На следующий день мы начали строительство укрытия. Наблюдать пугливую птицу за работой, а позднее и во время токования удалось бы только из тщательнейшим образом замаскированной засидки, отстоящей от беседки на расстоянии не менее 30 метров. Из веток и листьев мы построили хижину полутораметровой высоты, она сливалась с окружающей растительностью. Щели плотно законопатили мхом, травой и листьями, чтобы по возможности заглушить любой шорох.

Наградой за неимоверные трудности были удачные съемки хохлатого садовника. Местные жители называют его кумбук. Вокруг тонкого деревца он выкладывает аккуратную хворостяную башню. Подножие башни окружено садовым забором.

Хохлатый садовник в работе

Выкладывание хворостяной башни

Нам выпало огромное счастье наблюдать кумбука за строительством и украшением майского деревца и даже снять до сих пор никем не описанный "пламенный" танец птицы

Подножие башни окружено садовым забором

Пламенный танец

На следующее утро часов в пять, я отправился в путь чтобы до рассвета попасть в укрытие. Густые облака окутали горный лес, с прошлого вечера не переставая моросил дождь. Еще час мне пришлось ждать в темном сыром укрытии, а затем в первых проблесках зари я увидел на вершине хворостяной башни ее владельца. Его темно-коричневое оперение не выделялось на фоне сумрачного леса. Он усердно возился с какой-то палочкой, и длинный хохол спадал ему на плечи. При быстрых движениях головы посверкивали немногочисленные ярко-оранжевые перья хохла. Но мой восторг вскоре сменился унынием. Кумбук занимался не ремонтом башни, которую повредил сильный дождь. Раза три он прилетал и опять улетал, и, наконец, несмотря на плохую видимость, я понял его действия. Сколь тщательно ни старались мы замаскировать за-сидку, ее появление не прошло незамеченным. Палочку за палочкой птица разбирала свою башню и уносила материал на другой склон, где начала строить новую башню. Вышло, как говорил Маета Пиджин: "Лезьте в горы и полюбуйтесь чудесными постройками кумбука. Одно это уже стоит затраченного труда. Но снять кумбука на кинопленку вам не удастся. Он слишком чувствителен и не любит гостей". То же говорили мне все знатоки птиц Новой Гвинеи, действительно разбиравшиеся в положении дел. Но до сих пор мне всегда удавалось подобрать ключик даже к самым скрытным существам Должен же найтись такой ключ и к хохлатой беседковой птице! И как только нам вновь удалось найти ее башню, мы принялись за работу Первая попытка показала, что хижины из ветвей и листвы мало. Новая засидка имела двойные стенки, промежуток между которыми был плотно забит мхом. Точно так же набили мхом двойную крышу. Теперь наше укрытие было полностью звуко-изолированным, и птица не могла услышать жужжания кинокамеры. Подготовительная работа отняла у нас почти три недели, ведь мы старались как можно меньше шуметь, к тому же тропические ливни нередко прогоняли нас со стройплощадки.

Затем пришлось решать проблему освещения. В окутанном туманами и без того сумрачном лесу было темно как в погребе. Стрелка моего люксметра ни разу не колыхнулась. О прожекторе, разумеется, нечего было и думать. С помощью Зиги мы втолковали папуасам, в чем загвоздка. Они сказали,' что "надо устроить окошко в крыше леса". Приладив канат, папуасы взобрались по гладким стволам высоко наверх и обрубили ветви, закрывавшие доступ солнечным лучам. Получилось окно, сквозь которое на постройку кумбука падал слабый свет. Теперь оставалось надеяться, что крайне пугливая птица вернется к своей башне. С начала нашей работы она не показывалась нам на глаза.

Птица-садовник так осторожна, что нам пришлось строить звуконепроницаемую засидку: стрекотание камеры могло спугнуть птицу и заставить ее сменить место тока. Наши ловкие помощники папуасы помогли нам выйти и из этого затруднения.

Стройка звуконепроницаемой засидки

Три месяца вдали от последнего оплота цивилизации, вдали даже от папуасских деревень... Наши запасы пищи вскоре подошли к концу. До прибытия "подкрепления" мы питались вместе с проводниками и жили их жизнью. Зато в результате, наконец, были получены записи, проведены съемки и наблюдения, которые приподняли завесу над тайнами кумбука.

Какими предметами украшает птица свою постройку? На рубеже нынешнего столетия один из исследователей писал, что кумбук прикрепляет паутиной к прутикам древесную труху из ходов личинок насекомых. Такая фантастическая мысль могла прийти в голову только тому, кто никогда не наблюдал птицу за работой. Я очень ясно видел весь процесс через объектив кинокамеры, а потом и на большом экране. Когда кумбук привык к свету, он стал ежедневно наведываться к постройке, чтобы привести ее в порядок после очень сильных ливней. Мешающие ему листья, которые опадали с вечнозеленых деревьев-гигантов, он живо выбрасывал через забор "сада". Отвалившиеся веточки укреплял на башне, затрачивая немало труда, чтобы подправить и пополнить украшения. Для этого он приносил какие-то листики, откусывал с краю маленькие кусочки, смачивал их слюной, "жевал", а затем приклеивал к башне в подходящем месте. Это странное поведение, наверное того же рода, что и окрашивание стенок беседки у австралийских шалашников.

Каков биологический смысл оклеивания и окрашивания? Я уже говорил о мнении Маршала: для шалашников их токовое гнездо является заменителем самки, его они "кормят" кашицей из листьев или плодов, смешанной со слюной. Разумеется, больше всего я мечтал присутствовать при посещении чудесного сада самкой. Еще ни один европеец не описал этого, а может быть даже и не видел. Оранжевые блестящие перья из хохолка кумбука-самца стали известны благодаря головным уборам папуасов. Существовало- мнение, что самец, красуясь перед самкой, приподнимает хохол, как это делают многие другие птицы. Но невзрачный кумбук изобрел куда более эффектный способ подать себя. Он ухитряется развернуть ореолом вокруг головы красочные перышки, обычно скрытые среди нормальных перьев. Для самки, слетающей большей частью сверху, из крон деревьев, это гораздо привлекательнее, чем просто приподнятый хохолок. Когда самка, наконец, вступает в сад, самец начинает "пламенный танец". Он исполняет кокетливые прыжки и повороты возле башни, в саду любви, заботливо устланном мхом.

Самой трудной задачей, которую нам пришлось решать в горных джунглях, было исследование поведения и манеры токования другой птицы-садовника, имеющей короткий хохолок (Amblyornis subalaris). Эта удивительная птица строит куполообразную беседку и украшает стенки у входа искусной мозаикой. Вход окаймлен полукруглым садовым забором, верх которого выложен красно-желтыми плодами и цветками.

Куполообразную беседку

Вход окаймлен полукруглым садовым забором

Украшает стенки у входа искусной мозаикой

Еще более волнующими и долгими были наши старания изучить вторую хохлатую беседковую птицу Amblyornis subala-ris. Самец строит куполообразную беседку с палисадником, окруженным богато украшенной изгородью. Внутри токового гнезда искусно выложена мозаика из пестрых цветков. Фред Шоу Мейер своими глазами видел такую удивительную беседку в горах Оуэн-Стэнли четверть века назад. Кроме него, мало кто из европейцев попадал в столь далекую лесную область. Да и никто из них не имел достаточно времени, чтобы подстеречь пернатого искусника за работой. Когда Фред обнаружил дом чудесной птицы, его штаб-квартирой была маленькая станция миссионеров Дева-Дева, расположенная на высоте 1200 метров. Там имелась узкая посадочная полоса для одномоторного самолета, доставлявшего миссионерам раз в месяц провиант и почту. Однако окрещенные папуасы ушли оттуда в долину, где для них нашлась неплохая работа на каучуковых плантациях. Миссионеры последовали за своими подопечными, и старая станция опустела. Заброшенные тропы заросли, посадочная полоса тоже скрылась под густой порослью.