«Так, все славяне, которые живут между Эльбой и Одрой, в течение 70, а то и больше лет, а именно во все время [правления] Оттонов исповедовали христианскую веру, и вот таким образом они отделились теперь от тела Христова и церкви, с которой раньше были связаны. О, сколь скрыты пути проявления над людьми правосудия Господня, он «кого хочет милует, а кого хочет ожесточает». Исполненные изумления перед его всемогуществом, мы видим, что те, которые первыми уверовали, потом к язычеству вернулись, а те, которые казались последними, к Христу обратились. Он, этот судья праведный, сильный и терпеливый, который некогда, уничтожая в присутствии Израиля семь колен ханаанских, сохранил лишь чужеземцев, чтобы этим [способом] испытать Израиль, он, говорю, хотел теперь укрепить только небольшое число язычников, чтобы при посредстве их смутить наше неверие»²²⁵.

«Это происходило в последние годы жизни архиепископа Либенция Старого²²⁶ при герцоге Бернарде, сыне Бенно, который тяжко угнетал славянский народ»²²⁷. «Теодорик, маркграф славян», которому, так же как и упомянутому [Бернарду], «были свойственны жадность, а также жестокость, был лишен должности и всего наследственного владения и, став приходским священником в Магдебурге, он окончил там жизнь худой смертью, как того заслужил»²²⁸. Мстивой, князь славянский, мучимый в последние годы своей жизни раскаянием, обратился к Господу, и «так как не хотел отречься от христианства, то был изгнан из отечества, бежал к бардам и там дожил до глубокой старости, сохранив верность христианской религии»²²⁹.

Когда в Ольденбурге умер Эзико, преемником его стал Фольквард, после него -Регинберт²³⁰. Из них первый, Фольквард, изгнанный во время преследований [христиан] из Славии, ушел в Норвегию, тут многих к Господу приобщил и с радостью вернулся в Бремен²³¹. В Гамбургской же митрополии за Адальдагом, который первый посвящал епископов в Ольденбурге, последовал Либенций²³², муж, славившийся своей святостью. В его время славяне отпали от веры. После него был Унван²³³, «происходивший из знаменитого рода, кроме того, богатый и щедрый, любезный всем людям, весьма расположенный к духовенству»²³⁴. В то время, когда герцог Бернард поднял со своими сторонниками восстание против императора Генриха и относился сурово и враждебно ко всем церквам в Саксонии, особенно к тем, которые не желали нарушать верность императору, «архиепископ Унван, как говорят, великодушием своим охладил горячность этого мужа, так что, побужденный мудростью и благородством епископа, герцог, ранее отвратившийся от церкви, потом стал во всем к ней благосклонным. И, внимая совету архиепископа, смягчился наконец мятежный государь и под Скальцисбургом со смирением протянул руку императору Генриху²³⁵. Затем, также при поддержке епископа, он обложил славян данью и вернул мир Нордальбингии и Гамбургской митрополии.

До восстановления разрушенной славянами митрополии достопочтенный архиепископ выстроил, как говорят, новые город и церковь и выделил [для последней] по три брата от каждого из своих мужских монастырей, так что [всех] было 12, чтобы они жили в Гамбурге, согласно законам церкви, и отвращали народ от заблуждений идолопоклонства. После смерти Регинберта он посвятил в епископы Славянин Бенно, мужа ревностного, который, будучи избран из [числа] братьев Гамбургской церкви, принес обильные плоды, проповедуя среди славянского народа»²³⁶.

Бенно, муж большого благочестия, желая восстановить разрушенную в Ольденбурге кафедру, начал разузнавать о владениях и доходах, которые были пожалованы епископству Оттоном Великим. По так как после разрушения Ольденбургской церкви древние учреждения и дарения великих государей пришли в забвение и находились в руках славян, то поэтому упомянутый епископ стал жаловаться в присутствии герцога Бернарда на то, что вагры и бодричи и другие славянские племена отказываются [платить] полагающиеся ему подати. Тогда были созваны на собеседование князья винулов, которые, будучи опрошены, почему они уклоняются [от выплаты] епископу законного содержания, начали перечислять разные тягости поборов и говорить, что лучше уйдут из земли, чем возьмут на себя еще более высокие дани. Понимая, что он не сможет восстановить права церкви в том виде, который они имели при Оттоне Великом, герцог, пустив в ход просьбы, едва добился того, чтобы по всей бодрицкой земле, с каждого дома - бедного или богатого - вносилось по две монеты епископам в доход. Кроме того, епископу были возвращены для заселения известные поместья - Босау и Незенна - и остальные владения в земле вагров. Те же, которые были расположены в отдаленной части Славии и, как упоминает древнее предание, когда-то относились к Ольденбургскому епископству, каковы Деричево, Морице, Куцин²³⁷ со всеми угодьями, епископ Бен-но никогда от герцога так и не смог получить, хотя возвращения их часто добивался. Когда же благочестивому императору Генриху стало угодно созвать сейм в замке Вербене²³⁸, что по эту сторону Эльбы, чтобы испытать образ мыслей славян, то все князья винулов пришли к императору и в его присутствии заявили, что будут повиноваться империи на благо миру и покорности. Когда епископ ольденбургский повторил здесь императору старую жалобу относительно земельных владений своей церкви, славянские князья, спрошенные о владениях, принадлежащих епископу, признали, что упомянутые города со своими предместьями должны принадлежать церкви и епископу. Кроме того, все бодричи, хижане, полабы, вагры и остальные племена славянские, входившие в пределы Ольденбургской церкви, дали обещание платить весь тот оброк, который был установлен Оттоном Великим в качестве десятины на содержание церквей. Однако [это] обещание их оказалось сплошным притворством и обманом. Ибо как только император, распустив сейм, обратился к другим [делам], они об обещанном и думать перестали. Ибо герцог саксонский Бернард, в военных делах усердный, но весь преисполненный жадности, живущих по соседству славян, которых подчинил себе войнами или договорами, столь большими поборами обложил, что они ни о Боге больше не помнили, ни священникам ни в чем не оказывали благожелательности. Поэтому исповедник Христов, Бенно, видя, что дело его посланничества государи этого мира не только не поддерживают, а, напротив, чинят ему всяческие препятствия, измученный напрасным трудом и не находя места, где бы отдохнула стопа его, отправился к святейшему мужу Бернварду, епископу хильдесхаймскому²³⁹, рассказал ему о своем затруднительном положении и просил утешения в [своей] беде. Тот, будучи мужем кротким, принял гостя радушно, оказал утомленному услуги человеколюбия и из средств своей церкви обеспечил его содержание, пока тот, отправившись выполнять дело своего посланничества, не найдет, вернувшись, безопасного места, в котором мог бы оставаться.