- Совсем обнаглела эта местная бюрократия! - Императрица горько вздохнула. - Лезут изо всех щелей, яко тараканы, мздоимствуют, воруют... Вот и этому Прыщщину, получается, слово государево - не указ?

- У него бумаги от московского губернатора вот-вот будут, - скороговоркой продолжил я. - А что у нас? Вошь на аркане да и то не в кармане...

- Да, документики на целевое использование земельного участка вам не помешают, - соглашаясь, кивнула Екатерина и поманила пальцем Зубова:

- Пометочку сделай, Платоша. Подготовить указ об учреждении на землях луганских чугунолитейного заводика!

Она секунду поразмыслила и добавила:

- Только бумаги выпиши на Гаскойна, а не на Мюнхгаузена. А то вся Европа потеряется в догадках: с какого, дескать, рожна эта старая тетка на российском троне оформляет земли на эксцентричного немецкого барона - нешто совсем выжила из ума государыня московская? Да еще и в коррупции обвинят...

Екатерина снова обратила взор к нам:

- Ладно, хватит о делах! Честная компания, надеюсь, не откажется отобедать в обществе императрицы российской?

7.2

Оформление указа, однако, заняло больше недели. Колеса санкт-петербургской бюрократии, - даром, что столичные, - вертелись с жутким скрипом. Гаскойну пришлось даже кое-где подмазать особенно ржавые шестеренки. Я же в свою очередь давил "по административной линии" - на ревнивца Платона Зубова, который был бы рад-радешенек спровадить нас поскорее и с императорского двора, и из Санкт-Петербурга. Кстати, действуя таким же макаром, я таки выбил в придворной Военной Коллегии два приказа о производстве меня и Карла Иеронима в полковники гвардии с выплатой пожизненного пенсионного жалования: приключения - приключениями, а своя рубашечка-то всегда к телу ближе, и лишняя копейка на старости лет никак не помешает!

Нашими общими стараниями указ об учреждении чугунолитейного заводика на землях луганских был подписан императрицей 14 ноября 1795 года. В тот же день Платоша Зубов передал его нам. Вечером мы отметили это событие, а уже на завтрашнее утро барон назначил отлет:

- 15 ноября по звездам - хороший день для всяческих летных экспедиций. Не преминем им воспользоваться!

Улетали мы из Питера с загородных полей, тайно: не хотелось создавать всенародного ажиотажа. По городу и так ползли слухи о некой "небесной троице", которая снизошла на Зимний дворец в первых числах ноября.

Способ перемещения в пространстве Мюнхгаузен выбрал тот же самый, уже нами проверенный. Правда, конструкцию ракетного снаряда барон теперь значительно усовершенствовал. Вместо пушечного ядра и цилиндрического каркаса в нашем распоряжении был теперь большой металлический конус, внутри которого к стенам были приторочены три удобных топчанчика для экипажа. По бокам конуса были прорезаны два круглых окошка, которые застеклили и которые открывались подобно иллюминаторам на морских кораблях. Еще внутри конуса имелось нечто, сшитое из огромного полотна шелковой материи, свернутое и сложенное в большой мешок. Цилиндрический каркас, сделанный из металлических полос и колец, крепился к основанию конуса. Только теперь в нем было не три, а четыре бочонка с вставленными в нижние днища воронками с фитилями.

- Полетим на большей скорости, - пояснил мне и Гаскойну Мюнхгаузен. - Во-первых, быстрее вернемся в Каменный Брод, а во-вторых, испытаем усовершенствованную конструкцию ракетного снаряда.

Я с некоторым сомнением осмотрел новую конструкцию барона. Никогда еще мне не приходилось путешествовать на чем-то подобном. Без сомнения, это было материализовавшееся в металле новое слово в науке и технике.

Но и тут не обошлось без некого курьеза. Несмотря на то, что ракетный снаряд, приготовленный для полета по маршруту "Санкт-Петербург - Каменный Брод", мало напоминал древнегреческого бога света, покровителя искусств и муз, кто-то - видимо, какой-то шутник из числа придворных, - ночью начертал на его боку надпись "Аполлон" белой краской.

Хотя пушечное ядро для путешествия нам теперь не требовалось, но пушка как основа стартового устройства осталась. Мы снова облачились в наши меховые одеяния, - поразмыслив, барон назвал их странным словом "скафандры", - улеглись на топчанчики и по настоянию Карла Иеронима привязались к ним специальными кожаными ремнями.

Великая императрица на прощание всплакнула и помахала нам из кареты белым платочком, а фитиль заряда у пушки поджег собственноручно Платоша Зубов - представляю, с каким злорадством и усердием он это сделал!

7.3

И снова сотни тяжелых молотов ударили по нашим распластавшимся телам. Единственное облегчение: теперь не было мощного давления набегающего воздушного потока - металлический конус надежно укрывал нас от встречного ветра.

Одна за другой успешно отработали все четыре пороховые ракетные ступени. Барон ногой вышиб последний пустой пороховой бочонок из металлического каркаса, выглянул в окошко-иллюминатор и сообщил:

- Отличный старт! Мы летим на расчетной высоте и с необходимой скоростью.

- Скажите-ка, Карл, - Гаскойн покосился в хвост нашего снаряда, - а нельзя ли было сразу отцепить и весь этот металлический каркас? Он пуст, это просто лишний вес.

- Каркас стабилизирует наш конический снаряд - давайте назовем его "капсулой" - в воздушном полете, - ответствовал Мюнхгаузен. - Хотя, пожалуй, в будущем, чуть усовершенствовав конструкцию, от него можно будет действительно отказаться.

Гаскойн понимающе закивал, но вдруг дернулся - так, словно его шарахнуло молнией.

- Господа, - он смотрел на нас выпученными от страха глазами, - кажется, мы имеем проблему...

Мы оба непонимающе уставились на него.

- Мы забыли надеть наши котомки с простынями для эвакуации! - выпалил Карл Чарльз. - Мы не сможем спуститься из нашего снаряда на землю!

- Не волнуйтесь, дорогой мой, - Мюнхгаузен успокаивающе похлопал его по плечу. - Плавно опуститься нам поможет вот эта штуковина!

Барон кивнул в сторону в сторону большого мешка, из которого торчал краешек шелковой материи.

- Это устройство аналогично простыне с прорезанной в центре дырой, только много больше по размерам. Я, кстати, собираюсь назвать эту конструкцию парашютом. Оно гарантирует плавное приземлением всему нашему снаряду целиком. Поэтому теперь в котомках с индивидуальными средствами спасения просто нет необходимости.

- Вы настоящий гений технической мысли, Карл! - Гаскойн только развел руками. - Настоящий пионер ракетостроения! Главный конструктор ракетного снаряда!

- А вы, Карл, сделали расчеты траектории для нашего полета, - ответствовал мой друг комплиментом на комплимент. - Следовательно, вы теперь - Главный теоретик ракетоплавания!

Я тихонько вздохнул. В этой компании гениев я мог претендовать только на роль пилота-испытателя воздушных кораблей - да и то одного из трех.

Летели мы и в самом деле теперь быстрее - дополнительное ускорение предала четвертая пороховая ступень. Минуло чуть более двух часов после старта, когда Мюнхгаузен, глянув в иллюминатор, сообщил:

- Показался Каменный Брод, начинаем готовиться к посадке!

Он привстал со своего топчанчика и поочередно отцепил все четыре металлических крюка, которыми каркас из полос и колец соединялся с нашим коническим отсеком. Каркас тотчас же отвалил в сторону, завращался в воздушном потоке и стал падать на землю.

Барон тем временем быстро и ловко продел в освободившиеся отверстия креплений такие же крюки на веревках - эти веревки были пришиты к полотнищу шелковой материи в большом мешке. Он вытащил сложенный шелк из мешка, размахнулся и резким движением выбросил свернутую конструкцию из нашего конуса.

Секунда, другая - и сзади громко хлопнуло. Наш снаряд дернуло и рвануло назад.

- Есть открытие тормозного парашюта! - весело прокричал барон. - Начинаем спуск!

Я оглянулся. Огромное квадратное шелковое полотнище с круглой дырой в центре развернулось следом за нами. Четыре прочные толстые веревки с крюками на концах соединяли его с округлыми отверстиями креплений на ободе у основания нашего конического снаряда.