман своего черного пальто, чтобы дома определить в прозрачную посудину. Этот листок стал для нее пропускным билетом в волшебную реальность того далекого осеннего вечера. Ведьма появлялась тут, когда ей нужна была подпитка, когда она уставала – от суетного мира и его ежедневных ненужностей.

Она стояла за огромным тополем сейчас и любовалась обнимашками, когда зазвонил ее телефон. Охренеть! Эти несносные технологии не оставляют в покое даже в прошлом, где она сейчас и находилась! Очуметь! Фыркая и злобно ворча, поспешила ответить на звонок:

– Да! – и вложила в это короткое слово все свое справедливое негодование.

– Ора… Я под твоей калиткой стою… – ответил ей нежный голосок.

Ведьма вздохнула, посмотрела досадливо на телефон (словно он мог ей посочувствовать), закрыла глаза и, зажав в ладошке листок, провалилась в реальность коридора своего дома. Опасливо подошла к окну… Да, за калиткой она наблюдала темную Танину макушку! Наморщила нос и нехотя открыла входную дверь. Не любила она гостей! Совсем не любила… Не привыкла она к ним – долгие годы жила здесь одна и только вот прошлым летом как-то на пороге ее дома нарисовалась приятно-круглопопая малышня с огромными черными глазами, которая заявила:

– Здравствуйте, я – Таня Волотка, Ваша племянница, дочь сестры мужа какой-то-юродной сестры Вашей мамы… На что Ора, даже не могла подобрать слов в ответ. Во-первых, она слабо разбиралась в родственных связях, но вполне могла допетрать, что дочь сестры мужа какой-то-юродной сестры мамы – это вовсе не племянница, а горааааздо дальше! Во-вторых, и в последних – она малость остолбенела и стояла сейчас решала, как и куда максимально вежливо спровадить это «сокровище», свалившееся так некстати на ее голову. По всей видимости, ее гадские намерения тут же отразились на ее же мордашке, поскольку глаза темноглазой крошки стали вдруг еще больше и она, почти всхлипывая, добавила:

– У меня совсем нет никого в этом городе. Я уже четыре месяца здесь одна. Я поступила в университет в Вашем городе. А сегодня… У меня кошелек украли… А в милиции сказали, что сама виновата – нечего «гав» на рынке ловить! И я решилась прийти к Вам… Мне тааак плохо… Моя мама так хорошо о Вас отзыва-а-а-е-е-е-ется…

И тут она все-таки заревела. По-всему, первые морщинки появятся на Орином носу – ее нос опять сморщился, как старый рваный башмак. Она представляла себе, что это были за отзывы… И зачем ей эта маленькая темноволосая неожиданность? И что делать с этим страдальческим взглядом новоявленной родственницы? И нахрена ей все это? Нет (нос опять сморщился негодующе), быть такой доброй – роскошь для ведьмы! Она помогла малышне – тогда. Так и повелось – детеныш потянулся к ней и повадился ходить в гости, тем более, что они, действительно, кажется, были условной родней (что там маман говорила о дочери сестры мужа тетки Зои? Кажется, ее Таней звать?).

– Входи… – бросила родственнице, взглянула на нее и задержалась на этом больном темном взгляде. Глаза Татьяны – это было нечто! Сами по себе волоокие, темноманящие (и зачем этой малышне такие глаза?!) сейчас были словно блюдца – широко-раскрытые, с капелькой слезы – где-то на донышке…

«Опять понесло меня куда-то… романтики, мабуть, не хватает. Надо дорамку какую-нибудь пересмотреть…» – грызнула себя Ора.

– Что случилось?..

Вопрос ведьмы словно повис в воздухе. Темноглазый ребенок смотрел на нее, а видел… Фигу, что ли?.. Ведьма потихонечку, стесняясь так, начала ржать. Эти ехидные примочки приросли к ее языку, словно новый вид рецепторов. Особый ведьминский вид, позволяющий не скиснуть от скуки. Нет, действительно, Татьяна смотрела на нее затуманенным взглядом и по всему…

– Ты влюбилась! Блин, вот же, Господи, наказание-то! Даже и не думай мне! Прекрати немедленно! Безобразия всякие вытворяет, вот же, Господи! Даже и не думай!!!! – гаркнула раздосадовано на младшую. – Вот же, не хватает людям всяких неприятностей – влюбляются они! Чиряков на попе недостаточно – заиметь надо новых! Да что же это такое, а? – вопрошающе уставилась на племяшку.

Племяшка пребывала сейчас в своем уютном мирке и только непонятно-грустно-блаженно улыбалась ей в ответ.

– Кто он? Да, что же это такое? Я ли тебе не говорила, я ли не предупреждала! Кто этот негодяй? – с пристрастием допрашивала она Татьяну.

– Парень один… Программист из соседнего вуза… Мы завтракали всегда вместе – в одной компании… и вот… – выдавила из себя девушка.

Япо-о-онский сад! Нахрен такие завтраки! Неплохо пацан позавтракал – сердцем этой дурочки! Мозговыносящий вариант! Ну, как же так, а? Ведьма разочарованно хмурила брови. Любовь – она хороша и прекрасна… Только если она чужая, если она далеко – где-то лет воосемь назад, и вынимается из белого шкафчика на час – посмотреть… Вот такая любовь – хороша! И это было ее искреннее убеждение! Ни к чему она – любовь, одни только проблемы создает в жизни! Удачный вариант – один из ста, а остальное – пустая трата здоровья, сил и драгоценного времени.

Поглядев еще пару минут на эту новоявленную сомнабулу, ведьма решительно дернула ее за руку, поднимая из кресла:

– Поехали! Тебе нужно проветриться и все обдумать! Нихрена ты не соображаешь сейчас!

– Поехали! – Ора толкала Татьяну в спину, уже запихивая в машину.

Она не позволит мелкой так позорно сдаться на милость какому-то сопляку! Нет! Малышне нужно проветриться, подумать обо всем на свежем воздухе и вытрясти все романтические бредни «во широком поле»! Ну… Как-то тааак! Они ехали за город.

Городок, в котором проживала Ора, был маленьким – несколько церквей, пара кладбищ, несколько сотен тысяч душ мирян.