Скорость полета стала быстро уменьшаться, и вскорости мы уже просто спускались внутри нашего "Аполлона" с небес на землю, мерно раскачиваясь под квадратным куполом парашюта.

Карл Иероним снова выглянул в иллюминатор и слегка потянул на себя одну из веревок нашего устройства для спуска:

- Постараемся сесть помягче и поближе к Каменному Броду!

И мы действительно сели очень мягко и точно: прямо посреди реки Лугань, точнехонько напротив подворья Андрея Тудыйогохаты.

- Есть посадка! - не сдержавшись, завопил я.

Радость переполняла мое сердце - мы выполнили все, что намеревались выполнить и вернулись обратно в срок!

- Сплэш даун! - Гаскойн тоже не смог скрыть чувств. - Приводнение!

Мюнхгаузен деловито принялся отцеплять крюки парашюта от отверстий на капсуле. Квадратный купол окончательно сложился и лег на воду.

С берега нас уже заметили. Несколько мужиков спустили на воду лодку и гребли к нам.

Все население Каменного Брода радовалось нашему возвращению. Ежегодные поборы боярина Прыщщина многих довели до полного обнищания, и теперь народ надеялся, что начнется новая жизнь - "при заводике, чай, всем выйдет облегчение!" Вечером Андрей Тудыйогохата, которого Мюнхгаузен величал теперь не иначе, как "мэром Каменного Брода", устроил всенародные гуляния с песнями, плясками и бесплатной раздачей кулеша и перцовки.

Капсулу нашего "Аполлона" сначала хотели поставить напротив дома поселкового головы, соорудив нечто вроде музеума под открытым небом. Но поселковый священник, отец Федор, сказал, что лучше использовать конструкцию для духовных целей: для строившейся церквушки - очень, дескать, подходит. На том и порешили.

А вот с куполом нашего парашюта поступили более меркантильно. Поселковые модницы разрезали его на части и нашили белых шелковых сорочек, украсив их красивой вышивкой.

Глава восьмая. То самое, или гарбузно-абрикосовая виктория

А на следующий день начались обычные трудовые будни. Мы лазили по окрестным холмам и оврагам, уточняли карту местности, окончательно прикидывали, что и где будем строить. Работа - работой, но бдительности не теряли - Чеб и Ен организовали добровольческий отряд, который и нес караульную службу, бдительно следя за тем, чтобы нас не застали неожиданно "дорогие гости с севера". Правда, оружия у нас было маловато, добровольческий отряд пришлось вооружить самодельными копьями и дубинами.

Боярин Прыщщин напомнил о своем существовании в первый день зимы. Около полудня дозорный сообщил, что видит, как к берегам Лугани приближается большой конный отряд. С местным батюшкой о сигнале оповещения мы договорились заранее, и вскоре церковный колокол известил всех, что враг на подходе.

Еще раньше было решено, что сражением за нашу независимость будет командовать барон Мюнхгаузен. Сейчас Карл Иероним отдавал четкие приказы, расставляя добровольческие силы вдоль Лугань-реки. Пушку поставили в самом центре: чтобы не дать противнику с ходу вклиниться в оборонительные порядки каменнобродского ополчения.

"Пришельцы с севера" заметили наши приготовления и остановились на холмах. Прыщщин, одетый на сей раз в шубу из соболей и шапку из лисьего меха, выехал вперед и заорал фальцетом:

- Эй, мужики камбродские, вяжи-ка иноземцев! За каждого даю рубль! И пороть не буду! А кто не подчинится, - того в кандалы и в Сибирь!

Народ на нашей стороне загудел - не испуганно, а возмущенно. Сдаваться на милость Прыщщину, а тем более сдавать своих командиров никто не собирался.

- Попробуем уладить дело миром, - сказал барон и выступил вперед. Достал из планшета лист бумаги и прокричал:

- Слушайте все! У меня в руках - указ Ее Величества об учреждении здесь, на берегу реки Лугань, чугунолитейного завода! Господин Прыщщин, предлагаю вам отправляться восвояси и не вступать в пререкания с государевыми людьми!

- Врешь! - рявкнул в ответ боярин. - За месяц я едва успел в Москву метнуться, а тебе до Санкт-Петербурга - да еще и обратно - никак было не добраться! Вяжи его, мужики! Фальшивая у него грамота!

- Все-таки придется воевать! - Карл Иероним горестно вздохнул.

- Хочу напомнить тебе, Карл, что у нас в наличии осталось всего два ядра и очень мало пороха, - тихо сказал Гаскойн.

Мюнхгаузен задумался лишь на секунду. Лицо его озарила озорная улыбка:

- Ядра откатываем в сторону, пушку заряжаем абрикосовыми косточками. Помните, я купил их в Феодосии? Самое время заняться селекцией фруктовых культур!

Гаскойн только развел руками, а я с Чебом и Еном метнулись выполнять приказ Карла Иеронима.

Противник на возвышенности стал перестраивать ряды, явно готовясь к штурму. Правда, делал это без большой охоты - прыщщинские холуи понимали, что так просто мы не сдадимся и драка будет кровавой. И если бы не истерические вопли Прыщщина, который сам, конечно, вперед не лез, а только подгонял всех, сидя на коне, стоявшем на высоком бугре, "воинство с севера", несомненно, без боя тотчас повернуло бы обратно.

Это понял и Карл Иероним.

- Попробуем нанести урон командным кадрам врага, - изрек мой друг. Взгляд его скользнул по подворью Андрея Тудыйогохаты и остановился на небольшой тыкве, именуемой на местном наречии "гарбузом". - О, вот, пожалуй, идеальный снаряд!

Барон снял ремень, свернул его петлей, а внутрь вложил гарбуз. Примерился, и, раскрутив ремень над головой на манер пращи, метнул овощ в сторону неприятеля.

Гарбуз гулко просвистел в воздухе и ударил прямехонько в лоб боярина. Прыщщин слетел с коня. Гнедой, потеряв седока, испуганно шарахнулся прочь и копытом саданул командующего северян аккурат в нижнюю часть живота. Встать на ноги поверженный наземь злодей еще сумел, но говорить, а тем более командовать уже не мог - обеими руками держался за причинное место и, как рыба, извлеченная из вод, судорожно разевал рот.

Происшедшая конфузия с командующим отрядом северян, не осталась без внимания и прыщщинских "гвардейцев". Они остановились в замешательстве и не знали, как действовать дальше. Диспозиция явно менялась в нашу пользу.

К этому моменту пушка была заряжена порохом и абрикосовыми косточками. Мюнхгаузен тщательно прицелился, сделал шаг в сторону и скомандовал:

- Пли!

Артур Чеб факелом поджег фитиль. Пару секунд спустя орудие оглушительно рявкнуло.

Фруктовая шрапнель зашуршала в воздухе и мощной волной ударила по силам врага. Противник громко возопил десятками глоток не столько от боли, сколько от испуга и со всех ног пустился прочь. Сзади собственного в панике бегущего воинства ковылял его бывший командующий боярин Прыщщин. Наша виктория на сей раз была полной!

- Замечательно! - потирая руки, констатировал Гаскойн. - Но, увы, барон, вы лишись материала для селекционных опытов!

- Ничуть, Карл! - мой друг улыбнулся. - Мы только что провели вполне успешную посевную компанию!

Мюнхгаузен, как всегда, оказался прав. Много позже я узнал, что уже через год весь берег Лугани был усеян ростками абрикосовых деревьев. Абрикосы прекраснейшим образом прижились в Каменном Броде и его окрестностях и стали плодоносить. Ветвь цветущих абрикос со временем стала настоящим символом окрестного края.

Мы, конечно же, с размахом отметили нашу победу. Этот праздник плавно перерос в женитьбу Карла Иеронима на Марии по православному обряду. Следом за бракосочетанием нагрянули Рождество Христово и Новый год. Вино и водка лились рекой, от закусок ломились столы. Песни, пляски, хороводы... Веселье было всенародным - даже из села Свистуновка, находящегося где-то в Сватовском районе, прибыла целая делегация во главе со старостой.

Глава девятая. После того, или разводы-женитьбы и научные открытия, окончившиеся очень печально