— Пусть встретятся, — с трудом, кривя лицо, кивнул Гусев.
Не опоздали ни на минуту, вошли в приемную буквально с последним ударом новых напольных часов — под старину. Клавдия Сергеевна, вечный секретарь Константина Дмитриевича, просияла, встретив Турецкого только что не страстными материнскими объятьями. И их помнил Александр Борисович, многое ведь случалось в прошлой жизни, когда все, без исключения, были молоды и беспечны в своей раскованной и бесшабашной безалаберности. Но это все хранилось глубоко-глубоко, в тайниках его усталой души, — так, вероятно, должна была бы понять Клавдия его мимолетную, задумчивую улыбку в свой адрес.
— Как жизнь, Санечка? — негромко, почти одними губами спросила она.
Он ответил философским покачиванием головы из стороны в сторону, которое можно было бы истолковать при желании и как непроизнесенную фразу: «С тобой было лучше». Женщина просияла. Ну, и достаточно, женщинам всегда надо делать приятное — таков закон истинного джентльмена, но и останавливать себя вовремя, чтобы не возбуждать у них «неавторизованной активности», как выражаются в спецслужбах…
Меркулов был деловит. Сразу взял заявление и стал читать. Гости осматривали кабинет, а Турецкий привычно развалился на стуле у окна, частенько тут восседал.
— Ну, что добавишь, Александр Борисович? — спросил он. — Есть мысли?
— Мысли-то есть. Но сначала я хотел попросить тебя о личном одолжении. Жены заявителей представляют великолепный образец для шантажа. Мы думали их засунуть к Щербаку или к Филе. Но я вспомнил вдруг, что, с твоей, разумеется, помощью, мы могли бы создать перепуганным женщинам куда более комфортные и, кстати, совсем уже безопасные условия у нас на Истре. У нас, в смысле, у вас, если я еще имею право так говорить.
— Нет, вы посмотрите, сколько скромности? Бумажка-то, поди, с собой?
— Ага. Там, в главном корпусе, есть прекрасные номера на двоих, вот я и подумал… Сделайте уж милость, господин государственный советник…
— Давай сюда, — Меркулов улыбнулся. — Смотри, совсем складно уже на вольных харчах-то писать научился? Ввиду… в связи… в соответствии… принимая во внимание… Очень грамотно выражено. — Он нажал на вызов: — Клавдия Сергеевна, загляните, пожалуйста… Вот, — он помахал бумажкой, — плач нашего друга. Сделайте одолжение, оформите, как он предлагает, в качестве свидетелей, потом мне на подпись и отдайте ему. Спасибо. А ты, уходя, забери, и действуйте.
— Слушаюсь, шеф, — привычно ответил Турецкий. — Извини, забылся. — Но Меркулов только шутливо отмахнулся от него.
— Итак, господа, у меня есть для вас еще двадцать минут, не более. Изложите кратко, но емко вашу историю. Чтобы я мог сказать, что в курсе этого дела… Александр Борисович, сделай личное одолжение, проследи, чтобы Клавдия Сергеевна быстренько сделала мне по паре копий этих заявлений и актов медицинского заключения. И чтоб там посторонних не было, ты понимаешь… И свою бумагу прихвати.
Турецкий забрал документы и быстро вышел. А когда вернулся и положил оригиналы с копиями на стол Меркулова, услышал, как Уткин рассказывал уже о «методах убеждения», которые с большим успехом продемонстрировали им Ловков и Грошевым, ну, и подручными охранниками. Подтвердил сказанное медицинскими заключениями. Упомянул и о роли нотариуса.
Наблюдая за Уткиным, Турецкий задавал себе вопрос: что он за человек? Прост, вроде бы, судя по речи, достаточно интеллигентен для технаря-бизнесмена, но каждую фразу обставляет массой ненужных подробностей, боясь, очевидно, что будет неправильно понят. Это его многословие раздражает, вот и Костя знакомо морщит нос.
А жена Уткина — прехорошенькая, этакое воздушное создание. Кстати, вторая женщина, если говорить о внешней красоте, пожалуй, не идет в сравнение с первой, она более земная. И, определенно, верная супруга. И вот если бы он, Турецкий, встал перед выбором, то, несомненно, остановился бы на Ленке, как они ее все называют.
Молчаливый Гусев тоже Турецкому больше понравился, ему и досталось, видно, куда крепче, нежели Уткину. Потому, надо понимать, и «работал» с ним сам Грошев. Давил его физически. Значит, понимал, что этот парень более крепкий. Возможно, знает и дело основательнее, но пока отмалчивается. Вот с ним и надо бы подробно обговаривать все их производственные взаимоотношения. Чем, собственно, могло заинтересовать их производство именно Ловкова? Не просто же тот отнимает его, чтобы оставить одни стены, все разрушив, а потом эти стены продать втридорога? Хотя, глядя на сегодняшних «бизнесменов» подобного рода, приходится верить не только очевидному, но и невероятному. Генерация разрушителей. Убивают, грабят, воруют, набивают карманы, но для чего? Деньги для денег? Так ведь жить невозможно, однако все они живут и считают, что иначе и нельзя… А может, они устали от долгой и тяжкой необходимости соблюдать законность, и вырвавшись, даже частично, из объятий «системы», кинулись, наконец, во все тяжкие?..
Кстати, надо в обязательном порядке добиться разрешения на обыски у них. Но это уже будет поручено следственной группе, и в том случае, если Костя подпишет сам у городского судьи постановления на взятие конкретных участников избиения бизнесменов под стражу. Никому другому судья наверняка не подпишет, надо ему со спецслужбами пререкаться? А вот когда возьмут их, наконец, под жабры, тогда и вскроется бандитское нутро захватчиков.
А вот с задержанием Игоря Грошева, пожалуй, ничего не выйдет, никого он не бил. И шантаж с его стороны, судя по всему, недоказуем. Никакой нотариус не подтвердит этого, если его вызовут в качестве свидетеля.
Кстати, о нотариусе… У того это дело, разумеется, не первое, значит, есть такие факты, обнаружения которых он боится, должен бояться. И тут у Турецкого мелькнула совсем ясная мысль: надо первым делом найти того нотариуса. И срочно взять его в такую плотную разработку, чтобы тот опомниться не успел, как все его делишки вылезут наружу. А подскажет, где его найти, именно Игорь Грошев, который сам в тюрьму не захочет. И поручить поговорить потом с ними обоими надо Филе.
Он умеет убеждать без применения силы, и те не только ручонки, они даже и ножонки свои благоразумно протянут ему навстречу. Но только, чтоб без откровенного членовредительства, «Глория» все ж таки не милиция, и тогда тем нечем будет крыть…
Так о чем, бишь, речь-то у Кости? За раздумьями Турецкий пропустил, когда тот, выслушав обоих бизнесменов, заговорил сам.
Меркулов заявил, что намерен сегодня же обратится в следственную часть ГУВД Москвы с указанием немедленно произвести задержание всех подозреваемых в совершении тяжкого преступления и возбудить по фактам зверских избиений и вымогательств уголовное дело.
Закончив, Константин Дмитриевич в упор взглянул на Саню: понял, мол? Я пошел навстречу, но больше ничего сделать не могу. Оно и ясно: при нынешней ситуации в Генеральной прокуратуре, в руководстве которой сейчас много новых людей, в том числе и в Следственном комитете, они постараются спустить дело на тормозах. Или, во всяком случае, не сделать его «громким»: как-никак один из фигурантов — далеко не рядовой «конторский» товарищ. Говорят, бывший протеже одного из заместителей Директора, страстного коллекционера старинного оружия. Эти сведения уже из Меркуловских источников. Успел Костя разузнать после вчерашнего позднего разговора с Саней, вот молодец… Интересно, а по какой причине? «А вот это уже, Турецкий, твое дело выяснять…».
А в ГУВД есть толковые ребята, особенно в оперативно-розыскном отделе. Кстати, надо бы узнать побольше об этом Иване Рогожине… А может, и встретиться с ним. Александр Борисович, приняв для себя такое решение, ни на миг не задумался, какие последствия могут проявиться в результате такого его шага. Но… кто из ныне сущих способен внимательно прочитать книгу судеб? Да еще и понять прочитанное?..
Ну, что ж, вот и программа действий на ближайшие часы. А еще надо «прекрасных дам» отправить на Истру. Турецкий сам с удовольствием принял бы эту почетную миссию на себя, но… как говорится в старом анекдоте, «мама, не отвлекайтесь»… А Уткину с Гусевым тоже лучше всего сегодня ночевать снова вместе, чтобы не распылять силы охраны. Все равно конец дня уйдет на разговоры, уговоры и прочие разборки, а за полковников возьмутся, скорее всего, только завтра. Главное, чтоб им не «слили» информацию из Генеральной прокуратуры каким-то случайным, или, что гораздо хуже, далеко не случайным, образом. Вот тоже задачка…
