Поняв, что уже рискую вызвать у него какие-то на этот счет подозрения, я решился разбавить наше молчание разговором. Тем более, что момент выдался довольно удачный – Билл закончил жевать и приложился к стаканчику с напитком. Да и, заинтересовавший меня вопрос был не из простых и решившись его задать, я надеялся на его доброе расположение духа.

- Билл, можно вас кое о чём спросить? - осторожно начал я.

- Угу.

- Ваш отец, он... Давал о себе знать с тех пор, как вы стали знаменитым?

- Нет, - не исчезнув с лица, его улыбка заметно видоизменилась. - Ни разу.

Я прекрасно понимал, что задеваю очень щекотливую тему, но всколыхнувшееся в моей груди волнение толкало дальше и шло в разрез с призывающим остановиться разумом.

- Как бы вы себя повели, доведись этому однажды случиться?

Крепко задумавшись, он опустил взгляд и взялся играть с соломинкой, которую то погружал, то вынимал из полупустого стакана. Я ждал его ответа точно приговора, нервно сминая в руках салфетку, призванную избавить мои ладони не только от лоснящегося на пальцах жира.

- Знаете, Томас, - задав теперь соломинке круговую траекторию, он поднял на меня разящие своей выразительностью глаза, - я абсолютно уверен в том, что наша с вами жизнь лишена случайностей. Любое, происходящее в ней событие, имеет за собой другое, ему предшествующее. Вам так не кажется?

Уловив ход его мыслей, я лишь пожал плечами, выдав в себе скептика и человека, не привыкшего полагаться на одну лишь судьбу.

- Другое дело, что эти события нас не всегда устраивают.

Хитро сощурившись, Билл наклонился к столу и завладел очередным пончиком.

- Я пожал бы ему руку, - дав ответ на мой вопрос, он широко улыбнулся и в свойственной ему манере ополовинил кондитерское изделие.

Мне показалось, что и так слепившее сегодня солнце, разразилось термоядерной вспышкой, обрушив на нас поток несвойственного этому времени года тепла и света. Удовлетворив свое нескромное любопытство, я урвал из полученного ответа даже больше того, на что мог рассчитывать. Ощущая пока неясную мне эйфорию, я теперь не скрывался, когда смотрел в эти искрившие жизнерадостностью глаза и испачканные пончиком губы.

- У вас джем.

- Где?

- Здесь, - ткнув указательным пальцем в точку на своем подбородке, я только сейчас заметил, что извел все имеющиеся у нас салфетки.

Билла подобная мелочь не смущала и он пытался дотянуться до спроецированного мной участка языком. Обнаружившаяся в последнем металлическая штанга пирсинга, ввергла меня в очередное, эмоционально неустойчивое состояние и то, что я сделал дальше, контролю уже не подлежало.

- Все?

- Нет, - протянув руку, я смазал пальцем злополучную каплю и отправил её не куда-то, а в свой собственный рот.

- Спасибо, - поблагодарил меня писатель и прошелся языком по уже чистым губам.

- Угу...

Повисшая между нами пауза была несколько неловкой и было похоже, что ни один из нас не знает, чем можно было бы её заполнить. Первым нашелся я и проглотив сковавший горло спазм, решился побороть объявшее нас обоих смущение.

- Сегодня, по завершении ярмарки, в «Двух барсуках» будет нечто, напоминающее... Вечеринку. Так, ничего особенного. Пара десятков хорошо знакомых друг другу людей и... Много пива. Приходите?

Смерив меня загадочным взглядом, Билл расслабленно скрестил на столешнице свои изящные кисти и не стал задерживаться с ответом:

- С удовольствием.

8.

Шлепая босыми ногами по дощатому полу, я потерялся во времени и никак не мог остановиться, наконец произведя, кажущийся не таким уж и сложным выбор. Сдернутая с полок и вешалок, моя одежда была везде, где только было возможным её разместить. Лежала цветастым ворохом на кровати, свисала со спинок стула и кресла, в полнейшем хаосе валялась на полу и даже на столе.

В очередной раз притормозив у высокого зеркала, я приложил к груди, наверное, двадцатую футболку и недовольно скривившись, отправил её к таким же, отвергнутым соплеменникам. Снова оставшись в одном полотенце, я чувствовал себя полнейшим идиотом и не знал, плакать мне над собой или смеяться. Таких тщательных сборов в моей жизни ещё не случалось и я никак не ожидал, что могу быть таким вот придирчивым.

Стремительно надвигающийся на меня вечер, сулил привычную для такого события гулянку в «Двух барсуках» и... Именно это «И», делало сейчас из меня придурка, который не мог хладнокровно достать из шкафа первые попавшиеся ему предметы одежды и привычными движениями в них облачиться. Я отчаянно топтал пробивающиеся в моем мозгу ростки аналогий, но мои ощущения мне больше не повиновались – я собирался на вечеринку так, как это делают лишь в особенных случаях.

Во мне еще буйным цветом переливались краски пережитого дня, заставляющие то и дело ловить себя на том, что распрощавшись с Биллом уже несколько часов назад, я не переставал улыбаться. Не только тому, что провел с ним время, в непосредственной близости видя кофейные глаза и по-детски открытую улыбку, но и потому, что до следующей встречи ждать почти не приходилось.

И сейчас, моему приподнятому до небес настроению, мешали только не пойми откуда взявшаяся занудность и критический взгляд, оценивающий привычное ему отражение в зеркале. Мне вдруг вспомнился Йен, извечно пытавшийся донести до меня мысль о чудовищном кощунстве, которому подвергалось моё тело, изо дня в день закутываемое в слои мешковатой одежды. И, помнится, я даже как-то ему поддался и согласился на поход по магазинам, увенчавшийся покупкой двух пар, соответствующих моему размеру джинсов и тонкого вязаного джемпера.

Настороженно посмотрев на кипу перемешанных друг с другом маек и толстовок, я не особо надеялся на свой успех, но за поиски взялся. Обнаруженный таки в этом хаосе, кусок трикотажа сохранил все свои ярлыки и бирки и казался мне не просто легким, а почти невесомым. Надеванные всего раз или два, брюки тоже благополучно нашлись.

Одевшись и пристально рассмотрев себя со всех сторон, я ухмыльнулся своему непривычному отражению и был готов наконец признаться – оно меня удовлетворяло. Совершенно повседневный, мой теперешний облик все же разнился с обычным и я готов был поклясться, что уж кто-кто, а Ева не преминет это отметить.

В ресторане мне надлежало появиться к двадцати часам и это значило, что я успевал даже прибрать окружающий меня беспорядок.

Отмечать окончание ярмарки в «Двух барсуках», стало уже давней традицией, заведенной ещё дядей и отцом. Любящие собраться после базарного дня шумной компанией, они однажды перенесли свои посиделки из дома в ресторан и вскоре, это действо приобрело иные масштабы и очень быстро вышло за рамки семейного пиршества. Теперь, «Два барсука» были открыты для всех желающих продлить осенний праздник и как следует повеселиться. Наша кухня этим вечером не работала, но сдвинутые к окнам и стенам, столы вечно ломились от угощений. Сюда несли всё, что не удалось сбыть на ярмарке и то, что было приготовлено хозяйками специально по случаю. От нас же требовалось немного – тёплое помещение и многолитровый запас пенного напитка.