бывшие чехословацкие собственники, крупные и средние. «Батя ходил и
смотрел свои фабрики и заводы, подсчитывал, сколько капиталов сможет
вернуть. Так что Брежнев не сдуру послал войска. Я не думаю, что сдуру. Ко-
гда прошло время и ничего не случилось, можно рассуждать, а надо ли было.
А если бы мы этого не сделали, что было бы? Валить на всех нас, кто там был,
что ничего не понимали, я бы не советовал. Допустим, проанализировав си-
туацию, я бы пришел тогда к выводу, что вводить войска не стоит. Но, во-
первых, меня об этом никто не спрашивал. А задай мне такой вопрос, что я
мог ответить?»
Прощаясь, генерал сказал: «Говорят, мы в братской стране задавили хо-
рошую революционную идею. Ничего мы не задавили, а просто не дали быть
беспорядкам».
С этой мыслью жить ему легче.
Анастасия Карповна, жена генерала, тихо сидела в углу, кутаясь в вяза-
ный платок, а тут всплеснула руками: «Ничего не могу понять! В 1961 году
мы с Сережей отдыхали в санатории в Карловых Варах. У меня большая коса
была, до пояса, все заглядывались. А когда в те дни взлетел в космос Герман
Титов, чехи нам вообще проходу не давали, все поздравляли, звали в гости.
Может мне кто-нибудь объяснить, куда теперь все подевалось? Что с ними
случилось в 1968 году?»
Она искренне думает, что это случилось не с нами – с ними.
У генерала А.М.Майорова, командующего 38-й армией, первый интерес
к Чехословакии появился в 1966 году. Он вернулся в Москву после службы
советником в Египте, перед новым назначением его вызвали в ЦК КПСС к
Л.И.Брежневу. От Брежнева генерал и услышал уже знакомые нам слова, ко-
торые потом долго смущали генерала: «А теперь надо посмотреть севернее
Будапешта – на Прагу… И иметь больше друзей в чехословацкой армии».
Просить командарма присмотреться к Праге за два года до ввода войск мог
только человек, у которого были на то причины.
Жизнь полна случайных совпадений, и не будем привязывать этот раз-
говор к возникшему именно в то время раздражению Брежнева против Ган-
зелки и Зикмунда. Он знал о заключении партаппаратчиков, которым пору-
чил разобраться со «Спецотчетом № 4». Из заключения следовало, что ни
один враг не приходил к таким беспощадным выводам о советской полити-
ке, экономике, социальной ситуации, о моральном состоянии общества, как
эти двое чехов. Напрашивался вопрос: что они за люди, эти чехи? Чего от них
ждать?
Но, может быть, от раздражения чем-то совсем другим, или чем-то дру-
гим тоже, у Брежнева после Будапешта шевельнулась мысль присмотреться
к Праге.
Майоров использовал все каналы армейских структур, в том числе во-
енной разведки, чтобы составить представление о стране, насторожившей
Кремль. «Волей-неволей я становился источником информации, которая ло-
жилась на стол министру обороны, членам Политбюро, Генеральному секре-
тарю и служила основой для предварительных, а то и окончательных реше-
ний. Сегодня мне было бы удобнее умолчать об этом, но я человек своей эпо-
хи, генерал российской армии, и не могу, не буду кривить душой. Для меня
решения военного и политического руководства всегда были законом, кото-
рый я обязан выполнять с наименьшими потерями для своих солдат и офи-
церов», – скажет мне Майоров у себя на даче в подмосковном Красногорске в
1998 году 9.
Из воспоминаний Майорова:
«В воскресенье 11 августа я докладывал ситуацию Гречко и в тот же
день был вызван к Брежневу. В кабинете находился также Суслов. Брежнев
спросил, как я оцениваю боеготовность чехословацкой армии. Я говорил, что
видел: полки и дивизии боеспособны ограниченно, армию разлагают работ-
ники политорганов, до 30–40 процентов личного состава ежесуточно в само-
вольной отлучке, полигоны и стрельбища заросли травой. . На вопрос, как
вижу развитие событий в Чехословакии, я сказал: «В одно прекрасное утро
под Чопом, Мукачево, Ужгородом могут быть выброшены 82-я и 101-я воз-
душно-десантные дивизии НАТО. К ним на соединение через Чехию и Слова-
кию пойдут 5-й и 7-й корпуса США (9–11 дивизий), первый и второй армей-
ские корпуса ФРГ. Нам известно, что маневры войск НАТО намечены на
начало сентября.. В ночь перед выброской воздушного десанта будет сфор-
мировано марионеточное правительство Чехословакии, оно объявит о выхо-
де из Варшавского договора, обратится с просьбой к НАТО защитить страну
от советского вторжения. Чехословакия может быть потеряна – или большая
война».
Гречко информировал Брежнева точно так же.
Неделю спустя, утром 18 августа, Гречко созвал главнокомандующих
всех родов войск, командующих группами советских войск в ГДР, Венгрии,
Польше, трех командармов. . Министр только что вернулся с заседания По-
литбюро, где окончательно договорились о начале военной операции. «Ре-
шение будет осуществлено, даже если оно приведет к третьей мировой
войне», – сказал Гречко. Каждый из присутствовавших в течение двух-трех
минут доложил о готовности войск к выполнению задачи. Маршал Н.Крылов
сообщил, что дежурные силы и средства Ракетных войск стратегического
назначения находятся в четырехминутной готовности. Гречко назвал время
перехода границы ЧССР – 23 часа 20 августа по сигналу «Влтава–666». Ника-
ких совещаний и приказов больше не будет. Огонь открывать только с раз-
решения министра обороны. Командиры вопросов не задавали, но поняли
по-своему: начнись стрельба, придется действовать по обстоятельствам.
До полуночи 21 августа 38-я армия Майорова овладела назначенной ей
зоной ответственности (Северная Моравия, Южная Моравия, Словакия).
«Три дня спустя мне позвонили из штаба группы “Север”: “Надо рас-
стрелять трех злостных чехословацких контрреволюционеров. .” И назвали
их имена. Как я потом узнал, идея имитировать расстрел “контры”, чтобы
держать в страхе остальных, принадлежала Суслову. На бронетранспортере
ко мне привезли “контру” – секретаря Остравского обкома партии Немцову,
главного редактора “Остравских новин” Кубичека, фельетониста Налепку.
Войдя в мой кабинет, все трое по привычке протянули руки поздороваться,
но я уже вошел в не свойственную мне роль и, не подавая им руки, жестом
приказал отойти на несколько шагов назад. “Мне приказано вас расстрелять
или повесить – объявил я. – Но если вы не будете ни устно, ни письменно за-
ниматься пропагандой контрреволюции и возбуждать ненависть к нам, мо-
жет быть, я вас помилую”. Арестованные стояли белые, как полотно. “Теперь
я поняла, что такое социализм. . Вы нам хорошо объяснили”, – вымолвила
Немцова. Двое других пообещали ничего “такого” не печатать. Всех троих
отпустили домой.
Теперь мне трудно поверить, что все это происходило в кабинете ко-
мандарма Советской армии. Если вы еще живы, пани Немцова, пан Кубичек,
пан Нелепка, пусть через тридцать лет, я, старый человек, прошу у вас про-
щения за ту душевную травму, которую нанес. В тот день я пал так низко,
как не следовало уважающему себя генералу, да и вообще человеку. Прости-
те меня» 10.
Генерал Майоров – один из немногих военачальников, кому под конец
жизни при воспоминаниях о вторжении было стыдно.
Танковую дивизию из Венгрии в Чехословакию вел генерал-лейтенант
Борис Петрович Иванов, заместитель командующего и член Военного совета
Прикарпатского военного округа. Когда сутки назад генерал срочно покинул
черноморское побережье, оставив там семью, и вылетел из Львова в Буда-
