О том, какую милость послал нам Господь, вернее не нам, но своему имени, какую славу оказал в эти дни, мы намерены рассказать вам со всей возможной краткостью, предварительно заметив, что с тех пор как мы покинули исходный пункт нашего странствия, - мы называем так Зару⁶⁸, - чью гибель мы наблюдали с болью и вынужденные необходимостью, мы не можем вспомнить ни об одном из сделанных нами распоряжений, касающихся благополучия войска, которое не было бы изменено Божьим провидением к лучшему, так что провидение, приписав себе всё, обратило в глупость всю нашу мудрость. Поэтому все совершённые нами подвиги, всю славу мы по праву отвергаем от себя, проявив слишком мало энергии и почти никакой мудрости. Так что если кто-нибудь из нас захочет похвалиться, то пусть хвалится в Господе, но не в самом себе и не в ком-либо ещё.

Итак, заключив в Заре союз с сиятельным константинопольцем Алексеем⁶⁹, сыном бывшего императора Исаака, мы, испытывая нехватку продовольствия и всего необходимого, решили, что станем скорее обузой для святой земли, как и другие наши предшественники, нежели принесём ей облегчение. Мы верили также, что не сможем при такой нужде добраться до сарацинской земли. Поэтому, узнав на основании правдоподобных слухов и фактов, что большая часть царственного града и весь цвет империи с нетерпением ждут прибытия названного Алексея, - ибо он был избран на императорский трон при всеобщем согласии и с должной торжественностью, - мы, подгоняемые попутным ветром вопреки обычной в это время непогоде, - ибо Господу послушны ветры и моря⁷⁰, - против всякого ожидания благополучно и в короткое время добрались до царственного града⁷¹. Однако наше прибытие не стало неожиданным, ибо мы нашли в городе до 60 000 всадников, не считая пехоты. Без всяких потерь миновав наиболее укреплённые места, мосты, башни и реки, мы одновременно с суши и с моря осадили этот город и тирана⁷², который, совершив преступление против брата, своим долговременным присутствием пятнал трон империи. И вот, вопреки всем ожиданиям мы застали всех его жителей, настроенными против нас, а город, ощетинившимся против своего государя стенами и противоосадной техникой так, словно пришёл неверный народ, который намерен осквернить святые места и до конца искоренить христианскую веру. Ибо кровожадный узурпатор императорской власти, предавший и ослепивший своего брата и господина, который безвинно осудил его на вечное заточение и точно также поступил бы и с его сыном, если бы тому не посчастливилось вырваться из его рук и уйти в изгнание, провёл в народе нечестивое собрание, на котором отравил ядовитыми речами и вельмож, и простых людей, уверяя, что латиняне прибыли для того, чтобы уничтожить старинную свободу; это место и этот народ они спешат возвратить римскому владыке, а империю подчинить латинским законам. Это, действительно, настолько восстановило и вооружило их против нас, что они, казалось, все как один поднялись против нас и нашего изгнанника. Часто через послов, то есть через нашего изгнанника и через наших баронов, а также лично мы просили горожан выслушать нас, но так и не смогли сообщить им ни о цели нашего прихода, ни о том, чего мы хотим от них, и сколько бы раз мы на суше или на море ни обращались с речью к стоявшим на стене людям, столько же раз мы вместо слов получали в ответ стрелы. Итак, мы увидели, что всё вышло вопреки нашим ожиданиям, и мы оказались в такой нужде, что нам осталось теперь только или умереть, или победить. Ведь мы не могли затянуть эту осаду более чем на 15 дней, ибо испытывали острую нехватку продовольствия. Поэтому не от отчаяния, но обретя свыше нечаянное спокойствие духа, мы начали стремиться к битве, готовые храбро встретить опасность и почти невероятным образом одолеть всех врагов. Часто выстраивая для битвы в поле войска, мы обратили в постыдное бегство и загнали в город огромное множество врагов. Итак, приведя в боевую готовность осадную технику на суше и на море, мы на восьмой день осады силой ворвались в город⁷³. Начался пожар, и император вывел против нас в поле своё войско. Однако мы были готовы к встрече с прибывшими, и он, удивлённый нашей твёрдостью, - ибо нас было не очень много, - постыдно повернул назад. Вернувшись в горящий город, он той же ночью бежал вместе с немногими людьми, оставив в городе жену и малолетнего сына. Узнав об этом, - в то время как мы ещё ничего этого не знали, - греческие вельможи собрались во дворце и провели торжественное избрание нашего изгнанника, или, вернее, объявили о его восстановлении на троне. Многочисленные огни во дворце возвестили о нечаянной радости. На следующее утро в лагерь явилась безоружная толпа греческих вельмож и с радостью просила дать им их избранника; затем они объявили о возвращении городу свободы и с несказанной радостью представили восстановленному на императорском троне сыну голову его освобождённого из тюрьмы отца Исаака⁷⁴. Итак, заранее уладив все казавшиеся необходимыми формальности, новый император с торжественной процессией был введён в церковь св. Софии, где нашему изгнаннику без всяких возражений была возвращена императорская корона и вся полнота власти.

После всего этого император приступил к исполнению обещанного и сделал даже больше, чем обещал. Так, ради предстоящей службы Господней он выдал всем нам годовой запас продовольствия, велел уплатить нам и венецианцам 200 000 марок и на год взял на себя содержание нашего флота. Далее он клятвенно обязался поднять вместе с нами королевское знамя и в марте с первым пассатом отправиться с нами на службу Господу с таким количеством вооружённых воинов, какое только сможет собрать. А в заключение он обещал оказывать римскому понтифику такое же уважение, какое, как известно, его предшественники, католические императоры, некогда оказывали предыдущим папам, и по возможности склонить к этому восточную церковь. Итак, соблазнённые такими выгодами мы, дабы не казалось, будто мы презрели то благо, которое Господь дал нам в руки, и обратили в несмываемый позор то, что Он, казалось, уступил нам к ни с чем не сравнимой чести, охотно согласились со всем этим. Мы также с готовностью обязались, если даст Бог, провести там зиму, а с ближайшим пассатом, насколько то будет от нас зависеть, отправиться в пределы Египта, и заявили, что таково наше твёрдое и неизменное желание.

А теперь, если от того, что уже совершено или ещё только будет сделано, мы ожидаем какой-то выгоды, милости или славы, то мы желаем в Господе, чтобы вы, ваше величество, приняли в этом участие или, вернее, возглавили это. Тем временем мы направили к султану Вавилонии, нечестивому захватчику Святой земли, наших послов, чтобы они от имени высшего царя, Иисуса Христа из Назарета, и его рабов, то есть названного императора и нас самих, по порядку сообщили, что мы, если даст Бог, намерены в самое ближайшее время показать его неверному роду благоговение христианского народа и ожидаем лишь небесной силы для сокрушения его неверия. Мы сделали это, полагаясь более на вашу силу, а также силу прочих ревнителей христианского имени, нежели на свою собственную, и желаем, чтобы наши сотоварищи в служении Господу присоединились к нам тем более преданно и страстно, чем большее количество лучших слуг нашего короля сражается, как мы видим, вместе с нами, дабы тот, кто был некогда предан евреями, а ныне вознесён во славе, не был более оставлен язычникам на поругание».

Вот, что мы узнали о первоначальном вступлении латинян в Грецию из отправленного королю письма, которое вы только что слышали. А теперь, на основании ещё одного, приведённого ниже письма, вы можете узнать также о завоевании этой страны и установлении там власти Балдуина, императора Константинопольского, а также о том, с какой силой он подчинил себе эту землю и с какой щедростью раздал спрятанные сокровища и сундуки с добром, которыми наделил его Бог.