А Сайшес, взяв в одну руку факелы, уже поджег большой обруч. В темноте моран появился неожиданно, выскочив, казалось, прямо на зрителей из огненного круга, а раздавшийся рев добавил напряжения. На галерке заголосили, да и сам Ольгерд, отшатнувшись, спиной вжался в кресло.

Ольгерд любовался циркачом: четкость, выверенность каждого движения, уверенность тренированного тела и дерзость, основанная на идеальном расчете и бесчисленном повторении номера. Он любовался, лаская Сая взглядом, и вспоминал… Видя, как сильные ноги сжимали бока морана, вспоминал, как они оплетали его собственные; наблюдая, как Сайшес обнимал зверя, сам вспоминал силу его рук… От этих воспоминаний бросило в жар, дыхание участилось, скулы порозовели, а руки непроизвольно гладили подлокотники кресла…

- Успокойтесь… - на его руку сверху легла рука Бьёрна, а тихий голос заставил прийти в себя.

- Да.

И в этот момент зажегся свет, Сайшес с улыбкой обернулся к Пеплу... и застыл, вперив взгляд на руку гвардейца, лежащую…

Убью! Сайшес никогда не думал, что способен на такую злобу. Она волной накрыла его, не давая вздохнуть. Да как он смеет! Пепел мой! И тут же, вдогонку, следующая мысль… А вдруг смеет? А вдруг Пепел не ко мне пришел? Моран, почувствовав этот ураган эмоций, зарычал, распушив шерсть; перья на загривке встали дыбом, и, прижавшись пузом к арене, он, рыча, двинулся к барьеру.

- Назад! – Сайшес пришел в себя, рука легла на голову зверя, приглаживая перья, - мы еще работаем… - Моран нехотя пошел к тумбе, но по дороге оглянулся на хельдингов. – Не смей! – голос прозвучал резко и властно.

И тогда зверь бросился на Сайшеса, опрокидывая его на песок арены. Зрители взвыли, в ужасе вскакивая с мест. Миг - и зверь уже стоял над распростертым человеком…

- Ты что, взбесился? – сквозь зубы прошипел Сай. – Всю задницу из-за тебя отшиб!

- Зато посмотри на хельдинга… К кому он пришел? Сам бы ты еще долго это выяснял… - моран, облизав лицо своего «дрессировщика», отошел в сторону, посмеиваясь про себя.

Сайшес глянул и застыл: его ледяной красавец стоял возле барьера, бледный, словно смерть, а гвардеец рядом что-то говорил ему, но… кажется, тот не слышал.

Значит, этот высокий хельдинг не нужен Пеплу! Мой! Мооой… Счастливая улыбка, появившаяся в этот момент на губах, так и не захотела их покинуть…

Сердце... Ольгерду даже вздохнуть было больно, а сердце, оно билось где-то в горле. Сайшес в когтях чудовища, а он бессилен помочь… Барьер, будь он неладен…

А в мыслях… Ольгерд смаргивал, стараясь прийти в себя и прогнать картину, стоящую перед глазами. Картину, увиденную в детстве. Морана, терзающего человеческие тела в зверинце. Казалось, забыл, казалось, все прошло, но один миг - и он снова ощутил горячую кровь на лице, кровь того, кто закрыл его собой. Но сейчас там, под этими когтями, был Сайшес… И внутренности свело выкручивающей болью. Бьёрн что-то говорил… Ольгерд видел его раскрывающийся рот… но и только. Все замерло, часы повернули вспять, перед глазами только кровь и боль, в ушах - крики... И это продолжалось, пока моран не отошел, пока не поднялся Сайшес. Ольгерд так и стоял бы, но Бьёрн увел его...

Утянул наконец-то на место. Хорошо, что снова погасили свет.

А затем к губам прижалась фляга. Глоток - и музыка обрушилась на уши приливной волной, а горло опалил гномий самогон. Застонав, Ольгерд закрыл лицо руками. Так забыться! Харальд… чтоб его… Не надо было приезжать… Не надо…

Все. Надо успокоиться, чтобы, когда зажжётся свет, быть уже в норме. А Сайшес в это время на канате вставал на руки, и успокоиться опять не получалось. И этот моран... Он кружил и кружил рядом, и не получалось собраться, не получалось даже выглядеть нормально: в животе, казалось, намёрзла ледяная глыба, и от нее теперь трясло, не переставая... И даже глоток из фляги мало помог...

А Сайшес, уже заканчивая номер, приземлился на манеж. Он снова смеялся и ловил руками цветы, падавшие на арену, и снова подошел к барьеру.

Глаза в глаза - циркач и ледяной принц... И снова цветок лег на барьер...

- Возьми... – во всеобщем шуме только по губам можно было это прочесть.

- Не могу... – и шепот только для него одного.

Ольгерд закрыл глаза, а когда открыл... развернувшись, медленно пошел на выход...

Мрак! Опять он это сделал! Опять ушел! Ну, нет! Сай в раздражении подхватил цветок и рванул за кулисы, но у выхода налетел на Зака.

- Ну, и что это вы сегодня на манеже устроили? – голос его не предвещал ничего хорошего.

- Да это Фурр решил проверить, как ко мне Пепел относится...

- Мальчишки! Оба! – прорычал Зак и, схватив Сайшеса огромной рукой за плечо, второй звонко шлепнул пониже спины.

- Да что сегодня всё моей заднице достается! – взвыл Сайшес.

- Это тебе за мою первую седину, сынок, - прокомментировал орк.

А возле выхода из шатра Ольгерд задержался, чтобы еще раз, оглянувшись, посмотреть на Сая... Здоровенный орк, удерживая его, словно пушинку, по-хозяйски хлопнул по...

И Сайшес не сопротивлялся!

Ярость застлала глаза багровой пеленой... До сих пор Ольгерд не знал, что такое ревность, и вот сейчас... Бьёрн удержал его на месте, вцепившись в плечо... Да. Так лучше. Надо уйти. Он и так уже стал тут посмешищем. С чего он решил, что у парня никого нет? С чего он вообще мог подумать, что интересен ему? Ну, была ночь... И она прошла. Смешно было надеяться... Хотя, совсем не смешно... Больно. Ольгерд, не сопротивляясь, позволил увести себя из шатра... Вот и все... Он больше не придет... Ольгерд сам обрубил все нити. Вот что ему стоило взять этот паршивый цветок, и так уже засветился донельзя. Так нееет...

В номере таверны Ольгерд сидел, почти утонув, в большом кресле, откинувшись на его спинку, но расслабиться так и не удавалось. Мысли все крутились и крутились, он прогонял их, пытался выбросить из головы, но они настырно возвращались снова. Кто тот орк, что так по-хозяйски вел себя с Сайшесом? Почему тот не возмущался? Значит, близкий... И опять по-новой... Кто он ему?

Спрашивать так можно было до бесконечности, сидеть до утра...

Но погрузиться в отчаяние с головой ему не дала тень, скользнувшая на подоконник...

Глава 27.

Эпиграф к главе написан eingluyck1 !

***

Холодный и надменный.

Как не было ТОЙ ночи,

Когда столь откровенно

Ты показал, что хочешь…

Но ревностью сверкает

Сейчас голодный взор,

И очень вдохновляет…

Такой немой укор!

Но стоит лишь коснуться…

И – можно не проснуться,

Шалея от желанья…

Вот и привлек вниманье)))).

*** Материк Камия. Страна Тариния. Небольшой городок на границе с Хёльдом.

Ольгерд вскинул голову. Циркач сидел на подоконнике и покачивал ногой. Одетый во все черное, почти сливающийся с темнотой ночного неба. Гнев вспыхнул сам собой, совершенно непроизвольный и безотчетный.

Сначала он позволяет какому-то орку шлепать себя по заднице, а потом приходит к нему как ни в чем не бывало!

Гнев требовал действовать, но разум заставил остаться на месте, вцепившись в подлокотники кресла.

Сайшес при свете свечей рассматривал Пепла. Опять холодный и надменный, словно и не было той ночи, словно не это тело жарко и страстно выгибалось в его руках. Вот только глаза сейчас сверкают, словно у голодного хищника.

И опять закрыт. Как он так умудряется? Юный канатоходец еще не встречал ни одного такого человека - все люди обычно открыты...

Он подошел к Пеплу, но тот даже не пошевелился. Сайшес огляделся: стоять перед Пеплом, словно проситель, не хотелось, а сесть некуда. Хотя... И Сайшес, не раздумывая, уселся на ковер у ног хельдинга, положил руки ему на колени и, пристроив на них подбородок, заглянул в глаза принца. На мгновение в них промелькнуло удивление и пропало, уступив место холоду и равнодушию.

Ну, почему с ним всегда так сложно? Сайшес одними пальцами легонько погладил напряжённое колено.