9.1

Барон собирался пробыть в Каменном Броде до весны, и только потом пуститься в обратный путь в Германию, уже не только в моей компании, но и с молодой женой.

Но во второй половине января 1796 года из Ганновера пришло тревожное письмо от временного управляющего домом и замком барона Мюнхгаузена. Увы, наши финансовые дела были не в полном порядке после побега Бернардины-Якобины фон Брун и ее любовника Генриха Рамкопф-Хюдена - эта весьма расчетливая дама оказалась к тому же еще и мелкой воровкой, прихватившей с собой часть ценных бумаг, которыми владел Карл Иероним. Обстоятельства требовали нашего немедленного возвращения домой, в Германию.

Мы собрались всего за пару дней и выехали, сердечно простившись с Андреем Тудыйогохатой, Карлом Чарльзом Гаскойном, Артуром Чебом и Джоном Еном.

Чтобы не скучать в дороге, решили придумывать всем встречным поселениям новые названия. Едва выехали за околицу Каменного Брода, вдали, слева от дороги, показалось несколько наполовину занесенных снегом хаток.

- Это что за населенный пункт? - поинтересовался Карл Иероним. На коленях он держал развернутую карту, а в руках - графитовый карандаш. - Он почему-то топографически совершенно не обозначен...

- Это безымянная деревенька, - ответила Мария, кутаясь в теплую шубку. - А живут в ней ребята, которые первыми согласились помогать Карлу Гаскойну со строительством завода.

- Поэтому назовем безымянную деревню Чугункой, - предложил я. - В честь чугунолитейного завода!

- Какое-то не слишком благозвучное название, - Марийка надула губки. - И что за статус - деревня! А люди, между прочим, на заводе будут работать!

- Гм, - я наморщил лоб. - А если так... Ранг поселения повышаем до поселка, а название... Поселок Чугунец!

- Томас, Чугунец, по-моему, еще хуже, - захохотал Мюнхгаузен. - Пусть уж лучше будет поселок Металлист!

И он, не медля ни секунды, начертал карандашом на карте новое название.

Проехали еще чуть, и Марийка ткнула пальчиком в несколько аккуратных белых домиков у самой дороги:

- Вот здесь живут хорошие, работящие и очень аккуратные люди, а деревня называется Грязища. Это Прыщщин так назвал. Говорил, что смеха ради... А народ местный теперь мучается. Стыдится названия собственного села...

- Значит, название меняем! - Мюнхгаузен пыхнул курительной трубкой. - Мы, милая женушка, едем сейчас к нашему счастью. Вот пусть этот населенный пункт впредь так и называется - Счастье.

- Село Счастье - это хорошо! - поддержал я.

- И пусть будет не село, а город! - Карл Иероним засмеялся.

- Ну, прямо таки и город, - засомневался я. - У нас даже Каменный Брод такого статуса не имеет!

- А мы авансом, на будущее! - Мюнхгаузен щелкнул пальцами и склонился над картой. - Так и запишем - город Счастье!

Дорога по заснеженным просторам Европы от Каменного Брода до Ганновера растянулась почти на три месяца - и не столько из-за погоды и обычных трудностей путешествия, сколько потому, что мы постоянно ввязывались в какие-нибудь приключения, иногда крайне опасные, но всегда очень увлекательные. Не забывал фон Мюнхгаузен и о теоретических изысканиях. Именно в те месяцы нашего путешествия барон в общих чертах разработал новую методику охоты на уток - стрельбу по пролетающей стае из печной трубы с последующим получением готового продукта уже непосредственно в обеденном зале. Без сомнения, об этих наших похождениях зимой 1796 года стоит рассказать, но позволю себе заняться этим как-нибудь в другой раз.

9.2

В родовой замок Мюнхгаузенов мы прибыли в первых числах апреля. Карл Иероним не стал отдыхать с дороги, а сразу же деятельно взялся за поправку пошатнувшегося финансового положения. Не буду вдаваться в подробности, какими способами мы действовали, поскольку к теме нашего повествования это не имеет прямого отношения, но уже к июню все денежные неприятности навсегда ушли в прошлое.

Правда, кое-какие проблемы все же остались. Увы, люди пристрастны в своих оценках. Некоторые наши соседи весьма косо смотрели на молодую жену барона. К сожалению, тогдашнее европейское законодательство не признавало юридическим фактом состоявшуюся по православному обряду женитьбу Мюнхгаузена в далеком Каменном Броде. Поползли слухи, что Карл Иероним живет с любовницей из "диких скифских степей", бросив законную жену - "бедняжку Бернардину-Якобину". Думаю, что эти слухи подпитывались самой бывшей женой барона: она явно была уязвлена тем, что Мюнхгаузен не только не страдал от ее бегства с бывшим писарем, но вообще вернулся из путешествия на восток с молоденькой и хорошенькой Марией.

Эти перешептывания за спиной очень задевали не столько Марийку, сколько самого барона. Он в сердцах пообещал вызывать на дуэль каждого негодяя, язык которого только коснется имени его любимой. Но ведь дам на дуэль вызывать не будешь, а большинство пересудов зарождалось и обращалось именно в женских кругах!

- Мой друг, а почему бы вам официально не развестись с Бернардиной-Якобиной и не жениться повторно на Марии уже по местному церковному обряду? - предложил я однажды. У меня сердце кровью обливалось от нравственных терзаний барона, поэтому и осмелился предложить ему вот такой простенький план, постепенно вызревший в моей голове.

Мюнхгаузен задумался всего лишь на минутку, а потом радость озарила его лицо и он вскричал:

- Томас, ты - гений! Немедленно разводимся! И снова женимся!

Мария тоже одобрила мой план.

- Но только, - сказала она, - мне придется перейти из православия в здешнее вероисповедание. Иначе нас с Карлом Иеронимом не повенчают.

С новым крещением Марии проблем не возникло. При крещении она решила назваться Мартой.

- Милый мой Карл, - сказала новокрещеная Марта барону, - мы с тобой впервые встретились в марте минувшего года. С этого момента моя жизнь словно началась заново. Поэтому хочу навсегда связать свое имя с месяцем года, в котором встретила настоящую любовь!

Вот так Мария и стала фрау Мартой. Чтобы нейтрализовать домыслы о ее "скифском" происхождении, мы посредством двух местных болтунов, распустили контрслух о том, что Марта-Мария родом откуда-то из Моравии, а ее отец - богатый аптекарь. Маневр замещения информации контринформацией удался блестяще. Пожалуй, это была первая информационная война, которую удалось выиграть на просторах Европы.

9.3

А вот с разводом дело у нас не заладилось. Бернардина-Якобина категорически отказалась разводиться с Мюнхгаузеном - и просто из вредности, и из меркантильных соображений. Более того, она начала собирать компромат на Карла Иеронима, намереваясь объявить его сумасшедшим и поместить в ганноверский "желтый дом". Тогда именно она, все еще формально баронесса фон Мюнхгаузен, становилась законной владелицей и замка, и городского дома барона.

Целый год ушел на всяческие юридические препирательства. Разрешил все Господин Случай. С помощью своего любовника Генриха Рамкопф-Хюдена Бернардине-Якобине удалось завладеть расписанием дня Карла Иеронима на 31 мая 1797 года, в котором, помимо обычных подвигов, значилось объявление войны Англии в связи с отказом Букингемского дворца окончательно подтвердить независимость бывших английских колоний в Северной Америке. Эти похищенные у нас бумаги были немедленно переправлены в канцелярию нашего правителя герцога Георга как доказательство очевидного помешательства барона фон Мюнхгаузена.

Разумеется, герцог был возмущен попыткой барона объявить войну Англии без участия в таком важном деле администрации ганноверского края. Георг в крайнем раздражении отдал приказ арестовать Карла Иеронима.

Все, однако, быстро и благополучно разрешилось. Я вовремя успел доставить в канцелярию герцога пару экземпляров вечернего выпуска "Ганноверского вестника", в котором сообщалось, что сегодня утром Англия окончательно признала независимость Северо-Американских Соединенных Штатов, и, следовательно, повод для объявления ей войны бароном Мюнхгаузеном отпал.