С подачи Гарри сообразительная полька выкрасила волосы в иссиня-черный цвет и стала называть себя Клер Ривз.

Вскоре Клер удалось на деле проверить ценность полученного эротического образования. Очевидно, она была настолько хороша в постели, что новый покровитель позволил ей петь со сцены в поставленном им для третьеразрядного ресторанчика шоу.

Музыкального дарования у Клер, к сожалению, не обнаружилось. Зато в свете софитов, в окружении кордебалета, полуобнаженная красотка смотрелась отлично. Здесь Клер увидел спившийся, но все ещё продуктивный режиссер музыкальных комедий и вдохновился идеей сделать из аппетитной польки новую Мерилин Монро. Затея не имела особого успеха. Пять лет кинокарьеры Клер принесли жалкие плоды. Актрису узнавали на улицах, но никто из голливудской элиты не помнил её имени, пренебрежительно морщась: «ах, та — сисястая!»

Ей исполнилось тридцать лет, энтузиазм борьбы за место под голливудским солнцем иссякал, когда на пути Клер появился Дик Уэлси.

Однажды, на презентации музыкальной комедии в ресторане «Модерн пелас», Клер представили мрачного человека с лицом сицилийского крестьянина и впечатляющей бриллиантовой заколкой на траурном черном галстуке. «Ну вот ты и попала в компанию «коза ностры», душенька», — решила Клер, прикидывая, стоит ли овчинка выделки. Они весь вечер провели вместе — молчаливый пятидесятипятилетний брюнет и развеселая секс-бомбочка в супер-обтягивающем платье из сверкающего василькового трикотажа. В разгар вечеринки Клер попросили спеть куплеты из кинофильма, а потом на пару со своим загадочным незнакомцем она станцевала бразильское танго. Танцевал брюнет превосходно и на комплимент Клер ответил:

— Многому пришлось научиться, детка. Я, между прочим, и любить умею. Он неожиданно улыбнулся, обнажив крепкие крупные зубы.

Ночь они провели в скромной, но уютной квартире Клер. Проснувшись утром, она нашла Дика на кухне — полностью одетый в вечерний костюм, он был занят приготовлением завтрака.

— Привык вставать рано. У тебя бедновато в холодильнике. Садись. Я сварил кофе и сделал омлет с ветчиной. — Дик поставил тарелки и блюдо с нарезанным хлебом. — Глотай, пока не остыло. — Поделив омлет пополам, он с аппетитом уничтожил свою порцию и лишь за кофе поднял глаза на Клер.

— Поешь ты скверно. Не умеешь одеваться и держать себя. Слишком много пены. Только это не шампанское, девочка, нет… Это — прокисшее пиво, моча…

Если бы не проведенная ночь, в успехе которой Клер не сомневалась, она бы, наверно, обиделась и выставила прочь наглого кавалера. Но Клер чувствовала, — Дик не обижает её, он деловито подступает к условиям контракта.

— Признайся, я многое умею! — Игриво возразила она. — И к тому же хорошенькая!

— Наполовину. Я хочу сказать, что ты использовала свои материальные ресурсы от силы на пятьдесят процентов. Нерентабельная эксплуатация природного богатства. Тебе тридцать лет?

— Тридцать. — Призналась Клер, хотя ей очень хотелось назвать ту цифру, которую она говорила всем, скосив себе почти десяток лет.

— Гм… Еще есть время, чтобы взять разгон. От силы полгода… — Дик призадумался, выписывая на клеенке черенком вилки какие-то цифры. Затем достал калькулятор и защелкал кнопками. — Так… — Подвел он, наконец, итог. — Я обеспечиваю возможность для повышения твоего творческого потенциала. Затем состоится экзамен. Учти, в комиссии будут крепкие специалисты. Остальное зависит от тебя.

— Не поняла. Ты хочешь послать меня в актерскую школу? — Изумилась Клер.

— Мои цели пока пусть не волнуют тебя. Я оплачиваю содержание, обучение… — Он оглядел кухню. — Квартира сойдет. Два раза в неделю ты будешь приезжать ко мне в Нью-Йорк для маленьких репетиций… — Дик довольно хмыкнул и рывком прижал Клер к себе. — Меня ведь тоже надо чему-то учить, правда, малышка? Поверь, я буду старательным учеником… — Он усадил Клер на кухонный комод и сдернул с неё пеньюар…

…Вскоре у Клер появился учитель актерского мастерства соотечественник, занимавшийся с ней по собственной системе, синтезировавшей сценическую технику Станиславского и Ежи Гротовского. Некая засушенная старушка, смахивающая на вдовствующую королеву, обучала её манерам, упорно истребляя вульгарность. Клер чувствовала себя Элизой Дулитл, которой предстояло блеснуть на великосветском балу. Она изо всех сил старалась оправдать ожидания Дика, потому что после первого же визита к нему поняла Клементина Бривзски получила именно тот шанс, который выпадает только раз в жизни и лишь одной из миллиона.

Дик Стеферсон Уэлси стоял во главе гигантской корпорации. Он был человеком, финансовое могущество которого трудно переоценить даже с первого взгляда. Встреченная в аэропорте помощником Дика, Клер на «кадиллаке» была доставлена в шикарные апартаменты босса, которых он, кажется, стеснялся. Во всяком случае, заметил, что дом на собственном средиземном острове и имение в Канаде любит гораздо больше, но вынужден ночевать в «конуре», проводя по двадцать часов в сутки в своем офисе.

— Ты должна меня спасти, детка. Работа стала моим наркотиком и я все чаще чувствую, как превращаюсь в ходячий компьютер. У меня остались только мозги и то, сдвинутые набекрень. Они умеют только одно — делать деньги. Сказал Дик, проведя в постели Клер целых восемь часов. — Ты напомнила мне, что у меня есть и другие штучки, которые я когда-то неплохо использовал.

— Не стоит скромничать, милый. Ты и сейчас не уступишь в любви двадцатилетним. Ты просто чудо, мой господин. — Призналась Клер с интонациями Клеопатры. Она уже поняла, что Дик ценит породу и элегантность, скрывающие самые разнузданные манеры и фантазии в интимной сфере.

Порочный ангел, прячущий дьявольский огонек под белоснежными одеждами добродетели. Таковой она и предстала ровно через полгода перед лицом просвещенной «комиссии» — приглашенных Диком знатоков из сферы шоу-бизнеса. Двое из них имели весьма известные имена — Клер струхнула, — похоже, она взялась рубить дерево не по себе. Но все обошлось на редкость удачно известный режиссер телесериалов заинтересовался Клер. А через неделю она получила роль, о которой могла только мечтать.

— Спасибо, милый. — Повисла Клер на шее Дика после того, как они остались одни. — Мне кажется, что я скоро проснусь и ничего этого не будет — ни тебя, ни твоей царской «конуры», ни роли…

— Оставь, детка, это было не самое дорогое приобретение. Но, надеюсь, чрезвычайно удачное. — Довольно улыбнулся Дик, который только что «купил» ей роль, став продюсером телесериала.

Фильм из сорока восьми серий получил очень высокий рейтинг. Клер, проявившая многогранное дарование в роли дерзкой интриганки, шпионки и обольстительницы времен Первой мировой войны, мгновенно стала знаменитостью.

— Вот теперь можно и жениться. У невесты неплохое приданое. — Сказал Дик, перелистывая журналы и газеты с восхищенными отзывами о работе Клер Ривз.

— Ты купил и журналистов, да, милый? — Ну нет, крошка! Все это, — он потряс стопкой газет, — ты заработала сама. И отныне станешь получать за свою работу очень высокие гонорары. Затраты на учителей взял на себя я, деньги, вложенные мной в телесериал, можешь не возвращать — это свадебный подарок. А что? Бизнес есть бизнес. И, говорят — я чертовски жаден!

Они поженились на Гавайях, устроив чрезвычайно экзотическую свадьбу. Бракосочетание происходило в воде в лучах восходящего солнца. А потом чернокожие атлеты носили новобрачных в увитых цветами носилках по кромке прибоя. Под босыми ногами шелестела волна, негры ритмично выкрикивали заклинания, а новобрачные, уединившись на ложе дурманяще благоухающих цветов, неистово занимались любовью.

Клер получила бриллианты, дом в Лос-Анджелесе, автомобиль, сделанный по специальному заказу на заводах Форда, и несколько сногсшибательных шуб. Но самым большим подарком для неё оказалась ошибка в самооценке Дика. Он, действительно, был чрезвычайно расчетлив и прижимист в финансовых операциях, но щедр и даже расточителен в личной жизни. Кроме того, как выяснилось позже, слишком уверенный в собственном могуществе, он не умел ревновать.