- Просто заметил.

- Заметил? Волнуешься? Да?

      Я не отвечал на её заискивания, но Еву это ни чуть не смущало. Метнув в меня уничижительный взгляд, она переменилась в лице и продолжила уже с укором:

- Мог бы взять и навестить его, вместо того, чтобы здесь без дела болтаться.

- А что с ним? - стараясь не выдать накалившегося во мне напряжения, я почти перестал дышать.

- Ничего особенного, - хмыкнула кузина, - говорит, что ему пишется теперь исключительно по ночам и он совсем как...

- Сова? - выпалил я.

- Ага. Точно.

      С трудом протолкнув вставший попрек горла сухой ком, я заблудился в охватившем меня изумлении и не знал, радоваться мне или продолжать огорчаться.

- Ну? Тебе адрес подсказать или сам догадаешься?

- Меня никто туда не приглашал.

- Мне забить ему каминную трубу? - вытаращив на меня глазищи, Ева выглядела опасно серьезной.

- Не надо.

- Тогда бери кофе, пирог и можешь проваливать! - сопроводив указания соответствующим жестом, сестра дала понять, что наш разговор на этом закончен.

      Довольная собственной находчивостью, она напевая упорхнула к желающему оплатить счет посетителю, оставив меня один на один со своей очередной, сумасбродной идеей. Хотя, если бы я взялся препарировать и сравнивать степени нашего с сестрой безрассудства, то вышло бы, что среди последних, моё с легкостью вырывалось в победители.

      Абсолютно не представляя, чем это всё могло закончиться, я петлял среди погружающихся в вечерние сумерки деревьев и не верил в реальность происходящего. Всё ещё раздираемый на клочки многочисленными сомнениями, я притормозил у корявой сосны и прошел пешком, оставшиеся мне двести метров до «Хижины». В окнах второго этажа горел свет, знаменующий о том, что мой непрошеный визит вполне мог оказаться ненапрасным. Подходя к калитке, я невольно поднял взгляд к раскидистым ветвям, будто хотел проверить - не дежурит ли здесь и сегодня, та же коварная птица.

      Бесшумно сдвинув затвор, я ступил на дорожку и на подкашивающихся от дикого волнения ногах, приближался к двери. Достигнув своей цели, я прислонился лбом к прохладному массиву и слушая долбящееся в висках и груди сердце, тщетно пытался привести себя в чувства. Меня лихорадило мелкой дрожью и я никак не мог собрать воедино, скачущие от одного к другому мысли. Нужные при данных обстоятельствах, слова находиться не торопились, а мастером удачливого экспромта, я, как выяснилось, не являлся. Я был от него в нескольких метрах и безумно боялся. Но, не заслуженной пощечины, потока гневливых слов или искаженной надменной издевкой ухмылки, а безразличия, которое я мог сейчас увидеть, в некогда улыбавшихся мне глазах. Я пробовал поставить себя на его место, но быть объективным у меня тоже не получалось. Я не знал, что должен сказать парню, которого нечаянно поцеловал и в которого, по всей видимости, безответно влюбился.

      Отлепившись от двери, я опустил на пол, судорожно сжимаемый моими пальцами пакет и принял самое, на мой взгляд, удачное за последние недели решение.

      Уходя прочь, я ненавидел себя за слабость и пускался плыть по течению, преодолеть силу сопротивления которого, мне однажды уже не посчастливилось. Мною был совершен необдуманный и рисковый ход, предполагавший ответ, пусть и введенного в замешательство оппонента. Затянувшийся, он лишал меня рассудка и покоя, но снова лезть на рожон, мне теперь претило.

      Моё ожидание окончилось в среду. По робко брошенному в мою сторону от самой двери взгляду и целенаправленной, но какой-то несмелой поступи, я догадался, что все мои варианты развития событий больше не имеют права на жизнь. Я всё понял и даже успел удивиться собственной сообразительности.

- Здравствуйте, - парень попытался улыбнуться как обычно, но у него это не вышло.

- Привет, - прощебетала опередившая меня Ева, давая доли секунды на то, чтобы взять себя в начавшие трястись руки.

- Здравствуйте, Билл.

- Я..., - он запнулся и опустил взгляд, выбив из моих легких последнюю порцию воздуха. - Я зашел поблагодарить за кофе и попрощаться.

      Звук упавшей из неловких рук сестры и разбившейся вдребезги чашки, привлек к себе всеобщее внимание и резко оборвал, ещё до этого оглушивший меня звон.

- Извините, - первой очнулась Ева и собрав крупные осколки в ладонь, поспешила ретироваться.

      Я не мог отвести от него немигающего взгляда и завидовал отжившей свой век чашке.

- Вы дописали свою книгу? - на пределе слышимости произнес я, не узнав при этом собственного голоса.

- Да.

      Схлестнув свой осторожный взгляд с моим, он уничтожил призрачный силуэт, ещё трепыхавшейся во мне агонией надежды.

- Надеюсь, её ждет ошеломительный успех, - я тоже пытался улыбаться и делать заинтересованный лишь его творчеством вид.

- Спасибо, - Билл благодарно кивнул и протянул мне ладонь. - Я очень рад нашему знакомству.

- Взаимно.

      Сжав узкую кисть ледяными пальцами, я суетливо шарил глазами по исказившемуся в чуть виноватой улыбке лицу, совершенно наплевав на то, что затягиваю это формальное рукопожатие.

- До свидания, Томас, - произнес писатель и я вынужденно освободил его руку.

- Всего доброго, Билл.

      Сделав два неторопливых шага назад, он махнул на прощание и потупив взгляд, развернулся к выходу. Оставшиеся ему несколько шагов до двери, были быстрыми и мне показалось, что ещё мгновение и он сорвется на бег.

      Заполнивший гнетущую тишину, звук умолкающего дверного колокольчика смешался с гулом заведенного за окнами мотора и хрустом, вылетевшей из под колес щебенки.

- Том, ты что-нибудь понимаешь? - стоящая позади меня, Ева выглядела крайне озадаченной.

- Я пройдусь, ладно?

10.

Хруст снега и ломающихся под подошвами моих ботинок веток, казался здесь единственным слышимым звуком и в тишине морозного воздуха звучал громогласно. К нему примешивалось лишь мое глубокое и частое дыхание, которое я давно бросил контролировать и рискуя заболеть, осуществлял через рот. Каждый шаг теперь давался вдвое труднее, потому как, мои ноги то поскальзываясь, разъезжались, то проваливались под скрытый за обманчивой корочкой, всё еще рыхлый снег. До того, как тропе стать совсем непроходимой, оставалось всего пара недель и я в очередной раз опасался оставить здесь выплюнутыми свои легкие и обещал себе, что этот раз точно последний.

Таскаясь на утёс каждые выходные, я толком не знал, какую конечную цель преследую. Почти смертельно уставая от тяжелейшего подъема, я подолгу стоял на продуваемом ледяными ветрами обрыве и просто смотрел вниз. Казалось, царящим здесь завихрениям, были подвластны не только легко сдуваемые с камня снега, но и мысли, которых я здесь благодатно лишался.