— О человек, не знаешь ли ты самого сведущего во врачевании лекаря среди рожденных людьми?

— Разве среди пери нет достойных лекарей? — осведомился он. — Что за надобность владычице пери прибегать к помощи людей?

— Благородство и таланты свойственны лишь человеческому роду, и среди живых существ самыми разумными Аллах сотворил людей. Ведь только человек обладает способностью укрощать пери и дивов.

— О владычица, какая печаль тебя гнетет? Зачем тебе понадобился лекарь?

— О человек, — отвечала Махпери, — Аллах послал мне много богатств и наделил необычайным могуществом. Сын же у меня только один, и нет ему равных по красоте и разуму. Однако его одолевает тяжкий недуг: у него слезятся глаза, и из-за тех слез он ничего не видит.

— О благородная владычица, я берусь исцелить шахзаде.

— О рожденный человеком, — возрадовалась Махпери, — я одарю тебя за это щедрыми дарами.

— Не нужны мне никакие дары. Я согласен вернуть твоему сыну здоровье, если ты исполнишь одну мою просьбу.

Махпери коснулась руки Хатема и молвила:

— Исполню, клянусь в том. Если же я свое слово нарушу, пусть обратит меня Аллах в сатану.

Когда день пришел на смену ночи, в шахские покои привели шахзаде, и он воссел на троне.

Хатем не мешкая достал ожерелье пери, смочил его собственной слюной и потер им глаза шахзаде. По прошествии одного дня на глазах шахзаде высохли слезы, однако зрение к нему не вернулось.

— О благодетель, — взмолилась Махпери, — слезы уже не застилают глаза шахзаде, но почему же он по-прежнему ничего не видит?

Подумал Хатем и сказал:

— О великодушная, далеко отсюда, в стране тьмы растет светоисточающее дерево нуррез. Одной капли сока этого дерева, закапанной в глаза шахзаде, достаточно, чтобы он прозрел.

— Пери, — обратилась Махпери к своим приближенным, — имеется ли среди вас кто-нибудь, способный отважиться на поиски дерева нуррез?

Пери, понурив головы, молчали.

— О владычица, — молвила одна из них, — труден и долог путь в страну тьмы. Лютые звери и дивы охраняют то драгоценное дерево. Вряд ли мы, слабые созданья, сумеем их одолеть. Даже один запах, источаемый дивами, способен любую из нас повергнуть в небытие.

Хуснапери нерешительно приблизилась к трону и, обратясь к Махпери, почтительно сказала:

— О великодушная госпожа наша! Можешь ли ты простить мне мою провинность?! Если будет на то твое соизволение, я отправлюсь за соком дерева, дающего свет, однако в награду прошу тебя отдать мне этого прекрасного юношу.

— Я готова простить тебе все прегрешения и наградить сказочными богатствами, только подарить этого юношу не могу, ибо он принадлежит не мне и волен сам распорядиться своей судьбой.

— О благородная владычица, — молвил Хатем. — Велико мужество Хуснапери и благостен ее порыв, однако не плати за то моей свободой. Необходимые дела повелевают мне вернуться в родные края.

— Я не прошу тебя оставаться со мной навечно, — сказала Хуснапери, — побудь у нас недолгое время, покуда я утолю свою страсть. После же покажешь мне, где твое обиталище и дашь клятву, что, когда явлюсь я к тебе, ты не откажешь мне в любви.

Хатему ничего не оставалось, как согласиться.

— Я согласен, Хуснапери. А теперь выполняй свое обещание.

Сопровождаемая семью тысячами пери, Хуснапери отправилась в страну тьмы. Мало-помалу все пери, опасаясь встречи с дивами, оставили ее в одиночестве, и она сорок дней и сорок ночей летела между небом и землей.

По прошествии сорока дней и сорока ночей она достигла страны тьмы и увидела там огромное дерево, упирающееся верхушкой в небо, с ветвей коего падали на землю капли драгоценного снадобья. Достав сосуд, который хранился у нее на груди, она наполнила его снадобьем и полетела назад.

Тем временем див Халкас, охранявший светоисточающее дерево нуррез, увидев, что Хуснапери набрала соку, проворно снарядил двенадцатитысячное войско и бросился за ней в погоню.

Однако им не удалось настигнуть Хуснапери.

Потеряв ее из виду, дивы прошли четыре фарсанга пути, но так ни с чем и вернулись в страну тьмы.

Через сорок дней и сорок ночей Хуснапери благополучно достигла дворца Махпери и поставила перед ней сосуд с соком нурреза. А когда она поведала ей и Хатему о своих приключениях, Махпери осыпала ее похвалами и ласками, целебное же снадобье передала Хатему и велела приступить к врачеванию шахзаде. Обмакнув ожерелье пери в тот сок, Хатем потер им глаза больного и наложил на них темную повязку. Когда по прошествии семи дней повязку сняли, оказалось, что глаза шахзаде чисты, словно у новорожденного, и зрение к нему вернулось.

Счастливый шахзаде тотчас припал к стопам родителей и облобызал перед ними землю.

Махпери возрадовалась великой радостью и в честь исцеления шахзаде повелела украсить город. Потом она позвала всех своих верноподданных и устроила пышный пир, коего никто никогда не видывал. Сорок дней и сорок ночей длилось торжество в честь Хатема, и всем придворным был дан строжайший приказ, паче появятся в стране люди, беречь их и опекать тщательно и выполнять малейшее их желание. Многими дорогими подарками, золотом, жемчугом и прочими драгоценностями одарила Махпери Хатема, вознося хвалы его мудрости и вежеству.

— О щедрая владычица! — сказал Хатем. — Милость твоя мне бесконечно дорога, дары же столь многочисленны, что не по силам мне их на себе нести. Вели слугам своим доставить их вместе со мной во владения Фуркасшаха.

И Махпери приказала слугам проводить Хатема вместе с поднесенными ему дарами во владения Фуркасшаха. И слуги ей отвечали:

— Слушаем и повинуемся!

А Хатем продолжал:

— Всем этим богатством ты меня одарила по своей щедрости и доброте душевной, но помнишь ли ты о своем обещании, если я исцелю твоего сына, выполнить одну мою просьбу?

— Говори, чего ты желаешь, и я все исполню.

— Дай мне волшебное ожерелье, которое ты столь тщательно хранишь.

Удивилась Махпери, призадумалась, а потом подняла голову и спросила:

— Не дочь ли купца Хариса послала тебя за тем ожерельем?

— Она, — отвечал Хатем. — Я обещал ей добыть его и должен сдержать свое слово.

Махпери молча достала ожерелье и вручила его Хатему.

— Возьми его, только знай, что дочери купца Хариса мы все равно его не оставим.

— Воля твоя, любезная владычица, — продолжал Хатем, — прошу тебя об одном — оставь это ожерелье дочери купца Хариса до той поры, пока влюбленный в нее молодой купец не станет ее мужем.

Тут Хатем поведал о безнадежной любви молодого купца и своем твердом намерении во что бы то ни стало ему помочь.

Услышав такие слова, Махпери до крайности удивилась:

— Я думала, ты стараешься для своей возлюбленной!

— Моя возлюбленная обитает в других краях, — отвечал Хатем.

— О благородный, как зовут тебя? — спросила Махпери.

— Меня зовут Хатем ибн-Тай. Я — шахзаде Йемена.

Услышав имя Хатема, Махпери стала просить у него прощения за то, что не оказывала ему достойных почестей.

Когда Хатем надел ожерелье на руку, он сразу же увидел, где покоятся все наземные и подземные сокровища.

Вскоре Хатем испросил у Махпери соизволения удалиться и в сопровождении ее со всей свитой и Хуснапери отправился в путь. Проводив Хатема до третьего привала, Махпери воротилась назад, слугам же своим повелела взвалить себе на спину все дарованные Хатему богатства — золото, жемчуга и другие драгоценности — и следовать за ним до пределов владений Фуркасшаха. На границе же владений, перед тем как пуститься в обратный путь, взять у Хатема письмо, подтверждающее, что он пребывает в полном благополучии.

По прошествии некоторого времени Хатем вместе с Хуснапери и слугами, оставив позади много путей и дорог, приблизился к владениям Муншапери.

Целых три месяца провел Хатем в покоях Хуснапери, предаваясь всевозможным забавам и любовным утехам, на исходе же третьего месяца Хатем испросил у Хуснапери соизволения покинуть дворец и в сопровождении возлюбленной и ее служанок отправился в путь. Проводив Хатема до пределов владений Фуркасшаха, Хуснапери, опечаленная разлукой с ним, воротилась назад.