– Да, – ответила Джудит. – Естественно, он знает об этом.

Мистер Тавернер пристально посмотрел на Джудит:

– Ага, понятно! Меня подозревают.

– Только не я, – ответила она.

– Да, – с кривой улыбкой подтвердил он, – не вы, а он. Если с Перри что-нибудь случилось – упаси господь! – Уорт сделает все от него зависящее, чтобы обвинить меня в этом. Сам факт того, что я рекомендовал Тайлера Перри, хотя, видит бог, я поступил так именно для того, чтобы избежать подобного развития событий, дает ему оружие против меня.

– Вы поступили так… то есть вы порекомендовали Перри, чтобы защитить его?

– Да, чтобы защитить. Последние недели я не нахожу себе места. Джудит, кто дал этого мужлана Хинксона в услужение Перри?

– Хинксона! Никто! Перри был нужен грум; Хинксон сам предложил свои услуги. Более мне ничего не известно, кузен.

– Как и мне тоже, хотя я давно подозреваю, что ему платит Уорт.

– Какие у вас есть резоны для подобного утверждения? Не могу в это поверить!

– Этот человек в жизни не имел дела с лошадьми. Вот моя первая причина. Что до остального, то скажите мне, для чего груму Перри понадобилось входить в дом Уорта? Я лично видел его.

Она была поражена в самое сердце, но после недолгого замешательства ответила с изрядной долей здравомыслия:

– Когда у меня возникала нужда отправить записку лорду Уорту, Хинксон часто оказывался под рукой. И то, что вы видели его входящим в дом графа, отнюдь необязательно свидетельствует о том, будто Уорт оплачивает услуги Хинксона.

– Где был Хинксон вчера, когда Перри уехал в Уортинг?

– В какой-то таверне – не могу сказать, в какой именно. Он был пьян.

– Или же пожелал, чтобы его сочли пьяным. Еще один вопрос, и я умолкаю. Где был в тот вечер лорд Уорт?

– В Павильоне, – не раздумывая ответила она. – Я… я лишилась там чувств, и он привез меня домой.

– Он находился там весь вечер?

– Нет, – медленно сказала Джудит, – он пришел очень поздно.

Мистер Тавернер, нахмурившись, остановился перед ней.

– Джудит, у меня нет доказательств, и я не хочу выдвигать необоснованных обвинений, но говорю вам откровенно: я глубоко убежден, что Уорту известно об этом деле намного больше, чем он открыл вам.

Девушка порывисто вскочила на ноги.

– Нет, это невыносимо! – вскричала она. – Неужели вам мало, что я буквально схожу с ума от беспокойства о Перри? Неужели я должна теперь еще и терзаться новыми подозрениями? Я не стала слушать Уорта, когда он попытался предостеречь меня на ваш счет, и я не стану слушать вас! Умоляю, оставьте меня! Я не имею желания разговаривать с вами или с кем бы то ни было.

– Простите меня! – покаянно сказал он. – Я не должен был тревожить вас своими подозрениями. Забудьте о сказанном мной. Я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам в расследовании. Видеть вас в таком отчаянии… – Он, оборвав себя на полуслове, схватил девушку за руку и крепко пожал ее. – Ах, если бы я мог избавить вас от тревог! За это я готов отдать все что угодно! – Он говорил искренне; весь его вид и выражение лица свидетельствовали о том, что он взволнован. На мгновение кузен поднес ее руку к губам и, на прощание одарив долгим, красноречивым взглядом, быстро вышел из комнаты.

После его ухода Джудит и впрямь осталась в расстроенных чувствах. Она не знала, чему верить и кому доверять. Утро казалось бесконечным, новостей о Перегрине не было, и она отчаивалась все сильнее, пока не обнаружила, что с подозрением смотрит даже на миссис Скаттергуд. Дуэнья приложила все усилия, дабы подбодрить свою подопечную и убедить ее прогуляться с ней, но Джудит наотрез отказалась. Она с такой горячностью взмолилась, чтобы ее оставили в покое, что миссис Скаттергуд решила: будет лучше, если она попытается развеселить девушку, и в одиночестве отправилась в библиотеку, дабы поискать на полках что-нибудь из новых публикаций – достаточно занятное, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей.

Не прошло и десяти минут после ухода миссис Скаттергуд, как в комнату мисс Тавернер, где она прилегла отдохнуть, принесли визитную карточку сэра Джеффри. Прочитав ее, она испытала чувство величайшего облегчения, поскольку на честность сэра Джеффри могла полагаться целиком и полностью. Джудит немедленно встала, дрожащими пальцами поправила прическу и привела в порядок платье. Уже через пять минут она была в гостиной, с облечением пожимая обе руки сэра Джеффри и моментально забыв о том обстоятельстве, что они едва знакомы. А сэр Джеффри подвел девушку к софе, усадил на нее и, словно она была его дочерью, приказал изложить ему все известные ей факты.

Он как раз собрался в Лондон, чтобы разыскать там Уорта, но прежде счел необходимым навестить Джудит, дабы узнать, не получала ли она каких-либо вестей от Перегрина. Она и впрямь была ему очень благодарна. Уж если сэр Джеффри сочтет своим долгом принять участие в поисках ее брата, она может быть уверена: будет сделано все возможное и невозможное. Итак, Джудит постаралась хладнокровно изложить ему все, что ей было известно, и с облегчением поняла: он считает случившееся делом хотя и чрезвычайным, но отнюдь не безнадежным. Его суждения оказались настолько спокойными и рассудительными, к тому же были высказаны человеком недюжинного ума и опыта, что к ним невозможно было не прислушаться. Он сумел развеять наиболее сильные ее страхи и, уходя, оставил Джудит в приподнятом настроении, полной надежд на благополучный исход этого запутанного дела.

Появление же капитана Одли еще больше помогло ей успокоиться и взять себя в руки. Он явился вскоре после возвращения миссис Скаттергуд и увез мисс Тавернер на прогулку. Поначалу она отказывалась, но в конце концов позволила уговорить себя.

– Мисс Тавернер, – сказал капитан, – вы намерены изводить себя, терзаясь самыми дурными предчувствиями и воображая самые невероятные ужасы! Признайтесь, вы уже рисовали себе подземные казематы, сырые темницы, засады – другими словами, все те страсти, что кипят на страницах лучших романов! Но так не пойдет: мы с вами живем в девятнадцатом веке, и, вместо того чтобы получить требование огромного выкупа, вы, скорее всего, обнаружите, что Перри готовится приобрести какую-нибудь лошадь, которая, как ему рассказали, настолько хороша, что упустить столь выгодную сделку было бы верхом безрассудства. Ставлю десять против одного, именно таким и окажется объяснение, а когда вы начнете упрекать его в том, что он ужасно напугал вас, Перри изобразит на лице благородное негодование и заявит, будто отправил вам письмо, которое в конечном итоге обнаружится в кармане его дорожного плаща.

– Ах, как бы я хотела, чтобы вы оказались правы! – вздохнула она.

– Уверяю вас, именно так все и будет. А пока у меня есть весьма недвусмысленный приказ – ни в коем случае не позволять вам отчаиваться. Можете считать меня, если угодно, доверенным лицом Уорта, и в этом качестве я повелеваю вам, мисс Тавернер, надеть платье для верховой езды и отправляться со мной. Да вы только взгляните в окно и скажите, можете ли быть настолько неблагодарной, чтобы отказаться!

Она исполнила его просьбу и слабо улыбнулась при виде серых в яблоках лошадок Уорта, которых держал под уздцы грум.

– В любое другое время я не устояла бы перед искушением, – сказала Джудит. – Но сегодня…

– Мисс Тавернер, вы смеете возражать моему брату? – строго спросил он. – Ушам своим не верю!

Миссис Скаттергуд присоединила свой голос к уговорам славного капитана. Мисс Тавернер сдалась и вскоре уже сидела на облучке коляски, сжимая в руках вожжи. Капитан Одли, взваливший на себя задачу во что бы то ни стало развлечь ее, был то смел до дерзости, то насмешлив до неприличия, то остроумен и здравомыслящ, но все его потуги не заставили Джудит окинуть его заинтересованным взглядом или хотя бы просто улыбнуться до тех пор, пока коляска вновь не остановилась у ее дома на Марина-Пайред и он не предложил лично сопроводить ее в Лондон, если в течение недели они не получат известий о Перегрине.