- Открывай, Тахико, - попросило чудовище голосами Альги и Шираи.

Дверь перед ними медленно распахнулась.

Совершать "набег на столовую", как назвал это действие Эктор, отправились Муха и Нурка. Муха, потому что был крепким и мог таскать за двоих, Нурка - потому что на мостике его ругательства и обзывания всем слишком надоели.

Я сидел прямо на полу и играл с Эктором в крестики-нолики через коммуникатор. Время от времени Эктор писал мне панические сообщения, на которые я отвечал чем-то аналогичным.

"Мы все умрем".

"Не сразу".

"Вот представь - мы придем, а там никого нет".

"Где?"

"У горняков".

"И вот тогда мы все умрем. Это будет уже не сразу, согласись?"

"Город горняков функционирует в прежнем режиме", - отправила Тиферет сообщение на мой коммуникатор. Судя по непонимающему взгляду Эктора - ему пришло то же самое.

"Давай на обзорный", - предложил я станции.

"Давай", - согласилась она и вывела на обзорный экран сообщение:

"Город горняков-анжеров находится в шестнадцати километрах от настоящего местонахождения станции. Город функционирует в прежнем режиме, добыча черного песка идет по графику. Силовые установки, окружающие город, выставлены на максимальный диапазон. У первого кольца силовых установок необходимо будет ввести код, чтобы вас встретил ответственный. Код: 949249632963654".

- Что он значит? - осоловело поинтересовалась Ларан, едва шевеля губами и явно перечитывая цифры кода.

"Орбитальная станция Тиферет упала на Юдан".

Через час все приготовления были закончены. Медицинский бокс, переоборудованный в салазки, наполнили продуктами, которые были упакованы достаточно хорошо, чтобы им не была страшна атмосфера Юдана, и бутылями с питьевой водой так, что лежать там стало достаточно некомфортно. Впрочем, скафандр, в который упаковали бессознательно из-за лекарств Хироя, с легкостью компенсировал это. Вторые салазки, для Тахико и Александра, собрали из столешницы и антигравов. Они были заметно хуже первых, и занимавшиеся сборкой Эктор и Хаборилл рассчитывали только на то, что до города горняков недалеко. Тиферет сбросила карту пути на каждый коммуникатор и пообещала отслеживать нас столько, сколько сможет. Ее мощности было достаточно для того, чтобы охватить примерно шесть километров из шестнадцать, остальную часть пути мы должны были пройти сами по себе.

Я ел рыбные консервы прямо из банки и смотрел на то, как Мире`еланс разбирается со скафандрами, проверяя и настраивая каждый на атмосферу Юдана. Мы все были готовы - сидели прямо на полу у мостика, где Ларан о чем-то вполголоса разговаривала со станцией, и ждали. Я переводил взгляд с одного лица на другое и отчаянно чувствовал, что что-то окончательно и бесповоротно заканчивается, и что впереди так же бесповоротно начинается что-то, о чем я еще не имел ни малейшего представления.

Часть 2. На земле. Юдан.

Если вы читали что-то о Юдане - забудьте это. Ни одно слово правды не написано во всех книгах, которые исследователи Юдана пишут об этой планете. Если вы на самом деле хотите что-то знать о Юдане - просто выйдите в эти пески. И вы все поймете.

Я стоял и смотрел, и не мог насмотреться, и не мог заставить себя идти. Я был такой не один.

Юдан описывают как песчаную планету с солнцем чуть более ярким, чем то, что светит над Землей, со сходной атмосферой, содержащей, правда, жалкие проценты кислорода и синим небом - именно из-за атмосферы. По книгам кажется, что это просто планета, целиком похожа на пустыню Сахару. Это кажется простым, но на самом деле - совсем не просто.

Песок на Юдане не желтый. Он золотой с прожилками алого, белого, даже синего. Он складывается в письмена чужого языка, которые тут же исчезают с поверхности планеты, не давая себя прочесть. Он кажется липким, как весенний снег, который я никогда не держал в руках, но о котором столько читал. А Шеат, солнце Юдана, яркое, оно слепит и, пока не затемнишь экран скафандра, кажется, что оно впивается тебе в сетчатку, пролезает в твою голову, прописывается в ней, как вирусная программа в голове андроида. И даже изменив настройки скафандра, ты все равно первое время опасаешься смотреть на него, потому что тебе кажется, что оно что-то знает о тебе, и ты что-то знаешь о нем. А небо действительно синее, только без облаков. Одна сплошная синь, уходящая куда-то вверх, далеко-далеко. Это небо не кажется стеклянным, оно кажется пустым. Пустым настолько, что стоя на земле, начинаешь жалеть, что не умеешь летать.

Я стоял, как завороженный, и любовался на планету, на которую не смел даже надеяться однажды ступить. И мне было все равно, что чистого кислорода в моем скафандре хватит на три часа, а значит жить мне - не больше четырех. Мне вообще все было безразлично.

Я был безнадежно и бесповоротно влюблен в Юдан.

Мы шли медленно, потому что по песку, который был единственной землей на Юдане, невозможно было идти быстро. Салазки на антигравах двигались по нему с трудом, но хотя бы не застревали на барханах, чего я так боялся, и уже это можно было считать несомненным плюсом.

После часа пути стало понятно, что за расчетное время до города горняков мы не дойдем, и в то же время никто не переживал об этом. Мы все были влюблены в Юдан в той или иной степени, и это не то, чтобы удивительно сплочало нас, но давало силы двигаться дальше.

Первым препятствием оказался глубокий разлом в песке, уходящий на много километров вниз.

"Здесь что, была выработка?" - полюбопытствовал идущий впереди, рядом с Ларан, Эктор. Он пользовался общей связью и после его слов большая часть любопытных тут же подошла ближе, чтобы посмотреть на выработку. Не удержались даже Хаборилл и Муха, тащившие за собой салазки.

"Нет, это естественный разлом, - отозвался Хаборилл, опасно наклоняясь над выбоиной, - выработки тут же засыпает песком. На Юдане все, что выглядит рукотворным, обычно им не является. И наоборот".

"Перепрыгнем?" - предложила Ларан.

"С ранеными?" - в тон ей откликнулся Хаборилл.

Я порадовался, что экраны скафандров не дают возможности видеть лица - мне не хотелось знать, как Ларан сейчас смотрит на Хаборилла, посмевшего оспаривать ее решения.

"Мы потратим время на обход", - сказала она на общей частоте и, спохватившись, переключилась - на общей частоте прозвучал щелчок смены канала связи.

Теперь мы слышали только Хаборилла.

"Ларан, это абсурд".