- Аки, - проговорил в ответ я, прижимая к себе малыша.

Я всегда понимал, что должен помогать матери во всем. Но ощущал ее любовь и ласку, несмотря ни на что. И старался так, чтобы быть довольным собой. Почему тогда в этой семье никто не приглядывал за этим ребенком?

Полностью растворившись в собственных мыслях, я не заметил, что Аки меня о чем-то спрашивает:

- Томохару, можно я тебя поцелую?

Так что я, все еще находясь в прострации, ответил утвердительно. Спустя секунду до меня дошло, что именно сказал Аки.

- Подожди, что ты сказал?! – воскликнул я, приподнявшись на локтях.

Сказать, что я был удивлен – ничего не сказать.

4. Дети могут удивлять...

Мои мысли нервной пташкой бились в клетке, не зная как вырваться и прийти к логическому решению. Я лихорадочно бегал взглядом по потолку, пытаясь осознать всю глубину ситуации, в которой застрял.

Но переживал я ровно до того момента, пока не посмотрел на Аки. Этот божий агнец выглядел чуть расстроенным: его взгляд потух, а уголки губ опустились вниз. Он уткнулся взором мне в шею и на грани слышимости прошептал:

- Нельзя?

И тут Аки резко поднял на меня свои глаза, такие темные и бездонные, полные грусти и тоски. А ведь он просто хочет тепла… дружественного, братского. Этот мальчик так долго просил внимания со стороны взрослых и не получал его. Никакой любви. Так мне ли винить его за желание сблизиться?

- Ты… - Аки на секунду запнулся, и мне показалось что самую малость покраснели кончики его ушей, - мне нравишься, Томохару. И я хочу быть ближе к тебе…

Впервые в жизни у меня проскользнула мысль, что Аки похож на змею, которая медленно и заворожённо привлекает в свои сети маленького кролика. Он немного навис надо мной, такой маленький и безумно милый, в своем облике невинности… Но ведь он не может быть удавом? Ведь и я не кролик!

Чуть мотнув головой, и отгоняя такие глупые идеи и сравнения, я улыбнулся ребенку. Он ведь просто жаждет семейного тепла и любви! Он еще слишком мал, чтобы думать о плохом, и заранее продумывать какой-бы то не было план действий. В конце концов, он – не Юки. Он не наглый и надменный засранец, с непонятно какой ориентацией!

Так и есть. Аки вновь смотрит на меня этим щенячьим взором, полным отчаяния и жажды ласки. Он просто прежде не получал так много человеческого понимания, какое ему даю я. И к тому же… Всего лишь поцелуй.

Касаюсь пальцами его подбородка и невольно провожу по нижней губе, самую малость улыбаясь. Он такой… Такой притягательный в этот момент. Его лицо приближается, и я невольно закрываю глаза…

Всего лишь поцелуй. Точнее мимолетное касание. Не так уж это было и страшно.

Как говорится – Я больше боялся до, чем после.

Даже выдохнул из-за облегчения. Прежде некоторые мысли сковали меня, а сейчас стало куда легче.

- Фью, - невольно вымолвил я, - Слава Богу.

- Что? – поинтересовался Аки, положив свои горячие ладошки мне на грудь и выпрямившись.

- То, как ты целовал… Я подумал, ты захочешь использовать язык, - ответил я, полностью расслабившись, и понимая всю несносность своих утверждений, что Аки может относиться ко мне, как к своей жертве хищник.

Даже стыдно, что думал так об этом чистом ребенке!

- А так надо? – спрашивает меня мальчик, чуть наклонив голову.

- Нет, - отрицательно махаю рукой, - так целуются только любовники.

- Любовники… - еле слышно повторяет за мной последнее слово Аки, и тут же уже громче добавляет, - Тогда я хочу с языком.

Не успеваю я и осознать происходящее, как он склоняется надо мной.

- Что? Вааа! Подожди, - быстро произношу я, положив руки ему на плечи. – Стой, так нельзя. Мы оба парни и если поцелуемся, то будем становиться голубыми!

Я чувствую как медленно в моем теле нарастает паника. Она несется вместе с кровью по венам, отчего сердце стучит быстрее, и я всматриваюсь в лицо Аки, пытаясь достучаться до его разума.

Он ведь наверняка не понимает, чего творит! Действует по наитию, не знает как отвечать на ласку и любовь. У меня сжимается сердце от одной мысли, что прежде он никогда не получал столько внимания со стороны взрослых. Я определенно уверен, что Аки попросту не хочет меня обидеть, и думает, что таким образом ответит на мои добрые действия. Но ведь я просто хочу ему дать немного своей любви, и ему нужно ответить тем же. Без всяких… поцелуев с языком. Главное, теперь донести до него эту мысль.

- Ну и что?

Всего три слова, а сколько в них скрытого смысла. И этот твердый взгляд карих глаз, и его поведение – все говорит в пользу моей несносной теории. Но не может же ребенок двенадцати лет думать о чем-то подобном!

Вот только его глаза смотрят на меня, не мигая, прожигая насквозь. Не так как прежде: умоляюще и просящее. Нет, скорее требовательно.

И все слова, что прежде так легко складывались в мыслях, не срываются с губ. Я так и застываю с чуть приоткрытым ртом, не веря вглядываясь в это миленькое лицо.

- Если ты хочешь, я стану геем. Мне все равно, - он говорит это с такой уверенностью, что у меня вновь небольшой ступор.

Несмотря на то, что я не могу вымолвить и слово, мысли мои роем вьются вокруг неожиданно возникшей проблемы…

Секундочку, Аки! Ты ведь хотел близких семейных отношений, а не этого!

- Томохару, - зовет он меня.