– С Фарнаби! Святой Боже! Что вы имеете в виду?
Мистер Тавернер прошелся по комнате.
– Не знаю. Хотя очень хотел бы знать. Я не намеревался рассказывать вам об этом, но в последнее время мне кажется, его светлость добился некоторого прогресса в ваших с ним отношениях. Мне ненавистна роль доносчика, однако я полагаю, вы должны быть настороже. Не знаю, что связывает Уорта и Фарнаби, и могу лишь предполагать. Но, признаюсь, для меня стало шоком увидеть их оживленно беседующими. Я никого и ни в чем не обвиняю, а всего лишь рассказываю вам о том, что видел. Граф, заметив меня, пересек комнату и подошел ко мне. Я не стану пересказывать то, о чем мы говорили, однако этого разговора оказалось достаточно, чтобы я уверился: Уорт считает меня препятствием для осуществления тех планов, которые вынашивает, в чем бы таковые ни заключались. Меня недвусмысленно попросили не соваться в ваши дела. Я предоставляю вам самой решать, можно ли меня запугать подобными угрозами.
Несколько мгновений девушка молчала, нахмурившись и обдумывая услышанное. Ей оставалось лишь предположить, что здесь замешана ревность, причем, скорее всего, с обеих сторон. Наконец она рассудительно заявила:
– Все это действительно очень странно, однако я уверена: вы ошибаетесь, по крайней мере, отчасти. Лорд Уорт, будучи опекуном Перри, мог решить, что его долг – разобраться во всех подробностях этой неудавшейся дуэли.
Мистер Тавернер пристально взглянул на нее.
– Быть может, и так, но я не стану скрывать от вас, Джудит: этот человек мне не нравится, я не могу ему доверять. – Она сделала нетерпеливый жест, словно приказывая ему умолкнуть. – Вы не хотите меня слушать. Возможно, мне и впрямь лучше промолчать, возможно, я действительно ошибаюсь. Но умоляю вас быть осторожной в том, насколько вы вверяете ему свою судьбу.
Джудит в ответ одарила его строгим взглядом, словно не понимая, что он имел в виду.
– Лорд Уорт просил меня довериться ему, – медленно проговорила она.
– Говорить можно одно, а делать – совсем другое. Я не прошу вас верить мне. Не верьте мне, если вам так угодно, но я все равно буду делать все возможное, дабы быть вам полезным.
Его откровенная, свойственная настоящим мужчинам манера изъясняться тронула девушку, и она протянула ему руку.
– Конечно, я доверяю вам, кузен, – сказала она, – хотя и думаю, что вы ошибаетесь.
Он поцеловал ей руку, более не сказал ничего и вскоре ушел, оставив ее теряться в догадках, вспоминая случаи из прошлого, слова и диалоги, чтобы попытаться понять, что же происходит на самом деле. В последнее время ей стало казаться, будто Уорт также способен пополнить ряды претендентов на ее руку, но ни один мужчина не сможет силой принудить ее к замужеству, поэтому она не видела причин бояться его. А вот кузен, по ее мнению, питал к ней глубокую привязанность, посему следовало сделать скидку на естественную ревность влюбленного мужчины. Оба они никогда не смогут относиться друг к другу без предубеждения – это было очевидно с самого начала. Пожалуй, с равной легкостью они прониклись и взаимным недоверием. Джудит, в конце концов, постаралась выбросить такие мысли из головы, но беспокойство оставалось.
Через несколько дней должно было наступить Рождество; двадцать третьего декабря Тавернерам, в сопровождении миссис Скаттергуд и мисс Фэйрфорд, предстояло отправиться в Гэмпшир, в Уорт, и каждая минута, оставшаяся до отъезда, у мисс Тавернер была заполнена написанием коротких записок с выражениями благодарности за град подарков, которыми ее осыпали. Ей присылали самые элегантные безделушки. Она пришла в отчаяние и даже вознамерилась было вернуть их все дарителям, но дуэнья, осмотревшая их на предмет строжайшего соответствия правилам приличия, убедила ее не делать этого, провозгласив: все они являются уникальными, свидетельствуют об утонченном вкусе, и потому от них решительно невозможно отказаться!
А вот Перегрин жаловался, что, по сравнению с целыми коллекциями табакерок для нюхательного табака, футлярчиков, фарфоровых статуэток и вееров, прибывших в адрес сестры, знаки внимания, доставшиеся ему самому, являли собой жалкое зрелище. Несколько носовых платков, подрубленных для него леди Фэйрфорд, связка серых куропаток из Сассекса, куда на целый месяц удалился мистер Фитцджон, фермуар с нарисованным на эмали глазом Гарриет, небольшой кувшинчик с нюхательным табаком без прилагавшейся в таких случаях визитной карточки отправителя, а также брелок для часов от кузена составили все его богатство. Впрочем, фермуар привел его в восторг, да и остальными презентами юноша остался вполне удовлетворен: носовые платки пригодятся всегда, куропаток можно зажарить на обед, цепочка для часов отправилась в его и так немалую коллекцию безделушек, а нюхательная смесь, без сомнения, оказалась потрясающей. Подобно большинству молодых джентльменов, Перегрин и шагу не мог ступить без табакерки, вдыхая табак в огромных количествах, причем без разбору и не испытывая к нему особой любви. Коричневый низший сорт ничем не отличался для него от элитной испанской смеси, разницу между ними он если и замечал, то с величайшим трудом. Что же до этого элегантного, глазурованного сосуда, полученного им в подарок, – он чрезвычайно понравился Перегрину, и юноша жалел лишь о том, что не знает имени неизвестного дарителя. Длительные поиски в груде открыток, записочек и оберток серебряной бумаги, окружавшей его сестру, не помогли ему обнаружить искомую визитную карточку; Перегрину пришлось удовлетвориться тем, что она, очевидно, потерялась.
Джудит взяла понюшку присланной ему смеси и недовольно скривилась.
– Мой дорогой Перегрин, от нее буквально разит «Розовым Отто»! Она отвратительна!
– Ха, какой вздор! Ты слишком много о себе думаешь! С тех пор, как повадилась нюхать табак, ты решила, что знаешь о нем все на свете.
– Я знаю, что такую смесь никогда не стали бы употреблять ни лорд Петершем, ни Уорт, – парировала она. – Она чем-то похожа на сорт, приготовленный Уортом для регента, только ароматизирована куда сильнее. Умоляю тебя, не вздумай ему предлагать ее! Интересно, кто прислал ее тебе? Какая незадача, что ты потерял визитную карточку!
– Я уверен, карточки не было вовсе. Скорее всего, ее просто забыли приложить. А тому, что тебе не по нраву смесь, я только рад, ведь теперь тебе не придет в голову наполнить свою табакерку из моего кувшинчика.
– Нет, какая наглость! Надеюсь, никто не посмеет заподозрить меня в том, что я нюхаю ароматизированную смесь, – огрызнулась Джудит.
Наконец наступил день, когда они должны были отправиться в путь. Сундуки и коробки были надежно привязаны на задке кареты: миссис Скаттергуд предрекала скорую метель. Перегрин сел на своего коня, на Арлингтон-стрит они подобрали мисс Фэйрфорд, и честная компания отправилась в дорогу не позже чем через час после назначенного времени.
Метель, способная замести дороги и сделать их непроезжими, так и не началась. Погода, хотя и зимняя, оказалась все же не настолько холодной, чтобы превратить путешествие в мучение, и, совершив всего одну остановку в пути, они в четыре часа пополудни прибыли в Уорт, где их радостно приветствовал жаркий огонь в камине, горячий суп и теплая дружная компания.
Уже смеркалось, когда они подъехали к кованым чугунным воротам поместья Уорт, посему не смогли во всех подробностях рассмотреть ни парка, ни внешнего вида особняка, зато его внутреннее убранство поразило мисс Тавернер удачным сочетанием элегантной роскоши, строгости, а также изящной мебели. Оно было именно таким, каким должно быть убранство резиденции настоящего джентльмена: все вокруг говорило о безупречном вкусе его владельца. Джудит осталась довольна увиденным и пообещала себе, что при первом же удобном случае отправится исследовать более древнюю часть особняка, возраст которого, насколько она знала, насчитывал уже две сотни лет.
Их приветствовала леди Альбиния. Она оказалась близорукой хрупкой женщиной, невзрачной на вид, отличавшейся полным пренебрежением к последним веяниям моды. Шотландская шаль с набивным рисунком, в которую она куталась для защиты от сквозняков, то и дело соскальзывала с ее плеч, цепляясь за выступы мебели. Когда это случалось, она незамедлительно призывала на помощь того из джентльменов, кто оказывался поблизости, приказывая ему распутать ее надоедливую бахрому. Она казалась совершенно неспособной помочь самой себе и, уронив веер либо носовой платочек, что случалось довольно часто, просто ждала, пока кто-нибудь не поднимет их и не вручит ей назад, обрывая себя на полуслове и после этого вновь возобновляя разговор. Она имела привычку озвучивать свои мысли вслух, что повергало в смятение тех, кто не был с ней в близком знакомстве, но на что ни малейшего внимания не обращали те, кто хорошо знал ее. Она любезно приветствовала Тавернеров и, подведя дам к огню, пригласив их присаживаться, дабы согреть озябшие руки, окинула Джудит с ног до головы одобрительным взором, после чего разразилась довольно-таки неуместным замечанием:
