— Давайте живее сюда бумаги. И ваш чек, сеньор Салливен. Я очень вам благодарен. Поработали чудесно. Мона помолодела на десять лет. — Он подмигнул застывшей в оцепенении Сандре. — Мы начнем новую жизнь, верно, малышка?

— Берт, мы поедем домой?

— Непременно, сегодня же. Ты будешь ночевать в своей постельке. А по дороге я все объясню тебе подробно. За это время кое-что произошло. Монотонно бубнил Берт, подписывая бумаги, в смысл которых никак не мог вникнуть.

В заключении он выписал чек на имя Салливена, значительно превышавший названную тем сумму.

— Это на то, чтобы ваша клиника время от времени могла позволить себе подобрать на улице нищего пациента. Ведь вы проявили доброту и великодушие, шеф. Хотелось бы, чтобы все принимавшие участие в спасении моей жены получили вознаграждение.

Если можно, ещё одна просьба, профессор, — будьте так добры не разглашать случившееся здесь. Мне понадобиться пара недель, чтобы провести расследование. Не хотелось бы насторожить преступника — ведь мою жену, по всей видимости, пытались убить. Рад, что вы поняли меня, господа. Еще раз благодарен всем. Надеюсь, я могу вызвать такси?

— Вы можете добраться до города вместе со мной. — Лухас улыбнулся счастливым супругам. — буду рад содействовать в таком приятном деле. Нам, полицейским, редко удается устраивать свадьбы. А у вас впереди, похоже, второй медовый месяц.

— Очень благодарен вам, капитан. Я постараюсь быть вам полезным. Не могли бы вы оказать ещё одну услугу? Думаю, в этом парке имеется запасной выход? Не хотелось бы попадать в пчелиный улей разгоряченных репортеров.

— Пойдемте. Все ходы и выходы здесь известны мне как вам — трасса Барселоны. Миссис Барроу будет собирать вещи?

— Не буду. Это все, что я имею. — Она развела руками. — И документов, кстати, у меня тоже нет.

— Я уже отдал вашему супругу выписку из протокола расследования. Вас признал муж и мы это зафиксировали законным образом. Основные протокольные церемонии вас ожидают на родине. — Объяснил Лухас.

Распрощавшись с профессором и доктором Вальехо, супруги Уэлси покинули кабинет Грэма Салливена в сопровождении капитана.

— Счастливого пути, господа. — Сказал Вальехо сладким голосом в спину удалявшимся супругам и значительно посмотрел на шефа. Ни слова не говоря, они заперлись в кабинете.

— По-моему, стоит выпить. — Профессор достал из спрятанного в книжных стеллажах бара бутылку и рюмки. — Необычный денек.

Сразу же после операции обменявшись с доктором Вальехо впечатлениями, он начал серьезно сомневаться в своей правоте. Иное строение лицевых костей, немного другие пропорции, форма скул, челюсти — то, что может почувствовать лишь хирург, работающий с живым «материалом».

— Мне показалось, у нас что-то не сходилось во время работы. А стоматологи намучились с губами. У этой женщины, очевидно, иной прикус и угол развода челюсти… А может, так показалось…

— Наверно. Мне тоже показалось, что надбровные дуги иной формы, а носовой хрящ несколько тяжеловат.

Тогда они умолчали об этом и с трепетом ждали встречи своей пациентки с мужем. В конце концов, она сама назвала себя Моной, а невропатолог подтвердил её психическую вменяемость. Разыгравшаяся сцена «узнавания» потрясла обоих врачей.

Выпив рюмку коньяка, профессор прямо посмотрел на Вальехо:

— И что ты обо всем этом думаешь, коллега? — Он впервые обратился к своему заместителю на «ты» и Вальехо это понравилось, как и благополучное разрешение сомнительной истории и тепло коньяка, разлившееся внутри.

— Думаю? Я думаю, что в Голливуде сидят чертовски умелые и хитрые ребята, мастера пускать пыль в глаза… Вот откуда, дорогой, берутся все их красотки. Надо просто хорошо поставить свет и схватить нужный ракурс. Наш компьютер, воссоздавший лицо Барроу, имел дело с иллюзией, а не с реальностью. Вот мы с тобой и запутались в несоответствиях.

— Выходит, нас ввели в заблуждение гримеры, осветители и операторы «фабрики грез»?

— Именно. И лучшее тому доказательство — выписанный супругом счет. Насколько мне известно, обманутые мужья редко бывают столь щедрыми.

— А я, к тому же, намерен помочь этому малому разобраться в ситуации. Здесь все далеко не так просто, а он просил нас пару недель сохранить тайну. Пойду объявлю персоналу, что американец увез свою соотечественницу, в которой не признал жену. Что поделаешь, многим женщинам хотелось бы иметь внешность кинозвезды. Особенно, таким шизанутым, как наша бывшая пациентка.

— Так что же все-таки случилось, детка? — Спросил Берт, закрыв за собой дверь номера маленькой гостиницы в районе Даунтауна, дававшей приют любовным парочкам. Он твердо решил скрыть возвращение «супруги». Сенсационное происшествие могло повлечь за собой шумный скандал, если откроется фальсификация. Кроме того, Сандра настояла на том, что ей необходимо вернуться в Лос-Анджелес и умоляла сохранить это в тайне.

— Мне понадобится совсем немного времени. Совсем немного. — Твердила она с неожиданным упорством. — Только не мешай мне, прошу, не мешай!

Больше за весь перелет в Лос-Анджелес Берту не удалось вытянуть из неё ни слова. Сандра молчала с такой напряженной сосредоточенностью, будто решала в уме сложнейшие математические задачи.

— Я думала все это время в клинике, думала во время перелета в Штаты… Голова разламывается, а туман не рассеивается. Хотя мне удалось вспомнить достаточно, чтобы принять решение. — Сандра подняла на Берта строгие глаза. — Ты выручил меня, не уличив в обмане перед врачами и полицией. Я должна была попасть в Америку неузнанной и мне необходимо ещё несколько дней…

Думаю, дня через три-четыре ситуация разрешится. Только ещё одна просьба — мне понадобится немного денег, чтобы приобрести кое-что из вещей и расплатиться за номер.

Берт протянул Сандре бумажник:

— Возьми, сколько надо.

— Спасибо. Я возмещу все расходы. Хотя, конечно, я перед тобой в неоплатном долгу. Если бы ты знал, Берт, как много ты для меня сделал! Сизые, цвета грозового неба глаза смотрели на него с такой преданностью, что сердце Берта дрогнуло. Давно, очень давно, Мона не дарила его таким взглядом.

— Рад был помочь тебе, детка.

— Спасибо. Возможно, мы больше не увидимся. Тебе лучше держаться подальше от меня, пока… Пока все не закончится. Прощай. — Сандра протянула Берту руку, но вместо того, чтобы пожать её, Берт удобно расположился в кресле. — Так не пойдет, детка. Я не привык играть втемную. Меня использовали, заставили разыграть непонятную роль, а теперь — «Гуд бай, дружище!»

Берт нажал на кнопку. Появилась заспанная горничная с фальшивой улыбкой на отекшем лице.

— Господам что-то угодно.

— Угодно позавтракать. Что там у вас из деликатесов? Ну, чтобы не пришлось промывать желудок после отравления. Чизбургеры? Тащи, только побольше. И ещё хрустящий картофель, попкорн, «Пепси»… И будь добра, крошка, устрой хороший кофе. Этого достаточно? — Берт протянул пятьдесят долларов.

— Я живо управлюсь. — Пообещала довольная негритянка.

Берт озабоченно присмотрелся к Сандре:

— По-моему, тебе надо отдохнуть. А все разговоры потом, хотя я умираю от желания узнать, кому обязан счастьем обзавестись такой миленькой супругой… Если честно, у тебя измученный вид.

— Пойду приму душ и хорошенько подумаю ещё раз. Это здорово, что согласился меня выслушать. Уж очень тяжело держать все в себе. — Она закрылась в пластиковой кабинке в углу номера и сквозь шум воды Берт услышал:

— Совсем не просто признаться в том, что тебя хотели убить.

— Завершай купанье и расскажи все по порядку. Я умираю от любопытства. — Крикнул Берт, на самом деле озадаченный случившимся. Когда эта худенькая девочка, так потрясающе похожая на Мону, протопала в душ на своих ещё совсем недавно неподвижных ногах, он потряс головой, отгоняя наваждение. Все было очень похоже на сон или болезненный бред после черепной травмы.