}Билл вздохнул, и заметно было, что с большим облегчением. Этот разговор на рассвете у ручья сплотил нас еще сильнее, будто специально готовя перед будущими, весьма тяжелыми испытаниями.
***
}То, что Сидящий Бык был отчасти прав, мы поняли уже совсем скоро. Покинув гостеприимную деревню дакота через несколько дней, мы вскоре перебрались через Миссури и достигли земель шошонов.
}Билл строго наказал нам следить за лошадьми, ибо у шошонов они были не распространены, и частенько люди этого племени занимались конокрадством. Климат стал еще более засушливым, высокотравные плато сменили низкотравные, а порой и полупустынные прерии. Билл знал язык шошонов, но мы все равно старались пересекаться с ними как можно меньше. Наш проводник объяснил, что шошоны, в основном, живут для себя, и торговля интересует их мало. Именно это, а еще слухи о гонении восточных племен европейцами заставляют шошонов относиться к белым переселенцам с недоверием, а иногда и откровенно враждебно.
}Сиу снабдили нас припасами, за что мы были им очень благодарны, ибо в здешних местах водилось мало животных и птиц, пригодных для пропитания. Мои записи ограничивались лишь несколькими предложениями в сутки, поэтому иных причин для задержек кроме жары не существовало.
}Мы старались проходить мимо поселений шошонов рано утром или поздно вечером, чтобы остаться незамеченными, но иногда мы натыкались на их деревню днем. До определенного момента ничего страшного не происходило, но и наше везение должно было когда-нибудь кончиться…
}Тот день был ознаменован тем, что, наконец-то, на горизонте появились странные нагромождения, и Билл сообщил нам, что мы достигли предгорий Каменистых Гор. Можно сказать, что он вздохнул с облегчением, так как мы миновали земли северных шошонов и почти дошли до земель западных их собратьев. До полудня мы ехали без остановок и, сильно утомившись, решили передохнуть у единственного в обозримом пространстве дерева. Однако, едва мы успели спешиться, как Билл занервничал, вглядываясь вдаль, и заявил, что необходимо без промедления пускаться дальше в путь. Помниться, я был жутко недоволен подобным предложением, так как сильно устал и почти загнал свою лошадь, которая тяжело дышала и переминалась с ноги на ногу. Но спустя секунду я и сам понял, насколько проводник был прав: от едва различимой вдалеке небольшой деревеньки, состоящей из типи, отделилась группа из нескольких всадников. Нервозность Билла передалась и нам, поэтому мы как можно скорее, путаясь в стременах и поводьях, вскочили на лошадей. Билл пытался утешить нас, объясняя, что, возможно, приближавшиеся к нам всадники и не задумывали ничего плохого, но вдруг просвистевшая мимо стрела явно говорила об обратном.
}Я мгновенно достал ружье и сделал пару выстрелов в сторону наших противников, полковник последовал моему примеру, но оружие наше было, скорее, предназначено для охоты, и дальность выстрела оставляла желать лучшего. К тому же, всадников выстрелы явно не испугали, и при их приближении я смог разглядеть не меньше десятка преследователей. Возможностей сопротивления практически не было, и нам ничего не оставалось, кроме как пуститься наутек.
}Мы помчались во весь опор, держа курс на юго-запад, где, как прокричал нам Билл сквозь завывания ветра в ушах и свист стрел, должно было находиться знакомое ему поселение. Осла с поклажей нам пришлось бросить, так как тот не успевал, и потеря эта была достаточно значительной, потому что вьючную лошадь мы старались не нагружать и сохранить для смены, а большую часть наших вещей вез как раз-таки осел. Всадники позади не отставали, хотя доставшийся им трофей несколько поумерил их пыл, и стрелы проносились уже куда реже. Мы чуть сбавили ход, решив укрыться за невысокими скалами, и оттуда, уже будучи незаметными для всадников, помчаться со всех ног в знакомую Биллу деревню. Проводник часто оглядывался, убирая мешающие ему волосы – свою ленту он потерял, спасаясь от погони. Я думаю, именно это обстоятельство и помешало ему заметить опасность – именно в тот момент, когда, казалось, всадники решили оставить нас, выпустив еще пару стрел напоследок, одна из них попала Биллу в левое плечо.
}Он сразу же покачнулся, но поводья не выпустил и, сжимая зубы, погнал лошадь быстрее. Мы старались не отставать, а я держался справа от Билла, будучи готовым подхватить его, если он начнет падать. Лошадь подо мной хрипела, морда ее была покрыта пеной, и я понимал, что долго она не протянет. Проводник заметил это и, повернув в мою сторону полностью белое лицо с болезненно черными глазами, прокричал мне, что мне следует пересесть на его лошадь, а свою оставить преследователям. Я начал замедляться, но Билл качнул головой. Он явно хотел, чтобы я провернул этот опасный трюк на полном скаку. Юноша стремительно терял силы, и только от меня зависело, выберемся ли мы из этой истории живыми.
}Набравшись храбрости, я пустил свою лошадь вплотную к лошади Билла и, выпутавшись из стремян, развернулся на одну сторону, сразу же как можно крепче хватаясь за седло Билла. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее, но я отгонял от себя страх и сомнения. В какой-то момент я почувствовал, что срываюсь вниз, но все же сумел нечеловеческим усилием перекинуть ногу через круп коня, цепляясь руками изо всех сил. Моя лошадь тут же остановилась, хрипя и заплетаясь ногами, но сожалеть мне было некогда. Я придвинулся ближе к Биллу, обхватывая его за талию, и, просунув руки под его, перехватил поводья. Юноша обессилено привалился ко мне, тратя последние силы на то, чтобы удержаться в седле. Достигнув скал, я оглянулся и понял, что преследователи полностью удовлетворились нашим ослом и брошенной лошадью и остались где-то далеко позади. Медлить однако было нельзя, ведь как только они поймут, что оставленная им лошадь на последнем издыхании, вполне могут продолжить погоню.
}Полковник быстро осмотрел рану Билла и отметил, что стрела почти прошла навылет. Это считалось везением, ведь извлечь ее будет намного проще, да и такая рана, пусть и сквозная, намного легче поддается лечению. Однако для этого необходимо было добраться до безопасного места, и мы двинулись дальше, следуя указаниям Билла. Он тяжело дышал и елозил головой по моей груди, заслоняя своими волосами обзор, к тому же ехать на одном седле было крайне неудобно. Но у меня и мысли не было, как-то выразить свое недовольство. Из-за моего минутного каприза мы и так попали в переделку, которой можно было избежать, и я ощущал острую вину перед проводником. Я старался тревожить его как можно меньше, и перехватив поводья одной рукой, второй поддерживал его. Билл дрожал, и я не сразу понял, как начал осторожно поглаживать его по животу и бедру, а, заметив это за собой, тут же прекратил, чувствуя, как краска заливает мое лицо…
}До деревни шошонов мы добрались спустя пару часов. Нас встретили не очень дружелюбно, но, по крайней мере, не пытались убить, да и наши лошади здесь, кажется, были в безопасности. Узнав Билла, индейцы сразу же проводили нас к шаману. Я осторожно спешился и, поддерживая проводника, помог слезть и ему. Ноги его почти не держали, но шел он сам, опираясь на мою руку.
}Старый и седой шаман тут же засуетился, но не проронил ни слова. Он быстро поставил воду на очаг, кинув туда какие-то травы, ножом отрезал кусок рубашки Билла и оперенный конец стрелы, а затем резко извлек ее из его плеча. Билл сжал зубы так, что они скрипнули, и побледнел еще сильнее, если такое было возможно. Он переводил свои огромные, наполненные страданием глаза с одного лица на другое, и я, движимый странным чувством сжал его ладонь, проводя пальцами другой руки по его лбу. Шаман застыл рядом, а затем жестами и словами на своем языке принялся выгонять полковника. Мне он разрешил остаться.
