В кои-то веки сюрприз Семёну удался...
Роза расстроено шмыгнула носом, поднялась с банкетки, подошла к бару и плеснула себе коньяку. Она проделывала это уже в третий раз, предлагала и Михе, но он благоразумно отказался, не рискнув разбавлять благородными напитками обеденное пиво.
- У вас есть какие-нибудь предположения, кому бы мог назначить встречу в такое время господин Винницкий?
- Как я поняла, встречу назначил не Семён... а кто? Не знаю. Я не принимала участия в делах мужа. Я искусствовед, и в юриспруденции ничего не понимаю.
Ах, говорила же мне мама: "Роза, опомнись, что ты делаешь, ты будешь с ним несчастлива - он авантюрист" Ну почему, почему я её не послушала? От дяди Марка, Сёме досталось прекрасное дело, солидная клиентура - а он! Он связался с этим бандитом Мирзоевым и дал себя убить как последний лох! Сюрприз! Вы хоть понимаете, что значит остаться вдовой в двадцать семь лет? Это критический возраст, составить приличную партию в такие годы почти нереально. Вокруг жуткая конкуренция, столько молодого мяса! Придётся уехать к сестре во Францию, в приживалки к богатым родственникам, в надежде встретить где-нибудь там, на Лазурном Берегу, достойного человека: разведённого, пожилого, с кучей детей - губы у Розы жалобно задрожали, а глаза подозрительно заблестели.
Розочка лукавила, её одиночество уже скрашивал, на Михин взгляд, очень даже сексапильный самец, загорелый мускулистый блондин, совершенно не похожий на престарелого вдовца обременённого множеством детей. Сего вьюноша, вдова, при появлении опера, бесцеремонно выпроводила восвояси.
- Роза, такая красивая женщина как вы, никогда не будет обделена мужским вниманием - Громобой многозначительно кивнул, на впопыхах оставленный вьюношем шарф на спинке стула.
Вдова небрежно передёрнула плечами - это мой тренер по фитнесу, Петя. Помогает мне поддерживать в тонусе тело, но как муж, он совершенно бесперспективен.
Роза вернулась на банкетку. Томно откинувшись на спинку, она задумчиво вертела в руке бокал с янтарной жидкостью.
Вдове были чужды предрассудки, в частности, такая нелепая условность как траур. Прелесть её фигуры подчёркивал тонкий шелковый халат вызывающе алого цвета. Она позволила скользкой ткани фривольно сползти с хрупкого плеча, и в Михиной памяти замельтешили какие-то романтичные строки: ветер колеблет свечи - целует лилейные плечи...
Где-то в районе паха зашевелилось желание...
Он уже больше часа выслушивал вдовьи стенания, но до сих пор не получил и бита полезной информации. За игрой и многословием этой женщины скрывались страх и недоверие.
Тяжёлый случай, нетривиальный.
Придётся изменить тактику, прибегнуть к физическому воздействию и провести допрос с пристрастием. "Ну, что ж, милая, ты ведь тоже этого хочешь" - с этой мыслью Громобой поднялся с дивана, шагнул к вдове и решительно отобрал у неё бокал...
- Действительно сволочь, этот покойный нотариус, изменять такой женщине, - мысли после феерического секса текли расслабленно и умиротворённо. Утомлённая вдова лежала рядом, и на фоне сиреневых шелковых простыней её кожа нежно отсвечивала жемчугом. Она потянулась как кошка, взяла с прикроватной тумбочки сигарету, прикурила и лениво пустила в потолок тонкую струйку душистого дыма:
- Будешь? - она протянула пачку и ему.
"Трежерер лайт" - Миха про себя улыбнулся - ну какие ещё сигареты может курить Роза.
Сквозь лёгкий дымный флёр он разглядывал роскошную обстановку спальни. Из-за гнутых в виде звериных лап ножек и шелковой обивки мебелей, Миха решил, что это какой-нибудь Бидермейер, а может даже сам Чиппендейл. Познания Громобоя в мебельных изысках, оставляли желать лучшего, его вполне устраивала функциональная и недорогая Икея, главное достоинство которой: надоело - выбросил. Представив Розочку на простенькой тахте в своей квартире, Миха тяжело вздохнул - составить достойную партию этому прекрасному цветку ему не суждено, а жаль.
Что ж, приятно придаваться праздным мечтам, но дело не терпит...
- Роза, ты меня боишься? Я не причиню тебе вреда, мы в одной лодке. Я попал в затруднительное положение, меня пытаются впутать в это дело, подставить.
Вдова сделала ещё пару затяжек, задумчиво глядя на Михаила из-под ресниц:
- Я видела по телевизору репортаж о смерти твоего коллеги, Всеволода Маркелова. Он приходил ко мне на второй день после пожара. Расстроенная и растерянная из-за неожиданной нелепой смерти Сёмы, я плохо соображала. Дома, у Семёна в сейфе хранились четыре папки с компроматом на деловых партнёров, так сказать, страховка на чёрный день. Мне тогда казалось - правильно отдать эти документы официальным органам и не лезть в дела покойника. Впрочем, я тотчас же пожалела о своём поступке. Маркелов пролистав бумаги, предложил мне забыть и о них, и о его визите. Что-либо менять было уже поздно, получилось бы только хуже, пришлось согласиться.
- Ты знаешь на кого был компромат?
- Нет, я даже не заглядывала в эти папки. Но ты ведь здесь - значит эти бумаги у тебя?
- Одна папка, я случайно увидел, когда Маркелов её прятал, о её существовании никто больше не знает. Когда ты уезжаешь? - он нежно провёл рукой по Розочкиной груди. - Я не хочу, что бы ты пострадала.
Роза накрыла ладошкой его пальцы:
- Послезавтра вечером.
- Хорошо, я придержу эти бумаги ещё два дня. Понимаешь, Маркелов, после визита к тебе, нашёл убийцу. Я тоже знаю, кто это. Но я пришёл к этому знанию другим путём, из документов этого не видно, там действительно только компромат. Вспомни, пожалуйста, о чём вы говорили, ты дала Всеволоду какую-то подсказку, сумела вывести на преступника.
- Он спрашивал, не замечала ли я последнее время за Семёном каких-либо странностей. Может муж чего-то боялся, или как-то неестественно себя вёл.
И я рассказала, о вечере накануне пожара. В тот день Сёма вёл себя необычно.
Для моего мужа главными приоритетами в жизни были: успех, благосостояние. Ради денег, он мог поступиться многим, ввязывался в разные авантюры, работал не покладая рук.
Но он совершенно не умел тратить заработанное.
Его не волновали предметы роскоши, антиквариат, путешествия. Ты не представляешь, на какие хитрости приходилось идти, что бы вытащить его в театр, на выставку или на какую-нибудь премьеру. Он не признавал художественную литературу, читал только биржевые сводки и нормативные документы. Для Сёмы, мир искусства представлялся злокачественной опухолью, паразитирующей на здоровом теле экономики.
И вдруг, за ужином, Сёма заинтересовался семьёй Пушкина. 'Это ведь жену Пушкина звали Наталья Гончарова?' 'Хорошо ли она рисовала?' И когда я ответила, что Наталья Николаевна была талантливой наездницей, а успехами в живописи не блистала - заметно огорчился. А потом спросил - сколько, по моему мнению, может стоить её неизвестный портрет. Я сказала, что это зависит от художника.
И весь вечер Сёма оставался задумчивым и рассеянным, отвечал невпопад на вопросы, а потом вообще ушёл к себе в кабинет. И когда я зашла пожелать ему спокойной ночи, Семён сидел за компьютером и рассматривал каталоги известных аукционных домов. Я изумилась - что он ищет? Но муж выключил компьютер, и сказал, что, похоже, уже нашёл. И тогда, первый раз упомянул о сюрпризе, и вид у него был довольным. Таким он обычно бывал только после очень выгодной сделки.
Вдова прижалась к Михе и положила голову ему на плечо:
- Это всё... я отдала Маркелову папки, и он ушёл.
Роза игриво провела пальчиком по Михиному животу, взъерошив дорожку волос ведущую к паху, и он понял, что Патрик сегодня ночует дома один.
Бочаров Виталий: Звезда домашнего порно
