- Конечно! Где?
- Недалеко за палаткой...
Золотко вскочил на ноги и ринулся к воде. По дороге он скинул с себя просторный плащ, который укрывал его от солнца, размотав на голове платок, бросил его на песок и, встряхнув волосами, подставил ветру вспотевший лоб, скинул верхнюю одежду с длинными широкими рукавами, безрукавку, плюхнувшись уже у самой воды на песок, снял сапожки и стянул брюки, оставшись в небольших шортах, скорее напоминающих широкий пояс.
Фарис с изумлением наблюдал за Золоткой, для него самого было немыслимым показать чужому лицо, а уж раздеваться перед другими людьми...
Но тут было на что полюбоваться. Никогда еще природа не создавала ничего более прекрасного. Теперь Фарис понял значение слов «золотой мальчик»...
Сейчас прекрасной, драгоценной статуэткой мальчик стоял на берегу озерка, со смущением наблюдая только что замеченных харидов, купающихся полностью одетыми, вернее, не купающихся, а застывше глазеющих на Золотку. Да там и было на что посмотреть. Гладкая, матовая, словно тончайший бархат, золотая кожа, длинные стройные ноги, тонкая талия, и когда ветер сдувал золотые пряди волос, взору открывалась едва прикрытая узенькими шортами крепенькая попка. Хотя, подумал Фарис, попку-то как раз ребятам и не видно... Оно и хорошо... а для меня хорошо, что одежды харидов такие широкие...
- Что, не надо было раздеваться? – обернувшись к Фарису, растерянно спросил Золотко.
- Да чего уж теперь, - хохотнул Фарис и внимательно оглядел Золотку еще и спереди.
При всей своей хрупкости Золотко не был похож на распутных мальчиков двора, в нем не было их ленивой нарочитости движений, не было пухлости лелеемого негой тела. И хоть Золотко и выглядел тоненьким и хрупким, но он был словно пустынный жеребенок, сухой, жилистый, длинноногий. Такого не сокрушат невзгоды, не испугают трудности...
Но теперь, наглядевшись, Фарис заметил и еще кое-что... В ямочке аккуратного пупка сверкал на солнце бриллиант, выше локтей на Золотке были надеты изумительные эльфийские парные браслеты, а шею украшало большое варварское ожерелье.
Золотой мальчик носил золото даже под одеждой, не потому что хотел похвастаться богатством или приукраситься, а потому что просто любил его.
Фарис улыбнулся этой маленькой слабости, впервые увиденной у мальчишки, и впервые задумался, а хочет ли он отдавать эту жемчужину в другие руки...
Нет, нельзя. И все же червь сомнения точил его, уговаривая, что брат еще не видел мальчика, что не сделал его своим, что можно вообще его брату не показывать...
Можно? Оракул... Нет, нельзя...
- Ну и что ты смотришь на меня, или тебе разрешение надо, чтобы искупаться? Давай в воду быстро, не стой раздетый на самом солнце!
Фарис даже в ладоши похлопал, словно вспугивая стаю птиц, уж больно забавно сейчас смотрелся растерявшийся Золотко.
Золотко глянул на Фариса с укором, как на заигравшегося ребенка, и, медленно развернувшись, пошел в воду.
Фарис усмехался до тех пор, пока Надир не протянул Золотке руку, помогая сойти в озеро, а Золотко оперся на нее, принимая помощь. Рассержено сверкнули глаза, Фарис еще только раздумывал над приказом, а Надира и заодно и Сатха вынесло на берег. Оба, не оборачиваясь, ушли ставить шатер для Золотки.
Золотко растерянно обернулся и, увидев одного Фариса, сказал:
- Фарис, не мог бы ты принести мне мыло... – а когда Фарис вернулся, попросил, - помоги мне вымыть голову.
В глазах Фариса что-то дрогнуло, но он упрямо, скинув пояс с оружием, верхнюю одежду и сапоги, пошел в воду как был, в рубашке и брюках.
- А как ты раньше справлялся?
- В тавернах обычно прислуга...
- А здесь на роль прислуги ты выбрал меня...
Золотко обернулся, улыбаясь.
- Не хмурься, все равно не поверю, что сердишься, - и улыбнулся, солнечной, светлой улыбкой.
Фарис стоял за спиной Золотки и аккуратно намыливал золотые пряди. Странное чувство рождалось в душе, когда ладони скользили по мокрому шелку волос. Фарис не прикасался к Золотке, перебирая только золотой шелк, но то, как пряди скользили по пальцам вызывало странное непередаваемое чувство, словно они живые. Фарис смывал и снова наносил мыло... и снова смывал... словно он ласкал Золотку не дотрагиваясь до его тела...
- По-моему, хватит... – тихо произнес Золотко и, шагнув вперед, ушел из-под ладоней Фариса, - спасибо, дальше я сам...
Фарис протянул Золотке мыло и, развернувшись, ушел. Чувство, что душа его осталась там, запутавшись в золоте волос, так его и не покинуло.
Золотко проводил его долгим задумчивым взглядом...
Фарис, конечно, хороший, но сердце рядом с ним не пело. А оно должно петь, так мама говорила... Сердце само узнает свою половинку и начнет петь для него... Вот только Золоткино сердце пело, глядя лишь в зеркало...
А сейчас сердце вообще не пело... Ну, не пело и ладно, Золотко не привык долго сокрушаться из-за ерунды.
Вымывшись, он вышел на солнце и сидел под его лучами, пока не высохли волосы.
- Оденься, - Фарис протягивал ему одежду, - и голову укрой, солнце не любит беспечных.
Сказал, отдал одежду и сразу ушел.
Золотко не стал раздумывать, усталость брала свое, да еще и после купания...
Утром, собираясь в дорогу, он пожалел, что некроманты ушли, пока он спал, надо было с ними еще поговорить, но уж больно он устал, эта дорога выматывала из него все силы. Он даже стал подозревать, что его красота чуть поблекла...
Ему срочно нужен был отдых, вода, массаж, свежие фрукты...
- Поторопись, Золотко, - Фарис заглянул в шатер, - если выехать сейчас, к обеду будем уже дома, - Фарис радостно улыбался, предвкушая конец дороги.
- Кто дома, а кто и нет, - проворчал Золотко, настроение с утра было и так уже испорчено. - И где мой завтрак?
- Давай, давай, пошевеливайся, сейчас некогда, а дома нас ждет замечательный обед, ты же хотел увидеть нашу столицу!
- Столицу? – изумлению Золотки не было предела, - я вообще думал, что вы в шатрах живете.
- Нет, - рассмеялся Фарис, - в шатрах мы живем только в пустыне...
- А мы куда едем? – удивился Золотко.
- А мы едем в самый большой оазис. Ты такого еще и не видел...
Глава 6.
***
Золотко, как ни вглядывался, как ни старался, все же пропустил момент, когда на горизонте темная дымка стала похожа на зеленый пояс. Оазис. Но какой! Теперь, с каждой минутой подъезжая все ближе, зелень словно расползалась по горизонту, становясь все выше и гуще.
