убирать дома, когда пошла в старшую школу. К тому времени, как потеряла свою девственность, она

была уже в колледже.

А потом её отвлекает его рука на её коленке. Вот так. Почти невинно, просто рука. Блейк

вставлял пальцы в её киску и прижимался языком к её анусу. Он касался каждой её части, но эта рука

на её колене прямо сейчас, когда они в его детской спальне, чувствуется более запрещённой, более

опасной, чем что-либо, чем они занимались раньше.

Мужчина наклоняется ниже, его лицо всего в паре дюймах от неё. Его глаза большие и тёмные

— бездонные. Она смотрит в них, теряясь.

Уже потерянная.

— Но ты не хотела слушать о ней, — шепчет он. — Не совсем.

— Тогда чего я хотела? — шепчет в ответ она.

Он скользит ладонью вверх по его бедру и ловит её футболку по пути, поднимая ткань,

обнажая её живот перед прохладным воздухом. Её кожа покрывается мурашками, соски твердеют.

Блейк замечает, его взгляд пылкий, пока он наблюдает, как приподнимается ткань её лифчика.

Вместо этого его большая ладонь тянется и накрывает её грудь, поверх лифчика — претендуя

на неё. Так это чувствуется, его рука одновременно тяжёлая и сильная. Будто она больше не она,

самостоятельный человек, а принадлежит ему. Будто он больше не её работодатель, её учитель. Даже

не любовник. Где-то по пути он стал её всем, и это пугает Эрин больше всего на свете.

— Этого, — произносит он, встречаясь с ней взглядом. — Ты хочешь знать, что можешь

доверять мне, что я не этот человек. По крайней мере, больше нет.

Её сердце застревает в горле, потому что она хочет именно этого. Всё в этом мире для неё

неизведанное, от дизайнерских приборов до общества с разворотов страниц. Ей здесь не место.

И она в ужасе от того, что здесь место ему.

— Я не хочу, чтобы ты отделывался от меня, — произносит она, пока её глаза наполняются

слезами.

***

Блейк заставляет себя закрыть глаза и делать глубокие вдохи. Заставляет себя не раздвигать

красивые ноги под собой и не втрахивать Эрин в кровать.

Это странный импульс, но её слова так на неё повлияли. То, что она может сомневаться в себе

таким образом, верить, что она не достаточно хороша. Что она может сомневаться в нём. Это

вызывает у него первобытное чувство, пробуждает глубокую животную часть в нём, которой нужно

бороться, трахаться, завоёвывать её, пока она не увидит то, что видит он.

Но он будет сдерживать эту свою часть, хорошо прятать. Он не может рисковать и пугать её.

— Эрин, — говорит он низким голосом, практически гортанным. — Ты красивая. Ты сильная.

Ты умная. Почему, чёрт возьми, я буду отделываться от тебя?

Она быстро моргает. Боже. Так много для того, чтобы не напугать её.

Блейк садится на пятки и запускает руку в её волосы. Чёрт, он теряет рассудок. Может быть,

это из-за приезда домой спустя долгое время. Вероятнее всего, дело в том, как Эрин смотрит на него

с тех пор, как они приехали сюда, будто он незнакомец.

— Детка, — хрипло произносит он. Потому что не может больше говорить. Он может только

показать ей, что чувствует.

Только сдаться тёмным импульсам, которые постоянно им управляют.

Блейк склоняется над ней, утыкаясь носом в её грудь через атласную ткань. Боже, сейчас он

даже не чувствует себя человеком. Скорее животным, которое действует на чистом инстинкте и

ощущении, открываемом её мягкостью и женским запахом. Зубами он оттягивает ткань в сторону,

обнажая твёрдые пики. Соски маленькие, аккуратные. Он должен быть осторожен с ними. Он не

может сосать так жестоко, как хочет, не может кусать её.

Так он себе говорит, но одно прикосновение к губам, и он теряется, наслаждается ею, смыкает

губы на её груди и дразнит языком бугорок.

Звук, который она издаёт, — это звук боли, крик шокированного возбуждения и острого

желания.

Блейк не отпускает её, просто наклоняет голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Затем

медленно, как пёс с чёртовой костью, качает головой. «Тише», — говорит он ей. Она не хотела бы,

чтобы услышали его родители или прислуга. Нет никакого способа действительно скрыть то, чем

они занимаются. В конце она издаст достаточно звуков, чтобы все узнали. Но он не позволит ей

кричать и стонать так, как она делает дома. Позже она только будет чувствовать себя более

смущённой.

Так что это действительно способ защиты, что, когда Эрин кричит, он тянется вверх и

накрывает её рот своей рукой.

Он кусается, может быть, слишком сильно. Затем ослабляет хватку на её сладком соске, но

знает, что будет с ней только грубее. Его контроль становится тонким как лезвие, практически

становясь оружием, чем-то, что может порезать её, даже пока он борется за её защиту.

Её глаза расширяются от удивления. Он никогда раньше не закрывал ей рот. В его большой

доме, далеко в сельской лесистой местности, ему никогда не нужно было это делать.

Её дыхание нежно обдаёт его пальцы, пока девушка дышит через нос. Она смотрит на него со

смущением, с опаской. И с возбуждением? Её дыхание сейчас ускоренное, и Блейк знает, что она

может бояться его. Чёрт, ей следует бояться. Но ещё он знает ритм её тела, румянец на её щеках. Он

знает, что Эрин заводится, когда он сдерживает её, обхватывает ладонями её запястья или талию

рукой.

И это снова срабатывает, её бёдра толкаются вверх, пока губы пробуют свои новообретённые

границы.

Звук, который она издаёт, звучит смазано.

Мужчина стонет, этот звук горячее, потому что он контролирует это.

— Правильно, детка. Поддайся этому. Я сделаю тебе хорошо и сохраню в безопасности, делая

это.

Это чёртово обещание.

Её тело слегка расслабляется, и он знает, что это согласие. Более того, желание.

И когда мужчина наклоняет голову и дразнит эти прелестные груди, он не сдерживается. Он

заставляет их дрожат, сосёт жестоко, а затем отпускает. Блейк оставляет отметки на бледной коже

своей щетиной на щеках, своими зубами. Он использовал её плоть каждым способом, которым

хотел, пробуждая тихие звуки, которые выскальзывали из-под его руки.

Он двигается вниз по её телу, дразнит и всасывает нежную кожу её живота, толкает на грань, а

затем успокаивает, снова заглушая. Чтобы делать то, что он хочет, добраться туда, куда хочет, между

ног, попробовать её, ему нужно убрать руку от её рта. Блейк не хочет этого делать. Не когда знает,

как это влияет на неё, когда чувствует, как она извивается под его телом, чувствует рукой тихие

вздохи. Девушка хочет этого так же сильно, как и он — большего. Так что когда он, наконец,

отпускает её, когда двигается вниз по ногам девушки, снимает её джинсы и трусики по пути, у него

появляется новый план.

Её трусики влажные от возбуждения. Блейк прижимает влагу к своему рту — грязный поцелуй.

Затем сминает мягкую ткань и тянется вверх.

Её губы раскрываются, скорее в удивлении, чем в согласии.

Он всё равно использует это и наполовину заталкивает ткань в её рот, как более эффективный

кляп, чем его рука, одновременно более и менее интимный, более контролирующий и

освобождающий её. Тело девушки двигается извилистой волной, рисуя тени на коже, даря только

проблески розовой плоти. Он жаждет раздвинуть её шире. Его член пульсирует, представляя этой

узкий жар вокруг него.

Но он не сделает этого с ней. Не может этого с ней сделать.

Даже в этом состоянии, наполовину одичав, он не может рисковать и пугать её тем, что на

самом деле чувствует.

Так что он даёт себе время, двигаясь между её ног, целуя клитор. Но он не нежен. Это

единственное успокоение, которое Блейк себе даёт, — трахать её с языком, щетиной и царапая

зубами. Эрин приподнимается ему навстречу, её приглушённые стоны как сладкая музыка, она