В следующий раз, когда я их открываю, Блэйк стоит у окна, смотрит на яркий солнечный свет. Свет огибает его плечи, и я замечаю, как он истощен, я хочу окутать его комфортом. Мой язык кажется слишком большим для моего рта, который такой сухой, что мне больно. Я хочу наблюдать за ним, но глаза закрываются.

Растерянная, я произношу какой-то звук, и когда я еще раз открываю глаза, я вижу дикий взгляд его голубых глаз на мне.

— Хани! — Он хватает мою ладонь и целует ее, я чувствую его бакенбарды на своей коже. — Дорогая, проснись. Пожалуйста, проснись.

Мне понадобились все оставшиеся силы, чтобы держать глаза открытыми, морщась от яркого света.

Блэйк идет к окну и закрывает шторы.

— Лучше?

— Мммммм.

— Хани, любимая…

Я облизываю губы.

— Ты не так меня обычно называешь.

Его голова падает мне на руки. Он что, плачет?

— Блэйк…

— Я здесь, Росинка Хани. Я прямо здесь.

— Что случилось?

Он смотрит на меня, в глазах слезы.

— В нас врезались сзади на автостраде. Мы слетели с дороги. У тебя сотрясение и перелом лодыжки. Мы ждали два дня, пока ты проснешься.

Два дня? Я пытаюсь это осмыслить, потом я выдыхаю, осознавая, как ужасно он себя чувствовал, учитывая, как он потерял Джордан. И начинаю плакать.

— Мне жаль, что я с тобой так поступила.

— Оу, Пчелка Хани, не плачь. — Он вытирает мои слезы. — Пожалуйста, не плачь. Все, что сейчас важно, это то, что ты проснулась и говоришь со мной, и ты будешь в порядке.

Я закрываю глаза, они не хотят быть открытыми.

— И я собираюсь выйти за тебя замуж.

— И это тоже, — говорит он, целуя мне ладони, а потом целует меня в губы.

— Мучает жажда?

Блэйк говорит с медсестрами, которые разрешают ему дать мне кусочки льда, и они, это официально, лучшее, что я пробовала жизни.

— Так хорошо. Еще.

— Потихоньку. Ты же не хочешь заболеть?

— Ты был ранен в аварии?

— Нет.

— Ты был разбит?

— Типа того. Я не мог поверить, что это снова происходит.

Я беру его руку в свою, морщась от ощущений капельницы.

— В этот раз совсем другой исход.

— Ты не могла сказать мне об этом в первый день? — Он опускает голову на наши соединенные руки, как будто ему тяжело держать ее прямо. — Мужик по имени Клинт пришел нам на помощь. Он помог мне выбраться из грузовика, потом он приезжал сюда и привез наши вещи.

— Очень мило с его стороны.

— Да. Он ждал, пока грузовик не отбуксировали, и рассказал мне, где его найти. Он разбит, и восстановлению не подлжит.

— Мне очень жаль. Я знаю, как сильно ты любил этот грузовик.

— Да похуй мне на грузовик, Хани. Его можно заменить. Тебя… — Он дышит рывками. — Тебя… Тебя никогда не… — Его голос ломается, и он трясет головой.

Я тронута его эмоциональной реакцией, но я говорю:

— Лучше тебе меня не заменять.

— Тебе нет замены, Хани — ореховые хлопья.

Хани

Я провела в больнице неделю, пока меня не выписали и отпустили домой. Лорэн и Гаррэтт были здесь пару дней, как и родители Блэйка, но в основном мы были вдвоем, в моей палате, смотрели фильмы и ели еду на вынос из всевозможных городских ресторанов. Он сказал, что нам надо получить максимальную пользу проводя здесь, и попробовать еду из всех ресторанов, что успеем.

Медсестры привыкли находить его прижавшимся ко мне в кровати, и перестали дразнить нас празднованием нашей помолвки в их больнице. Они очень добры к нам, мне почти жаль прощаться с ними, когда Блэйк вывозит меня на кресле-каталке, чтобы ехать домой.

Его отец проделал долгий путь до Сан-Антонио, чтобы отвезти нас домой. Когда я спросила Блэйка, почему он не арендовал машину, он сказал, что было легче попросить отца приехать. Я оставила все доводы при нем, и больше не задавала вопросов, но это все же показалось мне странным. Я подозреваю, что он боится садиться за руль, но надеюсь, что я ошибаюсь.

Я проспала почти все пять часов поездки домой, в основном из-за обезболивающего для моей лодыжки. Чем ближе мы к дому, те больше растет мое беспокойство от того, что мне придется не работать две недели. Я создала подушку [аналог в русском что—то типа «соломки подстелить», запастись на черный день и т.п.— прим. перев.], но обратная сторона собственного бизнеса в том, что когда не работаешь, то и денег не получаешь.

Мне нужно вернуться как можно скорее, но с выпирающим гипсом на моей лодыжке и костылями на следующие шесть недель, я не знаю, как это сделать. Когда я начинаю думать о моем положении, уровень беспокойства зашкаливает в красную зону. Вместе с домом, которым я полностью владею без обязательств, бабуля оставила мне небольшие сбережения, к которым я никогда не прикасалась. Я вообразила, что у меня нет тех денег, но мне придется воспользоваться ими, если я быстро не вернусь к фотосъемкам.

— Что случилось? — спрашивает Блэйк со своего переднего места.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда ты о чем-либо переживаешь, ты делаешь эту штуку своими губами. Ты делаешь так уже полчаса.

— Я делаю? Правда? — кто-то когда-либо был ко мне более внимателен, чем он? Никто, кроме бабули, конечно. Я осознала, как я скучала по такой наблюдательности в мой адрес.

Он кивает.

— О чем ты думаешь?

Я смотрю на его отца, который смотрит на дорогу, а не на нас. Затем я смотрю на Блэйка.

— Давай поговорим, когда вернемся домой.

Его резкий кивок говорит мне о том, что он не доволен, но понимает мое желание уединения.

Мы приезжаем к моему дому за полдень. Несмотря на то, что я спала почти всю дорогу, я устала и все болит, и у меня головная боль, которая меня давно не покидала. Блэйк, кажется, знает, что мне нужно. Он подхватывает меня и заносит в дом.

— Спасибо, что приехал за нами, Майк.

— В любое время, Хани. Рад видеть тебя дома в безопасности.

Я удивлена, увидев блестящий новый грузовик с лого компании Блэйка на моей подъездной дорожке.

— Откуда он взялся?

— Гаррэтт позаботился и купил мне новый.

— Ты так и не сказал, поймали ли они чувака, что врезался в нас.

— Поймали. Он был пьян.

Я содрогнулась от мысли, насколько все хуже могло для нас обоих обернуться.

— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это.

— Не извиняйся передо мной. Это не твоя вина.

Я стараюсь не обращать внимания на его резкий тон и грубое поведение. и списываю это на посттравматический стресс и его переживания по поводу меня и обустройства. Все вернется на круги своя, теперь я дома. Я уверенна в этом.

Он нежно усаживает меня на постель, кладет мою лодыжку на подушку и накрывает одеялом.

— Удобно?

Я протягиваю руку к нему.

— Будет удобнее, если ты присоединишься.

Он берет меня за руку, сжимает ее и отпускает.

— Мне нужно сбегать домой, взять кое-какие вещи, и запастись продуктами и всем необходимым. Лорэн придет посидеть с тобой, пока меня не будет.

— Мне не нужна нянька. Я и сама справлюсь.

— Ты восстанавливаешься после травмы головы и тебе нужно управляться с костылями. Тебе НУЖНА нянька, так что не спорь со мной.

Вот опять этот грубый тон. Я списываю его на стресс, но мне начинает казаться, что это нечто большее.

— Отлично. Как скажешь.

— О чем ты переживала в машине?

— О своем бизнесе и недостатке дохода, когда я не работаю.

— Не переживай об этом. Я позабочусь обо всем, что тебе понадобится.

— Я этого не хочу, и я не поэтому тебе рассказала.

— Пожалуйста, Хани. Не беспокойся об этом. Мне нужно идти, но я вернусь.

У меня нет сил спорить.

— Окей.

Он разворачивается и выходит из комнаты. А я стараюсь не замечать, что он не целует меня, и не говорит мне, что любит, как делал всего лишь неделю назад до аварии.