Утрата прежних связей и отношений, массовая эмиграция, можно ска-

зать – бегство из страны самых совестливых людей, многих интеллектуалов,

гордости нации, из всех издержек «нормализации» (политических, экономи-

ческих, военных и т.д.) для нации самая дорогая издержка, обмеру не подда-

ющаяся. На вакантные места приходят ортодоксы, которых люди с тонкой

душевной организацией сторонятся, не хотят иметь с ними ничего общего.

Теперь у невзрачности есть возможность брать реванш за все свои униже-

ния. Что ни говори, а незаурядность, яркость, талантливость одним своим

существованием отравляют жизнь тем, к кому природа не столь щедра и ко-

му не хватает волевых усилий хоть как-то приподняться над собой, изба-

виться от чувства ущербности. И если за двадцать лет «нормализаторства»

нация все же не угасла окончательно, то объяснение этому следует искать, я

думаю, в ее нерастраченном психическом здоровье, в тысячелетнем опыте

приспособления к жизни.

…Светало, когда мы, перебирая друзей, заговорили о Евгении Евтушен-

ко. Я припомнил услышанные в гостинице «Минск» стихи: «Танки идут по

Праге / в закатной крови рассвета. / Танки идут по правде, / которая не газе-

та. / Танки идут по соблазнам / жить не во власти штампов. / Танки идут по

солдатам, / сидящим внутри этих танков…»

Иржи слышал их в первый раз, их и в Союзе мало кто тогда знал, хотя

они тайно ходили в списках. Он слушал, прикрыв глаза, что-то переспраши-

вал, просил повторить. Повторил я и последние строки: «Прежде, чем я по-

дохну, / кем мне неважно, прозван, / я обращаюсь к потомкам, / только с

единственной просьбой: / пусть надо мной не рыданья, / а просто напишут

по правде: / русский писатель раздавлен / русскими танками в Праге».

Иржи поднял мокрое лицо:

– Ленька, три года я ждал эти слова. . Больше ничего объяснять не надо!

Поздним вечером следующего дня мы обнялись у ограды.

Нам с Сашей пора было возвращаться в Будапешт.

Фотографии к главе 9

Анатолий Марченко: «Газетная кампания последние недели вызывает у меня опасения – не

является ли она подготовкой к интервенции под любым предлогом…» (Письмо в редакции

газет от 29 июля 1968)

Фотографии плакатов, с которыми Лариса Богораз, Павел Литвинов, Константин Бабицкий,

Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Виктор Файнберг, Наталья Горбаневская вышли на Крас-

ную площадь 25 августа 1968 года

Лариса Богораз с сыном Александром (1960-е): «Если бы такое повторилось, я бы, наверное,

нашла в себе силы для нового протеста…» (Из беседы, 1998)

«Приговор я знал заранее, когда шел на Красную площадь…». Из речи на суде . Павел Литвинов

в ссылке (пос. Верхние Усугли Читинской области). 1970-е гг.

Александр Твардовский: «Что делать нам с тобой, моя присяга, где взять слова, чтоб расска-

зать о том, как в сорок пятом нас встречала Прага и как встречает в шестьдесят восьмом».

29 августа 1968

Юрий Левитанский: «Прости меня, Влтава, сирень 45 –го года…». Август 1968

Встреча в Праге: Мирослав Зикмунд, Евгений Евтушенко, Иржи Ганзелка. Апрель 1989

Партийное собрание в Южно-Сахалинском педагогическом институте. «По юношеской наив-

ности и максимализму я абсолютно ничего крамольного не усматривал в своих действиях…»

(Виктор Коваленин)

За сочувствие идеям Пражской весны старшего преподавателя В.Коваленина исключили из

партии и лишили работы, доцента В. Агриколянского также лишили работы, профессор

М.Теплинской вынужден был покинуть Сахалин.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. «Взять совесть за сердце…»

Факел на Вацлавской площади. Зденка Кмуничкова у постели Яна

Палаха. «Он не самоубийца и не буддист…» Чего боялись Брежнев и

Косыгин. Страшный список Яна Черного. Поездка во Вшетаты. У

Милослава Слаха, школьного учителя Яна

После полудня 16 января 1969 года трамвай вез Элишку Горелову, пре-

подавателя психологии на философском факультете Карлова университета,

через Вацлавскую площадь к Чехословацкому радио. Она смотрела в окно на

мокрые крыши. Кажется, власти смирились с долгим, если не вечным, пре-

быванием в стране ста тысяч советских солдат. Хотя униженность при внеш-

ней суверенности предпочтительнее откровенного чужого управления, как

при германском протекторате, но опасно, что в руководстве страной все

меньше сторонников реформ. Неделю назад вынужден был уйти с поста

председателя Национального собрания Йозеф Смрковский. В трамвае у мно-

гих торчит из карманов новогодний номер «Дикобраза» с карикатурой: весь

в синяках, перебинтованный человек, еле держась на ногах, утешает себя:

«Меня избили как собаку, но я не сдаюсь. “Правда победит!” – говорю я в от-

вет».

Элишку, многих ее друзей, изумляла воинственность скрытых сил, не-

понятно, кого представляющих, которые нападают в печати и в эфире на за-

конную власть, на ее политику. Особенно старается подпольная радиостан-

ция «Влтава» и анонимная, без выходных данных, газета «Зправы». Унять их

руководство страны бессильно, они распространяются на неизвестные ни-

кому средства, по своим каналам. Как потом признается газета, ею руково-

дит «редакционный совет при союзных войсках». По Праге ходят слухи, что

Дубчек написал по этому поводу Брежневу, не скрывая своих догадок о том,

кто за всем этим стоит.

Письмо Дубчека от 20 ноября 1968 года я найду в архиве ЦК КПСС. Газе-

та «Зправы», напишет Дубчек, распространяется через собственную, не кон-

тролируемую властями сеть при участии комендатур союзных войск. Это

нарушение чехословацких законов в области печати и вмешательство во

внутренние дела страны. Дошло до того, что газета с нападками на высшее

руководство республики была неизвестно кем привезена в Град и раздава-

лась участникам пленума. Население возбужденно реагирует на все это.

«Общественность и партийные организации обращают внимание также на

то, что оба эти средства массовой информации явно заграничного проис-