Внутри покоился прямоугольный предмет, завернутый в полиэтилен. Мне не было видно, что там, но, конечно же, я знал. Мое сердце к тому времени уже выбивало дробь. Длина пластины составляла около полуметра, ширина была, может, вдвое меньше. Она была тяжелой. Я вытащил ее и положил на стол. Не хотелось бы ее уронить. А потом я развернул полиэтилен.

Металл был черный, отполированный и отражал слабый свет лампочки над головой. И письмена на нем, несомненно, были греческие. Восемь строчек.

Мысль о привете от Платона вдруг показалась мне не такой уж дикой. Я сделал снимок. И еще несколько. Наконец, с неохотой завернул пластину и положил обратно в ящик.

— Ну, и что же там написано? — спросил Фрэнк.

— Здесь перевод, — я достал из кармана листок и положил перед ним, однако он покачал головой.

— Глаза мои уже не столь хороши, Джерри. Просто скажи, кто это написал. И что.

Мы снова были в кабинете в доме Фрэнка в Пасадене. Стоял прохладный дождливый вечер. Через улицу я видел, как его сосед выбрасывает мусор.

— Писали не греки.

— Не очень-то я этому удивлен.

— Кто-то прилетал очень давно. Около двух тысяч лет назад. Они оставили послание. На греческом. Должно быть, они посчитали, что так мы с большей вероятностью сумеем его прочесть. Само собой, при условии, что когда-нибудь доберемся до Луны.

— Так что там написано?

— Это предостережение.

Морщины на лбу Фрэнка пролегли глубже.

— Солнце утратит стабильность?

— Нет. — Я еще раз взглянул на перевод. — Там говорится, что им неизвестна ни одна цивилизация, которая выдержала бы технический прогресс.

Фрэнк уставился на меня:

— Ну-ка, еще раз.

— Они все погибают. То ли изобретают все более совершенное оружие и развязывают войны. То ли побеждают индивидуальную смертность, а это, по всей видимости, непременно приводит к застою и гибели. Не знаю. Они не уточнили. Возможно, цивилизации захлестывает преступность. Или население становится слишком зависимым от технологии и утрачивает все свои умения. Как бы то ни было, в послании говорится: нет сведений, что где-то хотя бы одна высокотехнологичная цивилизация состарилась. Стоит прогрессу начаться, и дольше нескольких веков — наших веков — ничто не длится. Изобретите печатный станок — и берегитесь. Самая старая из известных им цивилизаций, достигнув этапа высоких технологий, продержалась меньше тысячелетия.

Фрэнк хмурился. Он не верил.

— Но они-то выжили. Черт, ведь у них же был межзвездный корабль.

— По их словам, они искали место, чтобы начать заново. А там, откуда они пришли, сплошь руины.

— Ты шутишь.

— Они говорят, что если мы будем знать заранее, то, быть может, сможем выкрутиться. Для этого они и оставили предостережение.

— Здорово.

— Если им удастся выжить, то они обещают вернуться посмотреть, как у нас дела.

— И как теперь с этим поступят?

— Мы снова все засекретили. Опять совершенно секретно. Я не должен был говорить тебе всего этого. Но я подумал…

Он шевельнулся в кресле. Поморщился и принялся разминать правую руку.

— Может, потому-то проект и назвали «Кассандра». Ведь это та женщина, которая вечно делала дурные предсказания?

— Вроде того.

— И с этим еще что-то связано…

— Ага, — подхватил я. — Дурные предсказания. Которым никто не верит.

Слушайте, придурки!

Когда мы впервые услышали Голос, мир, по всей видимости, разлетался на куски. Американский и китайский флоты наезжали друг на друга в западной части Тихого океана, еще две нации на Среднем Востоке обзавелись собственным ядерным оружием, а «Аль-Каида», похоже, откопала свеженькое месторождение террористов-смертников.

Было около девяти утра по калифорнийскому времени, и я как раз возвращался после позднего завтрака в «Луи», спокойном ресторане на проспекте Камино-Рил, в Институт SETI

[12]

. Вообще-то, для меня этот день не был рабочим, но реальный мир тогда представлялся местом слегка пугающим. А институт — неплохое убежище, чтобы ото всего этого отгородиться. Потому я и направлялся туда. В программе кабельных новостей «Кэнфилд по утрам» вещали о том, что мы находимся на волоске от Третьей мировой, которая, по всей видимости, неизбежна, если, конечно, все вдруг радикальным образом не изменится. Но пока что на Тайване шли перестрелки военных формирований, китайские лидеры озвучивали предупреждения, а с американского авианосца был поднят в воздух боевой самолет. В Пало-Альто возводили новое здание муниципалитета — конструкцию из стекла и стали с вращающейся башней, предположительно символизирующую светлое будущее и уверенность в завтрашнем дне. Я проезжал мимо него этим утром и размышлял — какого черта мы еще чего-то там трепыхаемся? Меня не оставляло стойкое ощущение, что все вот-вот начнет разваливаться и распадаться. Президент Хоукинс выступил на пресс-конференции в Белом доме и заверил нацию, что беспокоиться не о чем. Все под контролем. А через несколько минут после того, как он закончил отвечать на вопросы и оставил помещение, все и случилось.

На канале CNN Ларри Кэнфилд показывал фрагменты из вчерашнего ночного комедийного шоу, когда внезапно сделали перерыв для срочной информации. Место комика на экране занял Кэнфилд. Он сидел за столом в компании двух гостей.

— У нас тут нечто странное, — сказал Ларри, глядя прямо в камеру. — Несколько минут назад было получено радиообращение из неизвестного источника. Похоже, это послание транслируется по всему миру. У нас все готово, Джордж?

Кэнфилд откинулся на спинку кресла и сидел так, пока прокручивали запись радиообращения.

— А теперь послушайте вот что, придурки! — голос был мужской. Глубокий баритон. Слова произносились с холодным спокойствием, но не без некоторого раздражения. — Вы, похоже, решили истребить друг друга начисто. Прекратите войны. Кончайте с этим идиотизмом. Пока у вас есть еще такой выбор.

На этом послание заканчивалось.

— Это все, Ларри? — спросил Митч Молтби, обозреватель «Вашингтон Пост», страдающий от чрезмерного ожирения.

— Ну, — ответил Кэнфилд, — на самом деле, там еще много чего.

— Так давайте послушаем.

— Akoaste, ilithii! Feneste apofasismenoi na sfahtite. Stamatiste tis maches. Stamatiste tis vlakies, aso ehete akami ekloghi.

— Похоже на греческий, — заметил Молтби. И снова тот же голос:

— Ting zhe, chundan men. Nimen genben zai zhao si. Tingzhi zhengdou. Tingzhi wuyiyi de judong. Chen ni haiyou xuanze de shihou.

— Китайский?

— Он повторяет один и тот же текст на множестве самых разных языков.

— Множество, это сколько?

— Пока насчитали сорок, но подсчет продолжается.

— И мы не знаем, кто автор послания?

— Пока нет. Впрочем, может быть, там, наверху, кто-то и знает, но пока что скрывает. — Кэнфилд нахмурился. — Мне тут сказали, что передача закончилась. И что это одно и то же послание на шестидесяти с чем-то языках.

Кэрри Эдвард, частый гость программы, тоже нахмурилась.

— Звучит как голос Бога, — заявила она.

Чуть позже Ларри информировал нас, что донесения о спорадических перестрелках между боевыми кораблями опровергаются официальными представителями обеих сторон.

— Они все еще находятся на своих позициях, — сказал Ларри, — но пока что, по всей видимости, ничего серьезного не произошло.

Кэрри кивнула:

— Будем надеяться, не произойдет.

— Может, они тоже слышали послание, — предположил Митч.

Они немного посмеялись, но веселья в этом смехе не наблюдалось.

Пошла реклама, и я уже хотел переключить на канал MSNBC, когда Джэни Экерт, одна из наших стажеров, сказала, что мне звонят.