Элишка попала в винт.

Они бежали прочь от воды и мчащегося кошмара, но катер летел прямо на них.

Наверное, у судьбы всё-таки есть руки. Наверное, это и была та самая грозная рука судьбы: Лукаш пригнулся, как мог, закрывая голову руками, и жуть пронеслась на пару сантиметров выше его головы.

Движение Элишки было точь-в-точь таким же: пригнуться и прикрыть руками голову, но поднятый винтом катера ветер взъерошил её длинные волосы и одним рывком они ушли в оборот вращающихся над её головой лопастей. Лукаш, отброшенный в песок мощным ударом её тела, закручиваемого в проносящийся мимо винт, в первую пару секунд не чувствовал ничего, кроме изумления. Где-то впереди него бежала в похожей панике похожая юная пара. Он - налево, она - направо. Винт, намотавший на себя Элишку, прошёл мимо них, скребя лопастями песок, в котором прыгали и никак не могли остановиться белокурая Элишкина голова и кисти её рук.

А затем Лукаш пережил инсайт.

Он слышал о нём и раньше и считал чем-то вроде обычного спонтанного акта самопонимания. До сих пор считал.

То, что накрыло его на Вышеградском пляже, было не просто пониманием.

Накатившее на него нечто было одновременно явлением интеллектуальным и эмоциональным. Глядя на вращающуюся перед глазами смерть и на застывшую в общем крике толпу, он вошёл в странное и очень глубокое эстетическое переживание: то, что являлось его сознанием, что можно было назвать его душой, мягко скользнуло и вывернулось наизнанку.

Случившееся было не просто превращением бессознательного в сознательное. Мириады крохотных согласованных взаимосвязей, которые все эти миллиарды лет эволюции живого на земле были замкнуты друг на друге внутри ненадёжных разрозненных менингеальных оболочек, раскрылись у Лукаша наружу, как разворачиваются наружу лепестки у распускающегося георгина или как распускает свои мягкие щупальца отходящая от испуга актиния.

Лукаш не просто прозрел. Он оказался в самой гуще удивительной живой сети, которую язык не поворачивался назвать паутиной. ЭТО не было паутиной. ЭТО было музыкальными струнами самой реальности. Ему вовсе не нужно было искать к этой вновь обнаруженной вокруг себя реальности какой-то особый когнитивно-поведенческий подход, - точно так же, как не нужно его искать мужчине ко впервые оказавшемуся под руками тёплому девичьему телу.

В эти несколько бесконечных секунд он понял себя, понял свои трудности, понял то, что приводит к их появлению и осознал то, что может всё это изменить.

Реальность отдалась Лукашу, и он её взял.

То, что только что было безвозвратно погибшей Элишкой, стало сукцессивной последовательностью слаженных нот, титанической биохимической фугой, которую ему предстояло сыграть. И он сыграл. Сперва - то, что улетело с катером во Влтаву и начало уже расходиться в тёмной воде ещё более тёмными кругами, затем - то, что осталось на берегу: большие соджетто и малые разбрызганные стретты.

Толпа, шарахнувшаяся было от места трагедии, снова колыхнулась обратно. То, что произошло на глазах у изумлённых пражан, было первым в истории актом реализации. Лукаш не просто воскресил свою девушку, - он буквально собрал её по частям.

***

Репортёры и вызванные на место происшествия врачи пражской неотложки обнаружили возбуждённую толпу, бледных капитана и пассажиров 'Аякса', несколько находящихся в обморочном состоянии женщин и Лукаша, склонившегося над обнажённой, но живой и здоровой подругой.

Следующие несколько дней капитан злощастного катера провёл в полицейском участке, Элишка - в пражском госпитале НАТО, а Лукаш, пребывающий в эйфории от внезапно открывшихся ему горизонтов, не только позволил чешским гэбистам передать себя в руки интерпола, но и уже там, в Париже, мучимый мыслями о грозящих реальности переменах, рассказал сморщенному коротышке-полковнику о Сэме Бибиче, о его генераторе, и о том, что запатентованный Бибичем генератор, питаясь от обычной электрической сети в несколько сот вольт, смог бы отзеркаливать струны реальности в радиусе нескольких километров и снова замыкать их на себя, тем самым позволяя находящемуся внутри поля реализату воздействовать только на реальность внутри поля. Единственным недостатком творения Бибича было то, что работать по назначению оно могло исключительно в невесомости - в отсутствие массивных материальных объектов.

***

Мир был взбудоражен. Ни одна из имеющихся у человечества камер не имела возможности зафиксировать воскресение Элишки, но несколько воскрешённых Лукашем мышей стали героями мировых новостей.

Толпа по большому счёту не переживала. Она с удовольствием глотала перемежающиеся рекламой свежие блоки сенсаций, в которых попеременно мелькали то лицо Лукаша, то белые халаты, то чьи-то генеральские погоны, а затем спокойно отправлялась пить разрекламированное пиво, работать, отдыхать и делать детей.

Один лишь истеблишмент был в беспорядочном замешательстве: Лукаш мог не просто шутя сломать стройную финансово-экономическую систему целой планеты, - он, по идее, мог и такое, на что у экономической элиты просто не хватало имеющегося у неё скудного воображения.

Их паника одновременно забавляла и озадачивала Лукаша.

Первый и последний генератор Бибича, собранный в русском Национальном исследовательском центре 'Курчатовский институт', генерил необходимое поле, но, вместо того, чтобы, как ожидалось, замыкать струны на самих себя, оно, смущённое наличием мощной земной гравитации, лишь слегка искажало их.

Тем временем человечество решало, что делать с Лукашем.

Предложения рассматривались от самых прозаических до самых невероятных. Конечно, одним из первых поступивших предложений была банальная ликвидация новоявленного реализата по принципу 'нет человека - нет проблем'. И Лукаш об этом знал. Как знал он и о том, что в своём упрямом стремлении к добродушию человечество закончит тем, что решит его пощадить.

Окончательное решение было нелёгким, но красивым. Оно даже делало человечеству честь: человечество решило не повторять опыт древней Иудеи и оставить своего очередного мессию в живых.

Было решено организовать большую орбитальную станцию, накрытую щитом Бибича, основной достопримечательностью которой вскоре должен был стать единственный на тот момент реализат - Лукаш Лански.

Так на орбите Земли появилась Альфа.

4. 2322 год. Бенжи.

Бенжи давно уже понял, что у людей, в отличие от роботов и реализатов, само по себе самопонимание ещё не приносит никакого облегчения.

Ещё сотни лет назад устами Аппельбаума человечество утверждало само о себе, что пациенты психиатрических клиник не излечиваются просто чтением описания своих случаев и результатами психологических тестов. По какой-то непонятной причине им не помогает ни объяснение причин, ни описание следствий. Люди не понимают Вселенную.

Другое дело роботы. Или реализаты. И те, и другие (одни - в силу того, что от самого рождения и до самой смерти свободны от груза инстинктов и бессознательного, другие - вследствие тесной интегрированности своего личного опыта во внешний вселенский гештальт) не испытывали озарений, но постоянно жили в озарении.

Бенжи был андроидом класса AI-DII далеко не первого поколения, служил на челноке и занимался доставкой новоявленных реализатов на Альфу. Он был единственным членом экипажа своего маленького корабля.