Кестрел медленно произнесла:
— Я уже говорила тебе. Император предложил мне брак с его сыном. Я не могла отказаться.
— Не могла? Каждый знает, как ты обрушила на Геран гнев имперской армии. Ты могла бы попросить императора о чем угодно!
Кестрел молчала.
— Ты просто не хотела отказываться, — продолжала Джесс. — Ты никогда не делаешь того, чего делать не хочешь.
— Это политический брак. Ради блага империи.
— Почему же ты решила, что именно ты наиболее удачный выбор?
Кестрел никогда раньше не видела в глазах Джесс такую обиду. Она тихо сказала:
— Ронан в любом случае сейчас не захочет меня даже видеть.
— Верно. — Казалось, Джесс раскаялась в своих словах, а затем и в самом раскаянии. В ее голосе по-прежнему звучал камень. — Я рада, что его сегодня здесь не будет. Как мог император пригласить на бал геранцев?
— Только одного. Одного геранца.
— Это отвратительно.
— Они больше не рабы, Джесс, а свободные члены империи.
— Значит, мы награждаем убийц свободой? Эти повстанцы убивали валорианцев. Они убивали наших друзей. Я ненавижу императора за его указ.
Это были опасные слова.
— Джесс...
— Он не знает. Он не видел, на какие дикости способны рабы. А я видела. И ты. Этот так называемый губернатор держал тебя в качестве игрушки...
— Я не хочу об этом говорить.
Джесс опустила взгляд и нахмурилась. Она тихо сказала:
— Ты никогда об этом не говоришь.
* * *
Кестрел стояла рядом с Верексом за закрытыми дверями бального зала, слушая, как перекатываются волны голоса императора. Девушка не могла разобрать слов, но ощущала уверенный ритм. Император был умелым оратором.
Верекс стоял с опущенной головой, засунув руки в карманы. Он был одет в парадную военную форму: весь в черном, с золотой окантовкой, которая повторяла цветом блестящую горизонтальную линию на лбу Кестрел. Их украшенные драгоценными камнями кинжалы на поясе подходили друг к другу. Император наконец преподнес Кестрел обещанный кинжал, и тот действительно был прекрасен — усеян бриллиантами и заточен, как бритва. Но он был слишком тяжелым и оттягивал ремень на поясе.
Кестрел не могла дождаться, когда император закончит свою речь. Ее желудок поднимался и опадал вместе со звуками его голоса. Ногти Кестрел впились в ладони.
Верекс шаркнул ногой по полу.
Кестрел проигнорировала его и прикоснулась к стеклянному лепестку на своем ожерелье. Он казался таким хрупким.
Император замолчал. Двери распахнулись.
Все это напоминало видение: разодетая во всевозможные цвета толпа, жар, аплодисменты, фанфары.
А затем грохот музыки стих, потому что император снова начал говорить, а потом, должно быть, он замолчал, так как Кестрел успела услышать мгновение полной тишины, перед тем как Верекс поцеловал ее.
Его губы были сухими. Вежливыми.
Она знала, что это должно произойти — все было расписано заранее, — и постаралась в этот миг отстраниться от самой себя как можно дальше. Но ее разум не мог вечно находиться в спячке. Он приказал ей оставаться на месте, не убегать, потому что все было не так плохо: поцелуй был всего лишь пустой оболочкой, мазком на чистом листе бумаги. Однако Кестрел была полностью в сознании и узнала вкус своей лжи.
— Прости, — тихо сказал Верекс, отстранившись. А затем они первыми начали танцевать.
После поцелуя Кестрел будто онемела. Сначала слова Верекса не получили в ее сознании никакого ответа. А когда она наконец поняла, что он сказал, то ей показалось, будто это ее слова, будто это она просила прощения у своей прежней сущности, у той, которая предала Арина. «Прости», — говорила она себе. «Мне жаль», — повторяла она. Кестрел думала, что знает, чего стоил ей ее выбор, однако, когда принц поцеловал ее, она явственно осознала, что будет расплачиваться до конца своих дней.
— Кестрел?
— Прости, — повторила Кестрел, кружась с Верексом по залу. Принц не обладал природным даром к танцам, но двигался сносно, словно его учитель танцев приходил на занятия, вооруженный розгой.
— Мне нет прощения, — произнес Верекс. — Поэтому ты выглядишь такой несчастной?
Кестрел разглядывала окантовку его камзола.
Верекс сказал:
— Возможно, есть еще одна причина, почему ты намерена выйти за меня замуж.
Смычки скрипачей опустились и теперь касались струн только самым кончиком.
— Мой отец имеет над тобой какую-то власть, — проговорил Верекс.
Кестрел подняла глаза, а затем снова их отвела. Верекс прижал их соединенные руки к своей груди. Толпа начала перешептываться и вздыхать.
Принц пожал плечами.
— Таков мой отец. Но чем таким он обладает...
— Верекс, неужели я такая плохая невеста?
Он слегка улыбнулся. Танец подходил к концу.
— Вовсе нет.
— Тогда давай договоримся, что постараемся ничего не испортить, — сказала Кестрел.
Верекс поклонился, и Кестрел еще не успела понять, означал его поклон «да» или «нет», или он просто таким образом закончил танец, когда вложил ее ладонь в руку одного из сенаторов. Затем был еще один танец с еще одним сенатором, а потом Кестрел оказалась в руках министра финансов.
После этого лица и титулы перестали иметь значение.
В конце концов, она специально шагнула не туда, чтобы кто-нибудь наступил ей на ногу. Кестрел успокоила своего пришедшего в ужас извиняющегося партнера, но взмолилась об отдыхе и, специально прихрамывая, отошла в тот угол, где играли в настольные игры.
Девушка выбрала позолоченное кресло, которое стояло отдельно от остальных, но знала, что скоро кто-нибудь подсядет к ней и ей придется вести беседу и улыбаться, пока не сведет щеки.
Ей не стоило беспокоиться. Все взгляды были прикованы к наследному принцу, который сидел за столом для игры в «Пограничные Земли», соревнуясь с высокопоставленным лейтенантом городской стражи.
Игра шла к тому, чтобы закончиться для принца унизительным поражением. Лейтенант уже захватил многие ключевые фигуры Верекса и выстроил их в ряд. Генерал Верекса был отрезан от своего войска и окружен войском лейтенанта. Мраморные фигурки прокладывали свои тропы, сбрасывая друг друга с доски.
Верекс поднял глаза и встретился взглядом с Кестрел. Он аккуратно дотронулся пальцем до своего зеленого пехотинца.
Это была всего лишь игра. Какая разница, если Верекс сделает неправильный ход и проиграет?
Однако Кестрел подумала об Арине, который не ответил на приглашение императора, и задалась вопросом, чего это будет ему стоить.
Она задумалась о возможности перемирия с Верексом.
Удерживая взгляд принца, Кестрел покачала головой — это было едва уловимое движение, всего лишь наклон подбородка в сторону.
Принц убрал руку от пехотинца и опустил ее на кавалериста.
Двумя пальцами Кестрел смахнула с платья невидимую пушинку, слегка взмахнув рукой вперед.
Верекс передвинул кавалериста на две клетки вперед.
Так и продолжалось до тех пор, пока с лица лейтенанта не исчезло самодовольство. Армия Верекса наступала и совершала ключевые убийства. Верекс взглянул на своего отца, который появился с краю толпы. Когда глаза принца, сверкающие новой надеждой, снова обратились к Кестрел, она не смогла отвести взгляд. Она молча давала ему советы. Принц пользовался ими.
А затем зеленый генерал опрокинул красного.
Толпа взревела, поздравляя своего принца. Мягко перекатываясь с пятки на носок, император скрестил руки на груди. С любопытством на лице он не отрывал взгляд от сына.
Но осуждения его лицо не выражало.
Кестрел услышала, как Верекс отказался сыграть еще партию. Теперь, когда спектакль закончился, внимание толпы должно было вскоре переключиться на нее. За другим столом поблизости также шла партия «Пограничных Земель» между дочерью сенатора и Ришей, восточной принцессой, похищенной еще ребенком и воспитанной при дворе в качестве избалованной заложницы. Кестрел ожидала, что Риша окажется хорошим игроком, но по увиденному девушка поняла, что принцесса играла (или притворялась, будто играет) посредственно. Ничего захватывающего за этим столом не предвиделось. Немного поодаль шла игра между геранским министром — Тенсеном, вспомнила Кестрел — и мелким валорианским бароном, который, скорее всего, снизошел до партии с Тенсеном только ради зрелищной победы. Зрителей собралось немало, они с довольным видом расширяли глаза, когда Тенсен забывал, как ходит та или иная фигура, или почти засыпал в перерывах между ходами. Этот фарс должен был удержать на себе внимание, но недолго.
