«Ах, вот ты о чем… Признаться, этот аспект меня не интересовал. Но если ты собираешься помочь мне из соображений материальной выгоды, то могу заверить: формула БЕСЦЕННА!»
«Это как?»
«А так: измерять ее деньгами — то же самое, что пытаться определить стоимость всей нашей планеты! Пойми, Лёша, бывают вещи, которые не имеют цены».
«Ну, это ты загнул, профессор! Не знаю, как там у вас в науке, а мы люди простые и жить без денег пока не научились! Ты вот лучше скажи: Нобелевскую за твою формулу дадут?»
«Вне всяких сомнений…»
«Тогда у матросов нет вопросов. Валяй, диктуй свою антигравитацию… только попроще, чтоб до моих мозгов доходило».
«Извини, Алексей, попроще не получится. Если у тебя проблемы с символами, то советую тебе писать так, как слышишь. Словами, а не условными знаками…»
«Давай-давай, не тяни резину, профессор! Слова только почетче произноси, а то они у вас, очкариков, какие-то нечеловеческие…»
* * *
«Привет, Алексей!»
«Это опять ты, Кулагин?»
«А что, с тобой еще кто-то ментально общается?»
«Блин, а я-то думал, тот наш разговор мне просто почудился! Тем более для профилактического лечения насандалился после смены с ребятами в гараже так, что потом свой адрес не мог вспомнить!»
«Это, конечно, безумно интересно, но все-таки давай ближе к нашему общему делу».
«Слушай, профессор, ты прямо как понос: всегда не вовремя… В тот раз я чуть из-за тебя тачку не раздолбал, а сейчас… На дворе почти час ночи, а мне завтра рано вставать…»
«Извини, Алексей, но, если ты еще не понял, в своем нынешнем состоянии я не способен определять время. И потом, я постараюсь тебя не задержать. Я всего лишь хотел узнать, какие шаги ты предпринял в отношении формулы».
«Типа отчета требуешь?»
«Нет-нет, что ты!.. Я не вправе требовать от тебя чего бы то ни было. И в то же время полагаю, что твой моральный долг как любого нормального человека — помочь мне…»
«Моральный долг? Еще чего! Если хочешь знать, профессор, Алексей Сивяков никому ничего не должен, если только не занимал деньжат до получки! Вот ты все твердишь: „Мое состояние, мое состояние“… А в каком я состоянии, тебя не интересует? А у меня, между прочим, жена вот-вот родить должна и вообще проблем выше крыши! Картошку уже копать пора, в квартире ремонт надо делать… А тут еще ты со своими дурацкими формулами!»
«Почему — дурацкими? Эта формула — ключ к будущему развитию нашей цивилизации!..»
«Да пойми, ученая голова: мне плевать на развитие цивилизации! Вот ты заладил: антигравитация, антигравитация… А что она мне даст? И миллионам таких работяг, как я? Говоришь, люди будут летать без всяких приспособлений, как птицы? Летать — это, конечно, зашибись. А как насчет других жизненных потребностей? Обеспечит твоя антигравитация меня жильем? Повысит зарплату? Даст моему будущему ребенку образование? Спасет людей от болезней? Молчишь, Кулагин? И правильно делаешь. Потому что антигравитация твоя будет нужна только зажравшимся толстосумам и бездельникам! Она станет для них дополнительным развлечением! Это все равно что цирковой фокус станет доступен тем, у кого в карманах полным-полно бабла!.. Так зачем я буду тратить свои силы и время на то, чтобы каким-то жирным гадам стало еще лучше, чем сейчас?! Ну, что молчишь?»
«Очень жаль, Алексей, что мне выпало иметь такого собеседника, как ты. Мне почему-то казалось, что раз уж наши с тобой мозги настроены на одну и ту же ментальную частоту, то и мыслить мы должны более или менее одинаково. Я думал, сила притяжения существует не только между небесными телами, но и между душами человеческими. Выходит, я ошибался. И в нашем случае проявилась не сила, а слабость притяжения… Но и ты ошибаешься, Лёша. Ты сказал, что никому ничего не должен. А это вовсе не так. Каждый имеет долг перед человечеством. Перед теми, кто живет сейчас, и теми, кто будет жить после нас. И если бы не этот долг, то какой смысл был бы в нашей такой короткой жизни?»
«Ладно-ладно, профессор, не лезь в бутылку… Я ж не отказываюсь… Просто навалилось всё как-то… Знаешь что? Ты позвони… хотя что я говорю?.. В общем, выходи на связь через пару недель, а я к тому времени постараюсь разобраться с делами… А пока подумай, к кому я могу подъехать с твоей формулой… ну, чтоб меня не за лоха приняли, а наверняка…»
«К сожалению, мне все труднее держать связь с тобой. Слишком много сил потратил, чтобы найти тебя… Боюсь, до следующего раза я просто не дотяну. Но на тот случай, если ты все-таки надумаешь… В Москве есть такой профессор Дерковский, который тоже занимался вопросами теории антигравитации… Я бы посоветовал тебе обратиться к нему, но, понимаешь, есть одна проблема…»
«Не стесняйся, Кулагин, режь, как оно есть. Он что — за консультацию денег потребует?»
«Нет-нет… не в этом дело… Просто он всегда скептически относится к дилетантам…»
«К кому, к кому? Ты можешь говорить погромче? А то я слышу тебя так, будто ты говоришь из подвала!»
«Связь слабеет… Наверное, конец близок… Жаль, что я не успею продиктовать тебе статью… она бы сняла все вопросы по поводу формулы… А к Дерковскому… тебе надо бы прийти подготовленным… иначе он и слушать не станет…»
«Постой, Кулагин! Постой, не пропадай!.. Скажи хоть, как мне найти этого твоего Дерновского… или Дерьмовского?.. Где он работает, а?..»
«Прощ…»
* * *
После этого «разговора» с Кулагиным жизнь Алексея превратилась в бесконечное ожидание. Что бы теперь он ни делал, как бы ни был занят, внутренне постоянно ждал, что вот-вот его окликнет знакомый голос и опять примется уговаривать, просить, умолять, рассуждать о долге перед человечеством…
Но время летело, всё ускоряясь, как ракета при запуске в космос, а Кулагин молчал, и однажды Алексей понял: сеансов телепатической связи не будет никогда.
Как ни странно, сделав такой вывод, он вовсе не испытал облегчения от того, что невидимый собеседник наконец-то оставил его в покое.
Наоборот, он стал все больше чувствовать, что ему чего-то не хватает. Образовавшаяся в нем пустота настойчиво требовала заполнения.
И Алексей все чаще стал доставать измятые листки, на которых под диктовку записывал формулу, и часами пытался вникнуть в суть непонятных слов и терминов. Естественно, из этого ничего не получалось, и тогда он злился, засовывал заветные листки подальше и заливал не желавшие становиться умными мозги непропорциональными дозами спиртного…
Между тем жизнь его все больше напоминала машину с лысыми шинами, пытающуюся преодолеть гололед.
Ребенок родился благополучно, но оказался плаксивым и капризным. По мнению Алексея, он слишком часто орал не по делу. Однако жена мнение Алексея не разделяла, а, наоборот, наседала вовсю. То, понимаешь, пеленки надо постирать, то с малышом выйти погулять, то сбегать в магазин… А это ежедневное купание, которое с учетом подготовки занимало не менее полутора часов!
На работе тоже дела шли не в гору. В результате таинственных организационных реформ добрую половину водителей руководство фирмы поувольняло, а другую половину заставило пахать в две смены за ту же зарплату.
Тем не менее Алексей про формулу не забывал. Она, проклятая, так и крутилась в его мозгах, не давая покоя ни днем ни ночью.
Несколько раз жена его будила, потому что он, по ее словам, принимался во сне бормотать: «Антигравитация, антигравитация…». Если бы жена была особой необразованной, а не закончила с отличием техникум тяжелого машиностроения, то вполне могла бы решить, что у мужа появилась любовница с таким вычурным именем…
И однажды Алексей решился проконсультироваться у специалиста. Старательно переписав формулу в тетрадку в клеточку и приведя себя в порядок с помощью ста граммов водки (внутрь) и французского одеколона (наружно), он заявился в ближайшую школу и отловил на перемене молоденькую учительницу физики.
