-Разбираешься, - сказал Серёжа, разминая плечи. - Это руны, да. По детству увлекался скандинавским язычеством. Это вот компас Одина - чтобы никогда не заблудиться. А это шлем ужаса - три раза его прокалывали, никак не заживал. А это - молот Тора.
Всё-таки, эти туристы странный народ. В кого не ткни пальцем, тут же вылезает какая-то чертовщина. Один читает книжку мертвеца, другой вырезает из дерева языческую богиню, третья толкует сны, четвёртый в детстве любил играть в берсерка... Отличная компания для парня с кучей комплексов и призраком под окнами - подумал я.
С дальнего конца поля заулюлюкали: показывали, что готовы к бою. Аккуратно сложив свою борцовку поверх набросанных маек, Рифат завопил:
-Эй, начнём, что ли?
-Поехали! - донёсся из темноты голос Палыча. И сразу же после этого - глумливое Аверинское:
-Соси, истфак!
-Вот гнида ушастая, - не выдержал татарин. Горбунов недобро покосился на него, но промолчал. - Пошли, оборвём ему локаторы!
-Марина, не хочешь куртку снять? - решил я проявить галантность. - Это контактный вид спорта, испачкаешься.
-Вот ещё! - Она удивлённо уставилась на меня. - Стану я по земле валяться, делать мне больше нечего!
-Ну, тогда пожелай мне удачи в бою, - улыбнулся я. - И не остаться в этой траве.
-А ты мне кто?- спросила она и отвернулась.
-Вот сука, - вроде бы тихо сказал я, сам не веря в то, что произнёс это вслух. Но Горбунов, кажется, услышал.
-Ты это кому?
-Да вот, рука болит...
Больной палец и в самом деле дёргало нестерпимо, очень хотелось его просто оторвать и выкинуть. Как с таким пальцем его ловить, этот чехол?
-Ну, что, погнали? - Татарин рвался в бой, его ноздри раздувались, как у разгорячённого жеребца. - Вдвоём валим того, кто с мячом, третий страхует, Марина на стрёме!
И мы пошли, не отвлекаясь на улюлюканье противника, молча, клином - как волчья стая. Я - по центру, Рифат слева, Серёжа по правую руку.
Небо оставалось ещё довольно светлым, плотные облака пока не сгрудились сплошной стеной: по всему, дождь откладывался до утра. Если напрячь зрение, можно разглядеть несколько серых фигур, бредущих навстречу. Так вот в чём прикол этого ночного футбола: для того, чтобы остановить соперника, сначала его надо увидеть. Лучшая стратегия, в данном случае - просто лечь в траву и затаиться. Как пить дать, чужая команда пройдёт рядом, не заметив тебя.
Внезапно одна из серых фигур ускорила движение: Аверин пошёл на прорыв. Я побежал наперерез, шмыгая штанинами по траве, но опоздал. Ушастый, рывком освободившись из неплотного захвата Горбунова, ушёл. Мои пальцы только скользнули по его спине, отозвавшись запоздалой вспышкой боли. Когда Аверин пролетал мимо со скоростью электрички, Марина лишь повернула голову, не вынимая руки из карманов.
-Ну, Марина, ты что? - сказал я, не скрывая разочарования. Бежать следом за ним было уже бессмысленно.
-Что? - спросила она. - Мне надо было его держать, пока вы не соизволите подойти? Вы не охренели, мальчики?
Тем временем, Аверин, добежавший до тусклого жёлтого пятна, победно вскинул над головой чехол и издал восторженный вопль. После чего показал нам неприличный жест, а потом ещё несколько раз повторил.
Наша ответная атака захлебнулась в центре поля. Палыч заблокировал все направления передачи своими длинными руками. Прорваться сквозь него было нереально, поэтому я тянул время, как мог, поджидая партнёров. Но Серёжа опять затупил, маяча впереди, и требуя пас - то есть то, чего я сделать не мог чисто физически. Прибежавший на подмогу Аверин сел на Рифата верхом, а из-за спины Палыча прогулочным шагом вышел Лягин, крепко прижавший мои руки к телу.
-Вернись, Серёга, вернись назад! - Полураздавленный татарин надрывался даже, когда выпавший "мяч" уже схватил Палыч. - Вернись, падла!
Бился Рифат до конца, надо отдать ему должное. Даже лёжа на земле, он не сдавался: почти стянул с Аверина штаны. Марина отреагировала на бегущего в обнимку с чехлом Палыча предсказуемо: отошла в сторону.
-Твою ж мать! - Татарин в сердцах ударил в землю кулаком, глядя, как ушастый кривляется вокруг воткнутой в землю жерди, изображая, что это шест для стриптиза. - Нет, ну как так-то?
Вскоре мы пропустили третий, и в воздухе запахло разгромом. На этот раз нам удалось прижать Аверина с компанией к воротам, но всё опять испортил Серёжа, не сумевший поймать "мяч" - тот отскочил от груди. Палыч, не теряя времени, послал его прямо в руки Лягину. Андрюша сначала побежал, а потом остановился и пошёл пешком: а смысл надрываться?
-Слушай, Серёжа, ты играть будешь, нет? - Татарин, нашёл виноватого, и теперь выплёвывал всё ему в лицо. - Или ты за них играешь?
-Дайте мяч, - сказал Горбунов, выслушав претензию с каменным лицом. - Смотрите и учитесь.
Своих громких слов он не оправдал: немного пронёс на плечах Лягина и Палыча, вцепившихся в него, как лайки в медведя и рухнул под их тяжестью. Палыч сделал обманный выпад, и я повёлся, кинулся наперерез. Ну, а он, перепрыгнув через Серёжу, легко и красиво ушёл, продемонстрировав на прощание свою покрытую сеткой шрамов спину.
Потом татарин отыграл один мяч, заложив огромный крюк и прокравшись по темноте чуть не до самых ворот. После этого удача окончательно покинула сборную Лукашина, и нам занесли три подряд, на любой вкус. На Рифата было страшно смотреть: по-моему, он был единственным из нас, кто отнёсся к игре серьёзно, и потому переживал больше всех.
Каким образом это получилось, я и сам не понял. Просто, в один прекрасный момент, Аверин решил пробежаться мимо меня по флангу: наверное, хотелось закончить с нами быстрее. Но я, набегавшись до белых кругов в глазах, не стал долго думать и заехал под него в классическом футбольном подкате. Честно говоря, у меня мелькнула мысль, что это приём здесь неуместен, но поздно: я уже скользил по траве с вытянутыми ногами.
-Эй, ты что творишь?
Проигнорировав окрик, я заковылял к тому месту, где в траве корчился и охал Аверин. Эти несколько шагов стали самыми трудными в моей жизни: мне реально было страшно. И за него, и за себя. Казалось, что ушастый убился насмерть, или, по крайней мере, сломал что-то важное. Но у страха, как водится, оказались большие глаза и, когда я подоспел к телу, оно уже стояло на ногах и отчаянно тёрло затылок.
-Живой? - Я облегчённо выдохнул. - Ничего не сломал?
-Да вроде нет. Блин, истфак, ты что, больной, что ли?
-Извини, брат. - Я похлопал его по голой грязной спине. - Сам не понял, как получилось. Рефлекс сработал.
-Да, истфак, - сказал он, выковыривая из волос комья земли. - Похоже, ты ещё больше дурак, чем я.
К нам уже бежали, я слышал, как со всех сторон приближаются тяжело дышащие озабоченные люди. И, когда чья-то рука грубо развернула меня, схватив за плечо, я не стал сопротивляться, решив, что это Палыч. За долю секунды до того, как моя голова взорвалась, я узнал Серёжу, но отреагировать на летящий из темноты кулак уже не успел.
Уворачиваясь от ударов, я прохрипел:
-За что?
-За то, что ты есть, - совершенно спокойно ответил он, занося ногу над моим лицом. - Откуда ты взялся, а?
-Отошёл от него, быстро! - Звенящий голос татарина вклинился между визгом Оли и пыхтением Горбунова. Потом послышался мягкий шлепок, и удары прекратились.
-Да я его сейчас порву за Саньку!
-Я тебя сейчас сам порву, придурок!
-Отставить! Смирно! Два шага назад шагом марш!
А вот это, кажется, уже Палыч. Кавалерия могла бы прибыть к полю боя и пораньше, но спасибо уже и на том, что не бросился помогать своему любимчику. Жилистая рука ухватила меня за предплечье. Опираясь на неё, я попытался подняться, но понял, что горизонт заваливается и лучше бы мне ещё немного посидеть.
-Как себя чувствуешь? Голова не кружится, не тошнит?
Я попытался ответить, что нет, но рот оказался полон крови. Пришлось её сплёвывать, собирая языком со щёк. Заодно подвигал челюстью. Кажется, опять повезло, хотя снаряд угодил ровно в ту же воронку.
