Морф двинул пальцами, и на месте стены с аппликациями медленно всплыла объёмная панорама ночного мегаполиса.

- Сколько он себя помнил, город, в нём всё время что-то куда-то бежало. Равномернее всех бегали электрички метро: они так слаженно сменяли друг друга утром и вечером, что городу казалось, будто бы они вообще никогда не устают, хотя это, конечно же, было совсем не так. А ещё по утрам в городе просыпались люди. Кто-нибудь знает, кто такие люди?

Мальчик прищурился и многозначительно оглядел притихшую группу.

Нет, зачарованно закачала головками группа.

- Ага! - заговорщицки прошептал он, подбирая фокус.

Панорама на стене поехала, укрупняясь, пока на переднем плане не показался летящий вдоль Симферопольского шоссе в сторону космодрома Остафьево старенький флаер, в истрёпанной кабине которого устало и беззвучно ругались мужчина и женщина.

Потом изображение сместилось чуть левее и выдало закреплённое на заднем сиденье цветное детское кресло с нарисованными гномиками и сидящего в нём малыша.

- Так вот, - продолжал морф. - Люди, как и электрички метро, ворошились в городе круглосуточно, и иногда городу даже казалось, что случись когда-нибудь так, что все люди исчезнут, и сам он тоже исчезнет.

Ребёнок во флаере был маленький - годика полтора, с белым пушком на голове и большими наивными глазками.

Девочка, подумала женщина, это девочка.

- Город не любил своих людей, - тем временем снова продолжал морф, пока картинка за его спиной меняла ракурс. - Он вообще не умел любить. Так же, как, например, не умел плакать или бояться. Пока живущие в нём люди занимались всей этой ерундой, город деловито пыхтел паром в турбинах атомных станций, гудел километрами высоковольтных кабелей, подбрасывал в космос и выуживал из него спутники и грузовики.

Картинка с сидящей в детском кресле малышкой изменила резкость, и стало видно, как в окне за ней тянется далеко внизу усыпанная жёлтыми звёздами фонарей наземная трасса.

А потом морф моргнул.

Одновременно с движением его век картинка его тоже мигнула: старенький красный флаер резко ушёл в сторону, и взамен него возник падающий на Остафьево почти по отвесной прямой лунник.

Звук у картинки так и не появился, но чей-то детский голос отчётливо произнёс:

- Злая какая-то у тебя сказка.

- Разве? - оживился морф.

- Да, - сердито сказал тот же голос. - Там же люди.

- Да. Но люди не только там.

Морф улыбнулся, и картинка его снова мигнула: малышка во флаере старательно выкарабкалась из своего кресла, ткнула обеими ручками в стекло иллюминатора, и оказавшийся в самом фокусе раскалённый докрасна неуправляемый лунник сперва замедлил падение, а затем медленно и величаво растаял в фиолетовом сумраке.

48. 2330 год. Мэтт.

Почти всё население бывшей Альфы временно осталось в Гонггаре.

После того, как морфы покинули городок, близнецы-телепаты в сопровождении военных отбыли в Женеву, и местный космопорт снова опустел.

Пока где-то там, далеко, едва ли не в соседней галактике, Америка и Европа изо всех сил встречали наступившее рождество, здесь, в этой, хозяин гостиницы, индус по имени Харшад и его жена Джита затеяли за месяц до будущего Лосара ежегодную генеральную уборку, - с переделкой и покраской первого этажа.

Жизнь продолжалась. Зима время от времени сыпала сверху мелким колючим снежком, воздух по утрам был прозрачным, холодным и вкусным, далёкое небо - лиловым, а земля - красивой, диковинной и неустроенной. Рядом с Мэттом по-прежнему были родители и реализаты, и большего он не желал.

Бо́льшая часть его страхов, связанных с неизвестностью, так или иначе притупилась к концу прожитой в горах недели. Почти ничего не зная ни о 'неповторимой тибетской физиономии', ни о рассыпавшихся по земным городам морфах, он ни капельки не тяготился своим незнанием.

Последние три дня он жил в одной комнате с Лукашем и Робертом.

За это время томимый бездельем Лукаш без всякого шаманства соорудил на заднем дворе гостиницы четыре крыльчатых ветрогенератора и сплёл что-то около двух километров разноцветных светодиодных гирлянд. К концу его стараний стены, столбы, балки под крышей патха-сала и даже земля во дворе - всё было усеяно мириадами светящихся бусин.

А потом оказалось, что Джита очень любила детей и горы.

Каждое утро она, уже одетая в яркую голубую коротайку, будила их маленькое братство настойчивым стуком в дверь.

- О, как мне плохо! - громко стонал в ответ Лукаш. - Мне нужны двойная доза пале и срочное переливание молока!

И смеющаяся Джита оставляла у двери пале, молоко и сваренное мамой невероятно вкусное абрикосовое варенье.

Когда на этот раз Мэтт, уже проснувшийся, перекусивший и одетый, выбежал в усыпанный гирляндами двор, голубые и жёлтые огоньки показались ему волшебными звёздами, а сама Джита с висящим за спиной хангом - беременной предстоящим рассветом богиней Эос.

- А как ты думаешь, кто из нас кому больше нужен? - влюблённо спросил он, когда они уже шагали по грунтовой дороге в сторону пшеничного поля.

- Одинаково. Это же очевидно.

- У тебя будет девочка?

- Да.

- А как ты назовёшь её, когда она родится?

- Ханда.

- Красиво, - обрадовался Мэтт. - Это что-то значит?

- Да. Солнышко.

А у самого поля, на краю припорошенной снегом стерни, их ждала пара улыбающихся лисиц, и встающее солнце сверкало на их бурых спинах колючими жёлтыми брызгами.

49. 2331 год. Земля.

Начало нового, две тысячи триста тридцать первого, года ознаменовалось отставкой правительств сразу нескольких государств.

Первой удивила Азия.

Никто ни на секунду не поверил в случайность появившейся в сети видеозаписи с азиатским премьером Чжаном Чжэншэном, срывающимся на визг во время бурного обсуждения безнадзорно гуляющих по Земле морфов.

Мало того, что скандальное видео появилось на официальном сайте ЦК КП Азиатской народной республики, так оно ещё и оказалось опубликованным как раз накануне выступления премьера перед Советом мировой безопасности.

Ровно через два дня после того, как ролик попал в сеть, тонжи Чжэншэн подал прошение о собственной отставке.

А потом, в то время, пока краснеющий от удовольствия обыватель ещё не успел как следует насладиться скормленным ему милым китайским кино и разразившимся в результате скандалом, последовал новый пассаж.

Славный американский паренёк с польскими корнями Войцех Нитавски, всего за месяц до последних событий впервые выступивший в качестве ведущего вечернего ток-шоу 'Off the map', солнечным январским воскресным утром отправился на пробежку в Рок-Крик Парк.

Выпавший накануне снежок сперва подтаял, потом снова заледенел, а потом по ледяной корке сверху подсыпало ещё, и Войцех, в своих не по сезону скользких баскетах, имел неосторожность поскользнуться на горбатом мосту через Рок-Крик.