— Постой, а как же насчет клиники в Испании?

— Там оказалась другая, похожая на Мону. Но я воспользовался этим, чтобы скрыть от прессы правду. Совсем не хочется трубить на весь мир, что твоя жена… Да ты её видела…

— Увы, от бедняжки смердело, как из мусорного бачка. И все руки исколоты… Она — конченный человек. Не беспокойся, тебе легко удастся упрятать её в психушку. Если она, конечно, не отправится на тот свет.

— Перспектива моей жизни, как видишь, выглядит оптимистически. А вот твоя судьба пугает меня, детка.

— В чем дело? Мы помолвлены с Морисом. Он вдовец, я тоже. Несколько поспешно, конечно. Но ведь твой отец был моим мужем, мягко говоря, условно. Ты же понимаешь… А бедняжка Сандра — мы сдружились с ней за несколько месяцев до этой страшной поездки — бедняжка была инвалидкой. И, к тому же, очень дурна собой. Только доброе сердце Дастина могло тронуть сочувствие и сострадание к калеке…

— Клер, не играй роль. Пойми, у меня очень веские причины говорить с тобой откровенно. Первое, ты — женщина, которую я хотел бы заполучить. Второе, — тебе необходимо как можно скорее избавиться от Мориса. Того и гляди, он потянет тебя под венец…

— Не понимаю, он, что, — банкрот или тайный гомик? — Усмехнулась Клер. — Не сомневайся, я хорошенько проверила его на этот счет.

— Детка, сумасшедшая Мона провела в твоем доме меньше суток. Твой муж успел соблазнить её и рассказать, что собственноручно прикончил мать Сандры, а потом выкинул свою жену из самолета, в то время как за штурвалом сидела ты.

Клер остолбенела. Ее глаза вылезли из орбит, как у больной щитовидкой, и челюсть катастрофически отвисла. Она чувствовала это, но ничего не могла поделать со своим лицом. Наконец, поднеся ко рту дрожащей рукой бокал шампанского, Клер сделала несколько глотков и обрела дар речи.

— Ты чуть не довел меня до обморока, дурашка! Такое наплести! У меня стало плохо с юмором. А твоя Мона — идиотка. По ней плачет смирительная рубашка…

— А твой жених — извращенец, садист и лгун. Я не могу допустить, чтобы он упрятал тебя за решетку. Согласись — в моей спальне гораздо уютней. Берт сжал в своих ладонях похолодевшую руку Клер.

— Мне необходимо подумать. — Мысли Клер лихорадочно метались. Она не могла понять, на чем и кто надувал её. Но один из этих мужчин затеял плохую игру.

— Я понимаю, ты хочешь поговорить с Дастином и не тороплю с ответом. Примирительно сказал Берт. — Не думаю, что он все выложит тебе. Ведь бедняга уверен, что половина состояния Уэлси принадлежит тебе, и будет изображать ангела. До брачной церемонии. А потом ты последуешь вслед за Сандрой… Пойми, ты страшно рискуешь! — Берт был так искренен. Клер одарила его обнадеживающим взглядом. На всякий случай, в то время, как в её голове лихорадочно прокручивались разные версии.

Она давно поняла, что Дастин далеко не бескорыстен. Сцена составления брачного контракта осталась в её памяти неизгладимым кошмаром. Она знала, что Берт прав во всем, что касалось её мужа. Но ему не было известно очень многое — о причастности бывшей мачехи к убийству Сандры и, главное, что она уже состояла в законном браке с Морисом. Женское чутье подсказало Клер, что надо немедленно сделать выбор. Берт всегда нравился ей. К тому же, он был сказочно богат. Отделаться от Моны не составит труда, но что делать с Дастином? Стоит ему лишь пронюхать о новых планах Клер, и она пополнит список его жертв. Но и внезапная страсть Берта вызывала подозрения. Абсолютно непонятно, что вдруг так воспламенило его давнюю нереализованную страсть. Да так ли это?

— Послушай, меня в этой истории больше всего волнуешь ты. — Она бросила на Берта один из своих коронных взглядов — долгий, призывный, как говорили на студии, — «укладывающий в постель». — Ведь все это время я была убеждена, что ты ненавидишь меня. Отец не признавал тебя и ты, конечно, верил в мою вину… Увы, Берти. Я уговаривала Дика вернуть сына — ему было не просто самому тянуть все дела. К тому же, когда я убедилась, что у меня не будет собственных детей, то умоляла мужа подумать о будущем семьи и компании… Но… твой отец был очень ревнив. Он не мог допустить, чтобы молодой, привлекательный человек встал на его пути… Ему не откажешь в проницательности… Ах, я была молода и не сумела скрыть, как увлечена тобой… Это была настоящая, большая и трагическая любовь!..

Полные слез глаза Клер блестели сапфирами. Берт не выдержал и вскочил, целуя её руки.

— Успокойся. Теперь все будет хорошо. Я завтра же заберу тебя в Нью-Йорк… Конечно, мы не сможем тут же пожениться… Но когда минует траурный год… Клер, давай попробуем поймать нашу жар-птицу… — Казалось, он был готов упасть на колени у её ног.

— Я благодарна судьбе за этот подарок, Берти. Бери меня и я стану самой счастливой женщиной на свете. Но не так быстро, милый. Мне надо уладить здесь кое-какие дела. И я должна обезвредить Дастина.

— Да что тут думать! Умоляю, оставь это дело мне. Я найму хороших детективов, они раскопают всю правду. Тем более, твой жених сказал Моне, что у него были свидетели. Служанка в Ньюхемше и какие-то рыбаки в Испании. Мы выведем его на чистую воду и навсегда избавим общество от этого ублюдка.

— Нет! Только не это, милый! Я же чертовски известна, и мое имя давно связано с именем Мориса. Скандал убьет меня как актрису… Это… это… Да я не переживу этого!

— Так что же делать? — Возмутился Берт. — ты отталкиваешь меня. отвергаешь мою помощь!

Клер змейкой скользнула на колени к Берту и прильнула к нему в какой-то полуобморочной истоме.

— Я терпела почти восемь лет, мечтая обнять твое тело… Ты заставил меня страдать, Берт… Ожесточившаяся, отвергнутая женщина способна наделать много глупостей…

— Морис — одна из них? — Вспыхнув от ревности, Берт попытался отстранить Клер. Но она обвила его шею руками, покусывая ухо и жарко шепча:

— Я улажу все дело тихо. Вначале отстраню его подальше от себя, а потом устрою так, чтобы он никогда не попадался на нашем пути. — Клер загадочно посмотрела на чернеющий океан.

— Что ты задумала?

— Я? Ничего… Но ведь Дастин — владелец «проклятого бриллианта». После гибели миссис Линды Маклин и Сандры у камня дурная, очень дурная слава. Может, он оправдает свое прозвище и на этот раз?

Получив второй конверт с необычной красной печатью, Дастин изучил его содержание и постучал в уборную Клер. Усердный массажист занимался её телом обычно сорок минут, затем следовала серия каких-то загадочных косметических процедур, которым Клер уделяла большое внимание.

— Может, сократишь сегодня свои мазюканья, ненаглядная? Есть о чем поболтать.

— Я не мажусь, а священнодействую. — Недовольно отозвалась она через дверь. — Ты сам писал, что красота любимицы миллионов зрителей — народное достояние. И все, что я делаю для её сохранения — жертва, принесенная моему народу.

— Боюсь, что представление о жертвах принимает более серьезный оборот. Послушай, что здесь написано:

«Жертве велят целовать бронзовую статую Святой Девы, стоящую в подземелье. Она тут же распахивается, обнаруживая внутренность, утыканную острыми длинными гвоздями и заостренными клинками. А около высоты человеческой головы торчат два гвоздя длиннее остальных — для выкалывания глаз. Посредством тайного механизма жертва втягивается во внутренность страшной статуи и дверцы затворяются. Там несчастную пронзают ножи и гвозди. Изувеченная, ослепленная жертва падает в разверзнувшееся под ногами отверстие и попадает в мясорубку из шести деревянных валов, снабженных клинками…»

— Эй, я не снимаюсь в фильмах ужасов. Кто подсунул тебе этот сценарий? — Клер впустила Дастина и, отослав косметичку, опустилась в кресло. Ее лицо, шею и грудь покрывал густой слой зеленоватой массы.

«Кажется, ужасы уже передо мной», — подумал Дастин, глядя на распростертое тело и с наслаждением представляя, как взбесилась бы Клер, узнав о происходившей здесь несколько дней назад баталии. Он частенько вспоминал Мону, жалея, что она сбежала. Иметь под рукой безумную нимфоманку для сексуальных разминок было бы совсем неплохо.