– Розабель… и она прожила счастливо еще долго-долго. Очень рада вас снова повидать спустя столько лет. Надеюсь, мой дядя и ваш брат живы и здоровы?

– Да, пребывают в здравии. А ваш любезный опекун?

– Да, слава богу. Вы, значит, приехали в Англию. А где остановились?

Шевалье сказал, что поселился на Дьюк-стрит, это ни о чем не говорило выросшей в деревне Китти, но для Мэгги послужило гарантией того, что безупречность его манер ни на йоту не уступает тому высокому положению, которое шевалье д’Эвроне занимает в обществе. Весьма довольная тем, что может присоединить столь видного во всех отношениях молодого человека к кругу своих почитателей, леди Букхейвен пригласила шевалье на маленький раут, который должен был состояться через три дня. Француз принял приглашение с должным почтением и выразил соответствующую обстоятельствам благодарность. Пробыв в гостях, как и полагалось, с полчаса, шевалье д’Эвроне ко всеобщему одобрению откланялся. Даже Фредди признал, что француз кажется вполне приличным малым. В ходе разговора выяснилось, что он, как и все присутствующие, собирается посетить этим вечером театр «Non-Pareil»[32], где давали новую пьесу. Шевалье попросил разрешения у Мэгги навестить в антракте ее ложу. Получив согласие, француз отвесил изящный поклон и удалился. Когда за гостем закрылась дверь, Мэгги сказала, что лишь человек, вращающийся в высших кругах, способен столь грациозно выходить из комнаты.

Китти весьма обрадовалась встрече с мужчиной, оставившим в ее памяти приятные воспоминания, поэтому ее «жениху» впору было бы начать ревновать, причем испытывать нешуточную ревность, но Фредди был так же невозмутим, как всегда, что не могло укрыться от внимания его кузена.

– Кажется, неплохой малый, – осторожно подбирая слова, заметил мистер Станден. – Правда, его жилет мне положительно не понравился, но и твой жилет, кузен, – далек от идеала, так что это обстоятельство не суть важно. Где ты с ним повстречался? Никогда прежде не видел его в столице.

– Но ты ведь ездил в Лестершир, Фредди, – напомнил ему Джек. – Впрочем, шевалье и впрямь появился в столице недавно, хотя, как я слышал, его воспитывали в Англии.

– Так и есть, – вступила в разговор Китти. – Насколько я помню, мой дядя перебрался сюда из Франции в связи со всеми этими событиями. К сожалению, мой опекун питает сильную антипатию ко всему французскому, поэтому не приглашал моих родственников в Арнсайд-хаус. Камилла я видела всего раз. Тогда я была еще маленькой девочкой, но не забыла его доброту. Камилл починил мою куклу, которую Клод отправил на гильотину.

– Не могу передать, милейшая Китти, как рад, что именно я имею возможность свести вас вместе, – поднимаясь с кресла, произнес Джек. – Это весьма прискорбно, дорогая Мэгги, но мне придется покинуть вас. Между прочим, с вашей стороны жестоко не пригласить меня на спектакль. Я бы очень хотел стать свидетелем первого посещения мисс Чаринг театра. Но вы ведь расскажете мне обо всем, Китти, не правда ли?

– Вы сочтете мой рассказ скучным, – ответила девушка.

– Ни в коем случае! Разве мне когда-нибудь становилось скучно от ваших рассказов? – шутливо поддразнил ее мистер Веструтер.

– Джек, вам не за что упрекать меня, – вклинилась в разговор Мэгги. – Это Фредди пригласил нас в театр. Я тут ни при чем!

– Тогда это дурно со стороны Фредди, – поднося руку кузины к своим губам, произнес Джек.

– Я слыхал, ты сегодня обещал быть у Стикхилла, – сказал мистер Станден.

– Обещал, конечно, – признал Джек, – но все равно я был бы рад получить приглашение.

С Китти мистер Веструтер попрощался весьма необычным образом, слегка ущипнув ее за подбородок и пожелав ей хорошо провести время. После этого джентльмен удалился.

– Не знаю никого другого, кто бы мог вести себя в порядочном обществе столь развязно, – пробормотал Фредди. – Рад, что он не идет с нами. Во-первых, он наверняка начал бы насмехаться над постановкой. Во-вторых, когда в театр идут пятеро, а не четверо, это не особо удачное число. С нами в театр идет Стоунхауз, а после представления мы отужинаем в «Пьяцца».

Китти не сомневалась. Глаза ее сверкали при мысли о предстоящих увеселениях. Когда мистер Станден, вернувшись в свой дом на Райдер-стрит, переодевался к вечернему появлению в театре, он тешил себя надеждой, что «Non-Pareil» может направить мысли мисс Чаринг в другое русло. Фредди, собрав всю свою волю в кулак, готов был сопровождать Китти куда угодно, лишь бы это место не было зазорным для молодой леди ее положения; но мысль еще об одной поездке, подобной тем, что они совершали в последние два дня, заставляла джентльмена всерьез задуматься об отъезде в Лестершир для восстановления сил.

Успех вечера был обеспечен с самого начала – мистер Стоунхауз, застенчивый молодой джентльмен, к тому же слегка заикающийся, низко поклонился мисс Чаринг и застыл с выражением глубочайшего восторга от ее красоты. На девушку, которая не только прожила всю жизнь в деревенском заточении, но и не привыкла считать себя не то что красавицей, но даже хорошенькой, благоговейный огонек в глазах мистера Стоунхауза подействовал, словно выпитый бокал шампанского. Заняв места в своей ложе, они привлекли некоторое внимание окружающих. Несколько человек, обменявшись с леди Букхейвен поклонами и любезными улыбками, с интересом принялись разглядывать Китти. Один щеголь даже начал изучать ее в лорнет.

Мисс Чаринг сочла подобное поведение не совсем пристойным, но по-настоящему раздосадована не была, пока Фредди, с интересом наблюдавший за ней, преспокойным тоном не заметил:

– Это Лусс. Я полагал, его нет в городе… а жаль… В жизни не встречал такого назойливо-любопытного субъекта. Не удивлюсь, если в антракте он бросится выяснять, кто же вы такая.

– Он так на меня смотрит, потому что не знает, кто я? – спросила несколько сбитая с толку Китти.

– Да уж… Но не переживайте, – успокоил ее Фредди. – У вас вполне пристойный вид… Ничего не упущено…

Столь бесцветная похвала подействовала на нее как ушат холодной воды, но Китти вновь приободрилась, когда мистер Стоунхауз выказал несомненное намерение заручиться ее расположением. Пока Фредди и его сестра обменивались замечаниями касательно общих знакомых в зале, новый приятель подвинул свой стул ближе к Китти и вежливо осведомился, нравится ли ей в столице. Мистера Стоунхауза весьма озадачил тот факт, что его собеседница никогда прежде не бывала в Лондоне. Когда же девушка по наивности сообщила ему, что Фредди был очень любезен и повел ее в Вестминстерское аббатство, а потом в Тауэр, мистер Стоунхауз впал в странное замешательство.

– В-вы сказали, ч-что Фредди п-повез вас в Вест-м-минстерское аббатство? – заикаясь, переспросил он.

– Да, и в Тауэр. Мы хотели побывать еще и в соборе Святого Павла, но автор путеводителя не очень высоко отзывался о его внутреннем убранстве, поэтому мы решили ограничиться осмотром собора снаружи. А еще мы посетили мраморы Элджина!

– Т-только не с Фредди, – выразил недоверие мистер Стоунхауз.

– С ним… Хотя, должна признаться, увиденное не произвело на мистера Стандена особо сильного впечатления.

– Нисколько не сомневаюсь, – заметил мистер Стоунхауз. – Я п-представить не могу, ч-что его м-можно уговорить на такое… – Осознав свою бестактность, джентльмен покраснел и виноватым тоном добавил: – Я-я не то им-мел в виду… Я п-просто удивился. Он, знаете ли, з-замечательный человек, но… М-мраморы Элджина… П-поверить не могу…

Случайно услышав их разговор, Фредди сурово заметил:

– Да, но не стоит об этом болтать на каждом углу, Джаспер!

– М-мне будет т-трудно удержаться, – честно признался мистер Стоунхауз. – Как вам статуи, Фредди?

Для мистера Стандена, подвергшегося суровому испытанию, оказалось весьма кстати то, что в этот момент Мэгги отвлекла внимание Китти, указав девушке на ложу в противоположной стороне зрительного зала.