Мир кораллового рифа куда богаче и оживленнее под водой, нежели наверху. Все, что там плавает и ползает, копошится и процветает; независимо от уровня развития и несмотря на безграничность дифференциации, составляет единое сообщество. Кто-то пожирает других и сам становится добычей того, кто высасывает жизнь из чужого тела. Мелкие рыбешки цепляются за более крупных или находят убежище среди ветвей кораллов. Не всегда известна причина, но нередко более вооруженные организмы щадят существа беззащитные (правда, только строго определенные), и те спешат укрыться в их близости, спасаясь от врагов. Фантастические расцветки и причудливые формы, куда ни глянь! Ботанические и зоологические сады под водой, да и только! Темные долины и глубокие пещеры, тропические джунгли в горах из коралловых известняков, Стаи немыслимо пестрых рыб снуют во всех направлениях. Они охотятся и на них охотятся. Быстрые, как торпеды, акулы; скаты, широкие, словно развевающиеся ковры огромные, будто овальные столы, морские черепахи. И кораллы... кораллы., кораллы... Всей жизни не хватит, чтобы завершить полное изучение Барьерного рифа

Достаточно побродить во время отлива, чтобы заглянуть в этот сказочный мир Каждый ваш шаг вызывает суету среди всякой мелюзги. В оставшихся после отлива лужицах кишат рачки и крабы, морские звезды, моллюски и рыбешки. Разноцветные кораллы словно цветочные клумбы, словно цветущий луг. Настоящие волшебные сады из "Тысячи и одной ночи"!

Мы погружались в мир, над которым всегда гуляют волны. С камерами для подводных съемок мы спускались в долины, ущелья и пещеры коралловых гор. Я вел съемки в освещенной зоне на глубине до 20-30 метров, а Георг Тайлакер, опытный ныряльщик, отваживался нырять на глубину до 50 метров - только затем, чтобы посмотреть и подивиться тому, что там живет и движется. Того, кто стремится еще дальше вниз, подстерегает опасность "глубинного опьянения" - путаются мысли, наступает резкая слабость, что приводит к обмороку, а часто и к смерти. Мы подвешивали за спину баллоны со сжатым воздухом, надевали на ноги ласты, а лицо закрывали маской с прочным стеклом. Свинцовый пояс вокруг талии уменьшал нашу плавучесть. Иначе нас выбросило бы на поверхность, словно пробку. Запаса воздуха в баллонах хватало почти на час. Но чем глубже и на больший срок погружаешься, тем раньше нужно начинать подъем. По пути наверх необходимо делать остановки, чтобы организм постепенно приспособился к понижению давления.

Работать на малых глубинах проще с дыхательной трубкой (шноркелем): воздух поступает тогда через шланг с поверхности, аппаратура почти ничего не весит и ныряльщик может двигаться куда свободнее. Для длительных погружений и в тропических морях, безусловно, необходимы специальные утепленные костюмы. Даже если температура воды всего на 10 градусов ниже температуры тела, ныряльщик скоро замерзает и может заболеть. Нашим оружием против акул и на случай неожиданных опасных встреч были, как и при нырянии в водах у Галапагосских островов, полутораметровые палки с железным острием на конце. На каждом этаже по дороге в глубь моря свой мир.

Растительность появляется на внутренней стороне кораллового рифа, где ее росту не мешает сильный прибой. По краю защищенной илистой бухты поселились мангры. Пионеры леса - панданусы. Им не вредит, если во время прилива корни их омываются морской водой. Из плодов пандануса полинезийцы готовят нечто похожее на тесто. Где нет кокосовых пальм, человек может длительное время прожить только за счет панданусов.

Пионеры леса - панданусы

До 10 метров невероятное разноцветье и изобилие всевозможных кораллов. Каменные сады, богато украшенные морскими анемонами. В кристально чистой воде парят медузы. Все пронизано дневным светом. В следующей зоне, примерно до 20 метров, мы окунались в полутьму, а уже на глубине 30 метров попадали в мир теней. Колонии кораллов становились редкими и уменьшались в размерах. На глубине 40 метров они попадались еще реже, а глубже их можно было найти лишь после основательных поисков. Попытки снимать там, внизу, были бессмысленны - мы едва различали окружающее.

Нас ожидали волнующие встречи с любопытными акулами и гигантскими скатами, с прекрасными крылатками, вооруженными ядовитыми иглами, и не менее ядовитыми бородавчатками. Но лишь однажды моей жизни угрожала непосредственная опасность, причем по моей же собственной вине. Одев свинцовый пояс, я опустился на пятиметровую глубину между кораллами, чтобы приучить к своему присутствию клоуна-амфиприона. Сначала я почти не двигался, а потом попробовал с кратчайшего расстояния снять на пленку этого пестрого обитателя моря, спрятавшегося в засаде под прикрытием многочисленных щупалец своего "сожителя". Увлекшись, я совсем забыл про время. Воздушные баллоны опустели, и внезапно я начал задыхаться. Оставив камеру, я как можно быстрее всплыл наверх и, судорожно хватая ртом воздух, сорвал с лица маску. Но из-за ветра вместо воздуха наглотался соленой воды. Страх сковал меня, я даже не сообразил сбросить свинцовый пояс, да и стальные баллоны тянули вниз. Я едва мог приподнять над водой голову. Раз за разом в легкие вместо воздуха попадала соленая вода. Еще чуть-чуть - и я наверняка захлебнулся бы, но, к счастью, Тайлакер заметил мое отчаянное положение. Он быстро подгреб и втащил меня в лодчонку, плясавшую на волнах. По-видимому, и при нырянии с баллонами следует одевать на шею шноркель. Тогда дыхание на поверхности даже при волнении на море не составит труда.

Олуши и тропические морские крачки способствуют закладке светлых лесов пизонии (Pisonia). Оболочки плодов пизонии снабжены клейкими крючочками и легко прилипают к перьям птиц. Если плодов немного, вреда от них нет. Клей высохнет, плод снова упадет на землю и пустит корни. Вполне возможно, что из него разовьется новое молодое деревце. Но если крачка прикоснется к целому зонтику плодов пизонии, да еще искупается в горячем песке на пляже, у нее могут склеиться крылья. Такую птицу ждет печальная участь: она погибнет от голода или станет легкой добычей крыс. Лес, который крачки сами же и посадили, оказывается для многих из них роковым. Я помог нескольким птицам, попавшим в такое безнадежное положение.

Крачка

Пизония (Pisonia)

Крачки способствуют закладке светлых лесов пизонии

Спасение птицы

После моря - суша. Я уже говорил, что это крошечные, едва выступающие из воды пятна. Одни настолько плоские, что при высоком приливе скрываются под волнами. На другие штормы и прибой набросали множество обломков кораллов и частично уже размололи их в известковый песок. Сейчас как раз к месту рассказать о "том, как заселяется "юный" коралловый островок. Из семян, принесенных волнами или с пометом птиц, развивается поначалу очень скудная растительность. Наверное, это злаки вроде колосняка наших северных островов. Затем появляются низкие растрепанные ветром кустарники. Чем дребнее суша на коралловой основе, тем гуще и выше растительность. На острове Герои, например, растут уже леса кокосовых пальм, панданусов с их корнями-ходулями и пизоний. В защищенных от ветра бухтах острова бурно разрослись влажные заросли тропических джунглей. Старые острова с пышной растительностью понемногу растут вверх, поднимаясь над поверхностью моря благодаря остаткам отмерших деревьев, корней, стволов, опавшей листвы.

Барьерный риф отчетливо показывает, как сначала голые известковые площадки превращаются в зеленые, покрытые лесами острова. Правда, необходимо отметить, что перед австралийским побережьем и даже в Барьерном рифе встречаются острова, поднимающиеся из моря на высоту до 500 метров. Они не имеют никакого отношения к деятельности кораллов. Это остатки погрузившихся гор, когда-то связанных с материком.