Я посмотрела "Франциск Ассизский" с восхитительным Микки Рурком в главной роли. Это оказался фильм-взрыв. Обычно Микки играет мачо и покорителей женских сердец, гоняет на мотоциклах и бьёт морды направо и налево. А здесь раскрылся весь его драматический талант и, кажется, добавились собственные душевные переживания.

Меня угораздило включить фильм ночью. Я посмотрела на одном дыхании и в конце рыдала в голос, судорожно обнимая подушку.

Что же касается кардиналов - в фильме есть сцена, где Франциск приходит на приём к папе римскому.

Как сняли американцы? Большой, малость облезлый зал. В торце стоит нечто вроде стульчика - и на нём сидит папа римский. Вдоль стен жмутся кардиналы в каких-то грязно-бордовых тряпках. На этом фоне коричневые лохмотья Франциска даже не особенно выделяются.

Другое дело, что сама сцена в исполнении Микки Рурка оказалась столь пронзительной, что все недочёты отодвинулись на задний план.

Но потом я наткнулась на итальянский фильм про Франциска!

И обомлела.

Вообразите: гигантский тронный зал, высокие белые колонны. Папа римский восседает на массивном троне, к нему ведут мраморные ступени. Алая с белым мантия волнами ниспадает по ступеням, шапка на голове папы расшита золотом. По сторонам стоят кардиналы - в богатых одеждах винно-красного оттенка, с надменными лицами. Несчастный Франциск в разодранной грязной рясе кажется существом из другого мира. И когда великолепный папа вдруг начинает прислушиваться к его словам, отчётливо понимаешь, что это чудо.

Чудо, когда жалкий на вид человек оказывается мудрым настолько, что заставляет высокомерного папу устыдиться своей роскоши.

А в американском фильме для достижения того же эффекта требуется всё искусство Микки Рурка.

Так что зрелищность - великая сила.

Надо сказать, что в Устюге, как ни странно, её тоже оказалось предостаточно. Мы вышли на центральную площадь и замерли в восхищении. Прямо перед нами возвышались два огромных белоснежных храма.

Я опять выхватила планшет и забегала, пытаясь найти удачный ракурс. Соборы целиком в кадр влезать никак не желали. Матвей, понаблюдав пару минут за моими мучениями, закатил глаза:

- Хватит тут "япошить", пойдём лучше как следует рассмотрим. Мы же за живыми впечатлениями приехали? А фотки в интернете всегда можно найти, и куда лучшего качества.

Я кивнула, улыбаясь нашей старой шутке.

Мы с Матвеем однажды видели, как группа японских туристов облепила памятник Екатерине Второй. Они на него вживую ни разу не взглянули - только через объектив камеры. С тех пор такое психическое фотографирование мы называем "япошить".

А планшет, как виновника безумия, - "япошкой".

Так что я прибрала "япошку" и мы двинулись к храмам.

И тут нас ожидало первое открытие. По дороге обнаружился памятник Семёну Дежнёву - русскому мореплавателю, который исследовал Сибирь и первый в мире преодолел Берингов пролив. Причём он прошёл его целиком, в отличие от Беринга. И даже на восемьдесят лет раньше!

К стыду своему, мы даже не подозревали, что Дежнёв родом из Великого Устюга.

Один из соборов оказался недействующим - в нём располагалась библиотека. Зато второй нас поразил. Вы когда-нибудь видели высоченный резной алтарь, который наверху следует изгибу купола и словно нависает сверху? Ну вот, и мы не видели. До сих пор.

После собора мы вернулись на набережную. Нас так пленил белоснежный светлый простор, что хотелось просто идти куда глаза глядят, долго-долго.

А пришли мы в итоге в краеведческий музей.

И тут нас поджидал целый букет сюрпризов. Чего стоили одни только карты торговых путей Великого Устюга! Плотная паутина линий - целый веер на север, почти столько же на запад и на юг, по речным артериям.

А можете себе представить, что из ста богатейших купцов царской Руси, десять были только из Устюга? Они-то и строили все эти огромные соборы, развивали ремёсла, холили и лелеяли уникальных устюжанских иконописцев.

Очень приятная пожилая смотрительница отвечала на наши вопросы, а потом, видя искренний интерес, стала рассказывать сама. Неспешно, выговаривая некоторые слова по-вологодски, на "о".

С гордостью она показала нам удивительный высокий подсвечник, весь в узорах, на котором выписана дата - год семь тысяч какой-то. Очередное свидетельство нашего прежнего летоисчисления. Впрочем, в исторических документах царской России все даты такие. На выходе мы застряли возле печки - я вспомнила, что у моей бабушки была похожая, большая, белёная. Смотрительница сказала, что у неё дома русская печь, и мы взялись обсуждать кулинарию. Запечённая в печке картошечка, томлёная каша с молоком в горшочках, с ароматной коричневой пенкой сверху, душистые пироги. В русской печи все продукты имеют совсем другой вкус.

Учёные, которым явно нечем заняться, и это тоже изучили. Я читала про то, как сохраняются витамины, а некоторые микроэлементы, наоборот, меняются и становятся более полезными.

Кто пробовал еду из русской печи, всю жизнь вспоминают её как самую вкусную. Смотрительница, улыбаясь, сказала, что внуки просто требуют, чтобы она им готовила в печке.

В конце концов, мы захотели есть. Матвей непринуждённо поинтересовался, где бы тут пообедать. Мест оказалось не так много, несмотря на туристическую направленность города.

А ещё тут магазины закрывались на обед! Мы даже глаза протёрли, прочитав табличку на двери кафе. К счастью, неподалёку обнаружилась милейшая столовая. В ней обед ещё не наступил, и мы поспешили воспользоваться моментом.

Ну, что вам сказать. Это был рекордно недорогой обед! Первое, второе, салатик и десерт с чаем - двести рублей на двоих. И, главное, вкусно.

Мы объелись, разомлели в тепле, и с полчаса просто лениво беседовали. Уже вечерело, а по плану оставалось ещё два пункта.

Музей искусства и легендарный музей новогодней игрушки.

Музей искусства обнаружился в старинном соборе и поражал своими размерами. Гигантский трёхъярусный алтарь изгибался по куполу. Мы уселись на скамейки посреди зала и минут двадцать его рассматривали.

Впервые я увидела отчётливую границу между работами художников разной школы. Верхние ярусы расписаны светлыми, яркими красками, - работа русских мастеров. А нижние заполняли мрачные иконы, с едва проступающими из темноты скорбными лицами, - византийская школа. Вот она, разница мировоззрения!

Да, чуть не забыла самое удивительное.

Собор простоял недействующим, с выбитыми стёклами, с революции и до шестидесятых годов. И что вы думаете? Резной деревянный алтарь попортился от морозов и влаги. А сами иконы - нет! Их даже не реставрировали. Яркие чистые краски сохранились, как новенькие.

Матвей неожиданно заинтересовался огромной, во всю стену, картиной Страшного Суда. Пока он в трансе бродил туда-сюда возле стены, я обходила зал. Меня больше заинтересовал тот факт, что это не фрески. Стена была расписана масляными красками, как картина, - уникальная техника устюжанских мастеров.

Но больше всего меня потрясла деревянная икона Николая Чудотворца. Какой взгляд! Живой, мудрый, требовательный. И глаза удивительно чистого серого оттенка. Я глядела в них, позабыв обо всём на свете. Очнулась только, когда Матвей тронул меня за плечо и прошептал:

- Достань планшет. На фотографии будет уже не то, но попробовать стоит.

Я вслепую шарила в рюкзаке, не в силах оторваться от иконы. Такие невероятные глаза мне довелось увидеть лишь однажды.

На картине Константина Васильева "Старец". Кто не видел - открываем гугл и смотрим. И не верим, что это написано красками на холсте.

До сих пор помню момент, когда увидела её впервые. В Смольный привезли выставку Константина Васильева. Ходили слухи, что его дом-музей в Москве закрывают. Куда отправят картины? Может быть, олигархи разберут их по частным коллекциям?

В московском музее я побывала ещё школьницей.

Родители обещали мне чудо - и оно сбылось. Вижу, как сейчас, укрытый густой зеленью тенистый парк. Очень тихо. В глубине притаился маленький белый особняк - причудливая крыша, тёплый свет в окнах, выкрашенные розовым эркеры. Внутри пахнет деревом и чем-то неуловимо старинным - холстом, красками, извёсткой. Заходишь в небольшую комнату - и картины надвигаются на тебя со всех сторон.