Пешком на плоскогорье было не забраться - даже с достаточным числом носильщиков на это ушли бы недели. Бесстрашный пилот из Порт-Морсби рискнул приземлиться на ухабистой поляне в четырех днях ходу от Дева-Дева. В расположенной неподалеку папуасской деревне я показал мужчинам рисунок хворостяного дома птицы-садовника. Несколько человек закивали головами и произнесли слово "голоала". (Так они называют птицу, которая строит дом с палисадником.) Эти люди стали моими проводниками. Никогда не забуду того дня, когда после нелегкого восхождения мы, наконец, стояли перед красочно декорированной постройкой птицы. Яркие красные и желтые цветки украшали садовый забор. У входа великолепным ковром расстилалась мозаика из цветков. К сожалению, здесь было так темно, что не имело смысла даже пытаться фотографировать или снимать на кинопленку это подлинное произведение искусства. Но и уйти с пустыми руками мы не могли. Голоала стоил того, чтобы ради него потрудиться. За три недели с крайней осторожностью мы построили укрытие, не пропускавшее звуков, а в лесной крыше прорубили окошко для света, так что теперь можно было думать о съемках. Между прочим, голоала оказался не из трусливых и не покинул своих владений. Он неоднократно прилетал и держался поблизости. Но похоже, что хорошей он считал погоду, лишь когда на лес спускался туман или густые облака. Вот тогда он принимался за работу по дому или в саду.

Терпение и терпение - нас этому не надо было учить. День за днем проводили мы в вечно сыром темном бункере. На несколько мгновений, порой даже на минуты, проглядывало солнце. Мы ловили эти секунды и минуты благоприятного освещения, чтобы снять тот или иной рабочий момент. Незабываемо утро после страшного ливня, который нарушил мозаику цветочного ковра. Птица быстро справилась с ремонтом. Между овальными входами в беседку она построила стену из черного мха с древовидного папоротника и искусно украсила ее. Слева птица выложила несколько сотен ярких синих жучков, справа блестящие раковины улиток, а между ними развесила желтые цветки, главным образом орхидеи. Какое счастье, что как раз теперь светило солнце!

Всякий раз возвращаясь с пополнениями для своей коллекции, птица внимательно оценивала их красочность. Она, по-видимому, прикидывала, что бы еще стоило улучшить, и сразу принималась за работу. Взяв цветок в клюв, она втыкала его среди других цветков мозаики и отскакивала назад, чтобы получше разглядеть результат. В общем вела себя совсем, как художник, критически оценивающий свое полотно. Только голоала в отличие от художника рисует цветками, иначе не скажешь. Вон та желтая орхидея, по-видимому, оказалась не на месте. Птица передвигает ее левее, устроив между голубых цветков. Затем, склонив головку набок, рассматривает результат. Неужели все это только слепой инстинкт?! Я не хочу в это верить, хотя, согласно мнению зоологов, обдуманные действия и тем более понимание красоты животным не доступны. Но творения голоалы - произведения искусства высшего класса. В этом невозможно сомневаться. Сделай такое человек - на любой выставке ему был бы обеспечен успех.

Чтобы наблюдать токование красных райских птиц, нам пришлось с громоздким кино-, фото- и звукозаписывающим оборудованием забираться на тридцатиметровую высоту в крону дерева. Там у папуасов была устроена легкая засидка, откуда они стреляют "божьих птиц" из лука со стрелами. Они немного перестроили ее и укрепили, так что мы смогли в ней работать. Две недели лежали мы здесь в засаде, пока дождались, наконец, погоды, позволившей вести съемки.

Наблюдение и сьемка с тридцатиметровой высоты....

Лишь дважды на протяжении многих недель мне повезло наблюдать за визитом самки в сад любви голоалы. При ее появлении самец поспешно проскальзывал через ближайший вход в беседку и оттуда начинали литься звуки скрипучей свадебной песни. Он старался заманить туда самку для спаривания. Самка же держалась неприступно, тем не менее прислушивалась к призывным звукам и поглядывала на шедевры мозаики и садовый забор. Затем со стороны самца последовал бурный выпад. Выглядело это так, словно из беседки метнулся огненно-красный луч света и тут же исчез в темноте Раз за разом "выстреливал" самец изумительной краснотой развернутого хохла, сопровождая прыжки громким "ре-те те тете!". На такое громкоголосое и неистовое сватовство пылкого воздыхателя самка поначалу реагировала испуганным отступлением. Но постепенно прыжки ее становились короче, она все более подстраивалась к прыжкам партнера. Это уже был ответный танец, во время которого птицы почти касались друг друга туда-сюда, туда-сюда, все быстрее, ритмичнее. Затем внезапно обе нырнули в беседку и соединились там.

Очень много дала мне встреча с Томом Джилльярдом за несколько недель до отъезда на Новую Гвинею. Я тогда принял приглашение показать фильм о Галапагосских островах на Международном орнитологическом конгрессе, проходившем из Корнеллском университете (штат Нью-Йорк). Там я и встретил Тома, который трижды побывал на Новой Гвинее и как никто другой знал условия и возможности для работы на острове. Когда в присутствии профессора Штреземана я рассказал Джилльярду о своем намерении исследовать и запечатлеть в виде кинодокумента токование райских птиц и до сих пор неизвестный образ жизни беседковой птицы-садовника, он сказал. "Заманчивый, но невероятно трудный проект. Красные райские птицы Raggiana, которые устраивают на деревьях коллективное токование, стали чрезвычайно редки вблизи поселков. Чтобы найти их, придется собираться далеко в дебри. Однако местные жители, без помощи которых вам не обойтись, ненадежнее спутники. В носильщики и проводники идут молодые сильные мужчины, но они сбегут через несколько дней домой, несмотря на хорошую плату так как боятся, что другие мужчины уведут их жен".

Raggiana величиной с галку, но кажется куда крупнее благодаря броской окраске и пышному шлейфу украшающих перьев. Токование происходит во время муссона, который начинается в зависимости от высоты над уровнем моря того, в последние годы отстрел велся столь интенсивно, что в тех местах нечего надеяться на успех. Самой же большой трудностью, которая, по его словам, ожидала меня, была нелюбовь райских птиц к солнечному свету. Так что, каким бы терпением мы ни запаслись, снять различные фазы токования при ярком свете не удастся. На огромном тропическом острове совершается постоянный круговорот воды. С раннего утра джунгли в начале июля или в середине августа. Распушив как можно пышнее свои нежно-розовые до огненно-красного перья, птица в возбуждении трепещет ими. Кажется, словно вспыхивают огоньки пламени.

Raggiana величиной с галку

Вспыхивающиеся огоньки пламени

Джилльярд рассказал мне, что красная райская птица танцует среди вершин деревьев на высоте 30-40 метров. Чтобы снять ее для фильма, потребуется строить с помощью папуасов укрытие высоко в кронах. Однако скорее всего птицы заметят это и будут нормально токовать лишь в следующем году. Вряд ли в вершинах деревьев у папуасов есть много засидок, откуда они стреляют в райских птиц из лука. Кроме окутаны густым туманом. Пройдет два-три часа после восхода солнца, пока оно превратит всю туманную сырость в облака. Утреннее токование к этому времени уже заканчивается. В середине дня бывает несколько жарких солнечных часов, но не позднее пяти часов вечера начинается неизменная тропическая гроза. И как только в одуряюще влажном горячем воздухе разносятся первые раскаты грома, шансы на успех съемки стремительно падают. К тому же нельзя забывать об опасности заражения малярией. На долгие месяцы надо отказаться от привычных благ цивилизации, а успех совсем не гарантирован.

Таковы были серьезные предупреждения человека, имевшего немалый собственный опыт. Но как бы ничтожны ни были шансы на успех, Джилльярд все же считал его возможным. А мне не давала покоя мысль, что и сегодня в мире животных остаются неразгаданные тайны, которые еще никому не удавалось раскрыть и тем более показать людям. Так хотелось сделать миллионы людей участниками удивительных приключений - то, что в наше время позволяет кино. Хотелось и послужить науке, получив совершенно новые документальные кадры. Привезти киноленту о токовании Raggiana - никакие трудности и затраты времени не казались мне слишком большими.