Не прошло и пяти минут после их прибытия на место, как другое средство передвижения, на сей раз – дорожная карета, выехало на поле, а из него вышли мистер Фарнаби и капитан Крейк.

Мистер Фитцджон, окинув взглядом карету, вновь почувствовал, как его охватывают тревога и беспокойство. Если только глаза его не обманывали, к задку кареты был привязан большой дорожный сундук, и, хотя в упряжке шли всего две лошади, а на облучке сидел один форейтор, прибывшие выглядели так, словно собирались отправиться в дальний путь. Он плотно сжал губы, заподозрив мистера Фарнаби в куда более жестоком умысле, чем решил поначалу, и пообещал себе, если Перегрин получит смертельную рану, сделать все возможное, но не дать оппоненту беспрепятственно бежать с места преступления.

Мистер Фарнаби и Крейк принялись топать ногами и хлопать себя руками по бокам, чтобы согреться, но вскоре капитан зашагал по полю к тому месту, где его поджидал мистер Фитцджон, и после короткого приветствия оба стали осматривать и заряжать пистолеты. Второго выстрела не предусматривалось, поэтому заряжали только пистолеты, привезенные мистером Фитцджоном (изящное и надежное оружие, сработанное Мэнтоном, со стальной мушкой и стволом длиной в десять дюймов).

Покончив с этим делом, мистер Фитцджон вновь присоединился к Перегрину и негромко сказал:

– Двенадцать шагов. Ты не промахнешься, Перри. Покажи ему, где раки зимуют!

– Хорошо, я постараюсь, – ответил Перегрин и начал расстегивать пальто. – Что ты мне посоветуешь – стреляться в пальто или без него?

– Без него, – отозвался мистер Фитцджон, мрачно глядя на крупные перламутровые пуговицы, которыми был украшен сюртук. – Надо было сказать тебе, чтобы ты надел что-нибудь темное. Застегни его под горло и не забудь повернуться к нашему приятелю не грудью, а боком, чтобы дать упор руке. Смотри, не опускай ее до тех пор, пока Фарнаби не выстрелит, Перри! А вот и он сам. Ты должен поприветствовать его, конечно, но этого я тебе мог бы и не говорить. – Он, подождав, пока с формальностями покончат, продолжил: – Послушай меня, Перри! Заранее реши, куда будешь стрелять, и не забивай себе голову мыслями о том, куда намерен попасть он! Прицелься, когда я скажу «Готовы?», и следи за платочком. Когда взмахну рукой, стреляй! Если ты его убьешь, я придумаю, как увезти тебя отсюда.

– Дело принимает дурной оборот, – сказал Перегрин, с трудом складывая побледневшие губы в улыбку. – Ты чертовски хороший друг, Фитц. Спасибо тебе… проклятье, просто спасибо тебе за все!

Мистер Фитцджон стиснул его плечо.

– Завтракать будем у меня дома, – сказал он и направился к капитану Крейку, чтобы вместе отсчитать шаги.

Перегрин застегнул сюртук под горло, глядя, как мистер Фарнаби, с ног до головы одетый в черное, последовал его примеру. Поприветствовав юношу, он больше не смотрел на него. Кажется, тот начал проявлять нетерпение, то и дело призывая своего секунданта поторопиться, чтобы не заставлять их напрасно стоять на холоде. Когда же наконец они подозвали его, он быстро подошел, взял пистолет со взведенным курком, который протянул ему мистер Фитцджон, и застыл на месте, опустив дуло вниз.

Перегрину вручили второй пистолет, и он заметил, что ладони у него вспотели. Юноша вытер их о панталоны, осторожно принял оружие (потому что одно неверное движение – и дуэльный пистолет со взведенным курком, как ему прекрасно было известно, мог запросто выстрелить) и тоже встал в позицию.

Доктор повернулся к ним спиной, а секунданты отошли на восемь шагов. Перегрин ощущал, как порывистый холодный ветер треплет его золотистые кудри; он вперил пристальный взгляд в Фарнаби, пытаясь найти какую-нибудь деталь в его одежде, которая стала бы для него мишенью.

Но вдруг, еще до того как прозвучала команда, случилось нечто неожиданное. К месту дуэли подкатила третья карета – тяжелый, неуклюже переваливающийся на ухабах фаэтон, из которого выпрыгнули несколько человек и устремились к ним, крича на бегу:

– Именем закона! Стойте!

Перегрин резко развернулся, услышал, как сквозь зубы выругался Фарнаби, и в следующий миг его крепко схватил за руки коренастый офицер.

– Именем закона, вы арестованы! – задыхаясь, проговорил тот. – За попытку нарушения общественного порядка вы предстанете перед магистратом[77].

Мистер Фитцджон, признававшийся впоследствии, что еще никогда в жизни не испытывал такой радости при виде констебля, с облегчением выдохнул и сказал:

– Хорошо! Не обращай внимания, Перри, лучше поскорее надень пальто.

Мистер Фарнаби, которого крепко держал второй констебль, похоже, собирался оказать сопротивление.

– Кто послал вас? – спросил он.

– Мы действуем, исходя из полученных сведений, – последовал неутешительный ответ. – А теперь позвольте ваш пистолет, сэр! Сопротивление бесполезно.

В голове у Перегрина зародилось ужасное подозрение. Он быстро спросил:

– Вы знаете, кто передал вам эти сведения?

– Нет, и это не мое дело, – отозвался констебль. – А вы, сэр, надевайте пальто и идемте с нами.

Мистер Фитцджон подошел к нему, чтобы предложить свою помощь.

– Ты подозреваешь кого-то? – негромко поинтересовался он.

– Клянусь богом – да, и я намерен выяснить правду!

– Кто еще знал об этом деле?

– Мой кузен, – ответил Перегрин. – Но я абсолютно уверен, что не называл ему место рандеву! Как он узнал о нем, если это он?..

– Но, Перри, он не стал бы сообщать в магистратуру, если ты рассказал ему обо всем в доверительном порядке, а я полагаю, именно так оно и было, да?

– Не знаю, но выясню непременно! – ответил Перегрин, застегивая пальто.

Охваченный внезапным подозрением, мистер Фитцджон повернулся к доктору, стоявшему рядом с ними.

– Полагаю, вам нечего сказать на этот счет, Лейн?

Доктор сухо ответил:

– Я не сообщал никому сведений о вашем принципале, сэр, но вынужден признать, что эта дуэль могла не состояться все-таки из-за меня. Если все действительно так, то я ничуть не сожалею, хотя и сделал это ненамеренно.

– Какого дьявола вы имеете в виду? – воскликнул мистер Фитцджон.

Доктор сунул под мышку саквояж с инструментами.

– Вчера, сэр, – принялся объяснять он, – вскоре после вашего ухода мне нанес визит еще один джентльмен, которому потребовались мои услуги в деле чести сегодня. Я ответил ему, что ничем не могу помочь, поскольку меня уже наняли. Он дал мне понять, что исполняет обязанности секунданта вашего оппонента, во что я охотно готов был поверить, поскольку две дуэли в Лондоне, да еще в один и тот же день, были бы поистине невероятным совпадением. Я сообщил этому джентльмену, что не могу назвать ему имя своего нанимателя, хотя и не возражаю против того, чтобы оказать услугу его принципалу, если он и окажется неизвестным мне противником. Он понял то затруднительное положение, в котором я оказался, и немедленно дал мне понять, что пребывает в курсе происходящего, назвав мне ваше имя, а также имя сэра Перегрина Тавернера. Я ответил, что с радостью сделаю для его нанимателя все возможное, после чего, насколько помню, мы немного поболтали. Пожалуй, именно тогда я мог упомянуть и место рандеву. Но, когда сегодня прибыл ваш оппонент, сэр, и я не обнаружил в нем никакого сходства с моим визитером, то признаюсь, испытал некоторое удивление. Правда, немного поразмыслив, я не смог припомнить с уверенностью, что неизвестный гость утверждал, будто выступает в роли секунданта в этом деле, и заключил, что вполне мог ошибиться, а он приходил ко мне вместо секунданта.

– Как он выглядел? – поинтересовался Перегрин, со всевозрастающим нетерпением выслушавший оправдательную речь доктора. – Он был высоким, темноволосым и элегантно одетым?

– Да, – сказал доктор. – Совершенно определенно, он был высоким. Я бы назвал его исключительно темноволосым. Он выглядел как настоящий джентльмен, спокойный и невозмутимый, а одет был согласно канонам последней моды.