— Если ты не желаешь об этом говорить, я не буду настаивать. Но, пожалуйста, перестань флиртовать, я еще слишком слаба.

— Понятно, ты хочешь сказать, что со временем мои ухаживания будут приняты. Ты абсолютно права: Джордж — ублюдок Вера. Дочь Дасти Лиззи была хорошенькой девушкой, приятной на ощупь.

— Что с ней случилось?

— Утонула, попала под мельничное колесо. Когда Вер сбежал, жизнь для нее потеряла смысл.

— Бедная, бедная девушка! — простонала я. — И несчастный Джордж. Смышленый мальчуган, ты не находишь? Удастся ли ему поступить в школу? Образование станет спасением для него. Он выглядит таким несчастным, живя на мельнице с дедом. Ты можешь ему помочь стать на ноги?

— Знаешь, я не социальный работник.

— Но ведь ты его дядя! Разве ты не чувствуешь ответственности за него?

Гай задумчиво посмотрел на меня, затем ответил:

— Да, ты в чем-то права. Я должен помочь Джорджу. Но мне нельзя углублять пропасть, которая разверзлась между Вером и отцом. Ситуация очень деликатная. Разве я могу сделать что-нибудь для Джорджа, не признав родство?

— О каком родстве идет речь? — Прим вошла в комнату. В руках она держала бутылку с горячей водой, завернутую в шаль. — Честное слово, я не собиралась подслушивать, но в доме такие тонкие стены!

— Никто не сумеет сохранить секрет в доме размером со спичный коробок. Как хозяева умудрялись делать детей, если их стоны были слышны всей округе? — Гай, очевидно, намеревался сменить тему разговора. — Это все равно, что заниматься сексом на площади.

— Очевидно, воскресные школы были придуманы для того, чтобы не дать зачахнуть человеческому роду. — Прим тактично не стала настаивать на продолжении нечаянно подслушанного разговора.

Но я решила продолжить:

— Мы говорили о Джордже. Мне его от души жаль. Он не наедается досыта, а все свободное время проводит с дедом на мельнице. Не лучшее времяпрепровождение для ребенка, не так ли?

— Ты абсолютно права. Я уже думала об этом не один раз. Джорджу необходима помощь. Но не думаю, что Дасти согласится потратить хотя бы пенни на его образование. К тому же не известно, кто отец Джорджа.

В воздухе повисла пауза. Я старалась не смотреть на Гая.

— Хорошо, — наконец произнес он мрачным тоном. — Это уже не имеет значения. Уверен, что могу довериться вам. Джордж — сын Вера.

Гай взглянул на Прим с вызовом. Я поняла, что, хотя Гай пытался говорить о брате шутливым тоном, в глубине души он был к нему привязан. Несмотря на легкое отношение ко всему, Гай был серьезнее, чем я предполагала. Мне нравилась эта его вдруг открывшаяся серьезность.

— Вер? — Прим выглядела озадаченной. Она закрыла глаза и задумалась. — Никогда не поверю. Не может быть!

— Разве я говорил невнятно?

Прим крепко сжала бутылку с горячей водой.

— Вер и Лиззи? Не может быть ничего более странного, чем такой союз.

— Но почему? Лиззи была настоящей красоткой. Конечно, ей далеко было до Симоны де Бовуар^[35], когда она раскрывала рот.

— О, ради Бога, Гай! Я не говорю о том, любил ее Вер или нет, — оборвала его Прим раздраженным тоном. — Я думаю о другом. Покинуть Лиззи в беде было подлостью со стороны Вера. Я удивлена, что Вер… Конечно, он был так молод… Бедняжка Лиззи! Я прекрасно помню тот день, когда из реки выловили ее тело, опутанное зелеными водорослями. Прошло уже столько лет, но я все еще не могу вспоминать об этом без содрогания. — Прим передала мне бутылку, а сама зажгла сигарету. Было очевидно, что ее мысли витают где-то далеко. Прим резко встряхнула головой, словно отгоняя неприятные воспоминания. — Что, что ты собираешься предпринять, мистер Гай, как поможешь маленькому сорванцу?

Гай выглядел совершенно потерянным.

— Полагаю, вы не дадите мне покоя, пока Джордж не станет министром или Архиепископом Кентерберийским. Но разве вы не понимаете: если я стану помогать малышу, всем захочется узнать, почему? Вер взял с меня клятву, что я не расскажу ни единой живой душе об этом. Разве мое слово ничего не стоит?

— Об этом не беспокойся, — твердо сказала Прим. — Ты сможешь использовать меня как посредника. Мы будем заботиться о мальчике вдвоем, но когда он станет звездой, вся слава достанется мне.

— Подожди секунду, что ты имеешь в виду? Ты же знаешь: мои ресурсы ограничены.

— У тебя хватит денег, чтобы заплатить репетитору. Я буду в доле. И старый Дасти… Что ты скажешь о его недавних откровениях по поводу твоих способностей землевладельца? Ты обязан позаботиться о том, чтобы старый ворчун разрешил Джорджу спокойно выполнять домашние задания.

Гай уныло покачал головой.

— Я хотела бы помочь, — сказала я. — Но у меня осталось всего сорок фунтов наличными. Я боюсь воспользоваться чековой книжкой:

Мне пришлось объяснить Гаю и Прим, что такое общий счет.

— Ты хочешь сказать, что после всего того, что между вами произошло, после того как ты сказала «нет» и сбежала со свадьбы, он все равно попытается заставить тебя выйти за него? — полюбопытствовала Прим. — По мне, его любовь похожа на преследование.

— Возможно, ты права. Но я настолько сбита с толку, что не могу понять, что хорошо, а что плохо. Все, что мне известно, — это то, что он разыскивает меня.

Я зачитала вслух некоторые отрывки из письма Виолы.

— О Господи! Этот человек — настоящий тиран! — воскликнула Прим. — Не волнуйся, Гай и я придем тебе на помощь, если что. Правда, Гай? — Гай отсалютовал, с сарказмом глядя то на меня, то на Прим. — Ты не должна волноваться по поводу денег, которые я потратила. — Прекрасные карие глаза Прим светились теплотой. — Благодаря тебе меня вновь охватили давно забытые чувства. Я снова кому-то нужна. Кому-то необходима моя помощь. Я не смогу уснуть ночью, буду строить планы.

Гай тяжело вздохнул.

Глава 13

— Очень рад с вами познакомиться, мисс Сванн. — Амброуз Гилдерой с трудом поднялся с кресла и заковылял навстречу, опираясь на два костыля.

Он тяжело переносил свой вес с одной ноги на другую, чтобы сделать очередной шаг. Когда он приблизился ко мне, то переложил костыли в одну руку, чтобы пожать мне руку. — Замечательно, что вы решили поучаствовать в нашей скромной вечеринке. Боюсь, вы найдете нашу компанию ужасно скучной. За столом не будет ваших ровесников, кроме моего непослушного мальчика и Вернера, сына моей старинной приятельницы баронессы.

Несмотря на дряхлость, было ясно, что когда-то отец Гая был очень привлекательным мужчиной. Седые, зачесанные строго назад волосы и высокий лоб делали его несколько старомодным. Глаза смотрели смело и цинично, как и у Гая. Парализованная правая часть лица придавала улыбке сардоническое выражение. Амброуз потрепал Гая по плечу дрожащей рукой. Другая рука была скручена болезнью и с трудом удерживала костыль.

— Не хочу, чтобы вы составили ложное представление о нем, моя дорогая. Его непредсказуемость и капризность пройдут со временем. Молодые люди часто подвержены этим болезням.

Учитывая, что Гаю уже исполнилось тридцать два года, назвать его молодым человеком было большим преувеличением.

— Спасибо за столь лестную характеристику, — произнес Гай отсутствующим тоном. В его голосе не чувствовалось сердечности.

— Проходите, моя дорогая, — мистер Гилдерой взял меня за локоть. — Позвольте представить вас остальным гостям.

Раздался хруст коленей и скрип позвонков — несколько пожилых мужчин нехотя привстали с кресел. Я тотчас забыла все имена, которые были названы. Мне вручили бокал шампанского и усадили в кресло рядом с пожилой леди с седыми волосами и небрежно закрепленным шиньоном. Она самодовольным тоном поведала, что ее имя леди Фриск. Это имя я уже где-то слышала. В памяти всплыла история о Вере и рождественском пудинге. Леди Фриск спросила, не охочусь ли я. Когда я отрицательно покачала головой, она разразилась длинной тирадой о пользе охоты для молодой леди, рассказала, как предохранять с помощью крема кожу лица от ветра и описала особое удовольствие окунуться в горячую ванну после дня, проведенного на морозном воздухе. Ничто так, как охота, поведала леди Фриск, не способствует здоровому образу мыслей. Ее высокий пронзительный голос неприятно резал слух.