Я умолк, понимая, что Брендон никогда больше не посмотрит в мою сторону, если узнает, насколько мелочно я поступил по отношению к нему. Он ненавидел людей, которые липли к нему из-за его фамилии и денег семьи. Он терпеть не мог, когда его заслуги приравнивали к нулю из-за мнения, что богатым всё сходит с рук. А тот спор, будто плевок в его сторону. Брендон точно подумает, что я всё это затеял ради денег, а потом он уничтожит любое упоминание обо мне в своей жизни. А я так не хотел исчезать из его мира, мне хотелось ещё немного понежиться в его внимании, как бы эгоистично это не звучало.

Вернувшись в свою комнату, я встретил мрачного Шона, который даже не поздоровался со мной. Он был занят твиттером и вообще никакого внимания на меня не обращал. Переодевшись, я устало лёг на свою кровать, прокручивая прошедший день и наш с Брендоном разговор. Ничего не хотелось делать, на душе было так паршиво, когда я вспоминал его полный нежности взгляд и поцелуи, которые он мне дарил.

– Тебя можно поздравить? – со злобной усмешкой спросил Шон, откидывая телефон на кровать.

– Какие-то проблемы? – недоумевал я.

– Подставил этому ублюдку свою задницу? До чего же ты мерзкий, Ферри, не ожидал от тебя такого! А ещё и моим бро назывался.

– Ты сбредил? – опешил я, с ужасом наблюдая за перекошенной от отвращения рожей Шона.

– Да пошел ты, – сплюнул тот, вытаскивая бумажник и швыряя в меня купюры. – Держи свои деньги, чёртова шлюха Вульфа.

– Ах ты, завистливый ублюдок! – наконец, понял я. Подняв смятые купюры, я попытался всунуть ему их обратно: – Мне не нужны эти деньги, Шон. Я не ради них с ним.

– А ради чего? – рявкнул тот. – А-а-а, я понял! Он же богат, что для тебя две штуки, если Вульф может дать тебе больше!

– Какого хуя, Шон? Ты ему завидуешь? Разве это стоит того, чтобы…

– Захлопни пасть, урод! – рявкнул он. – Подстилка! Я думал мы друзья, а теперь ты кувыркаешься с этим жалким выродком!

– Кто здесь жалкий выродок, то это ты! – Мы вскочили и орали, стоя друг против друга. – Ты завидуешь ему. Нахуя, Шон? У тебя мало денег? Ты и так богат, у тебя есть родители и абсолютно всё, чего бы ты ни захотел!

– Ему двадцать один, а он уже управляет компанией с помощью дяди, – речь Шона больше походила на рычание собаки. Таким я его ещё никогда не видел. – В компании, в которой мой отец проработал пятнадцать лет замом! Скажи, разве это справедливо ставить во главу сосунка, который ещё не закончил колледж?!

– Ты просто придурок! – выдал я. – Отец Брендона скончался прошлым летом, поэтому он и его дядя бросают все силы на то, чтобы работники «Woolf & Lee» не потеряли свои рабочие места! Ты завидуешь Брендону? Ты жалок. Он вкалывает по ночам, пропускает занятия и спит на ходу, а ты так сможешь?

– Защищаешь его, сука? – Шон надвинулся на меня, будто вот-вот ударит, но, почему-то, не бил. – Мы больше не друзья, Ферри. Подставляй жопу этому говнюку, бегай вокруг него как собачонка, но он тебя всё равно выкинет на помойку. Не плачь, когда он растопчет тебя, как назойливую букашку. Поверь, не ты первый, не ты последний.

– Что за крики? – раздалось со стороны двери. Несколько наших соседей и Тревис стояли на пороге.

– Буря в раю? – попытался пошутить Тревис, неудачно стараясь нас успокоить. – Вы же помните, что в кампусе драки недопустимы?

– Только поэтому это чмо всё ещё дышит, – выплюнул Шон. – Дружище, приютишь меня у себя.

– С радостью, – удивлённо согласился Тревис, бегая взглядом от меня до Шона и обратно. – Кевин у девчонки, так что его кровать еще неделю будет свободна.

– Замечательно. – Шон со злой насмешкой добавил: – Отдай этой шлюхе штуку, он её заслужил.

– Мне не нужны деньги! – выкрикнул я, бросая в них смятые купюры.

– Какая недотрога, – с сарказмом ответил Тревис, доставая бумажник. Он отсчитав нужную сумму и со злой ухмылкой оставил их на прикроватной тумбе. Не сказав больше ни слова, они покинули комнату.

Я ничего не смог поделать с тем, что потерял хорошего друга, а может быть и не друга вовсе. Никогда не умел выбирать правильных людей, поэтому со мной такое происходит не в первый раз, и каждый раз, когда меня предают, я вспоминаю слова матери:

– Бог сам убирает из нашей жизни ненужных нам людей.

Как бы я сам не оказался ненужным особенному для меня человеку.

***

Насколько может давить чувство вины? Я ощущал это каждый раз, после наших с Брендоном встреч. Сначала я хотел сразу ему рассказать про этот дурацкий спор. Мы бы посмеялись – и всё. Но это вылетело у меня из головы, а потом стало слишком поздно.

С Шоном мы, кстати, не разговаривали совсем. На нашей дружбе окончательно и бесповоротно огромный крест. Всех друзей мне мог заменить Брендон, а когда его не было рядом, то вокруг постоянно со скуки ошивались Оливер и Патрик. Жизнь приобрела какие-то совсем новые для меня краски, будто всё вокруг резко стало ярче и прекраснее. Я был влюблён до звёздочек в глазах, до безумия. Нельзя было рассказать словами, насколько я был рад нашим с Брендоном встречам, обедам, завтракам. Он часто выезжал за пределы кампуса и постоянно покупал мне что-нибудь вкусное на обратном пути. У нас были редкие, но такие долгожданные свидания.

– Разденься. Одежду можешь сложить на стул, – смущённо говорил я, не поднимая глаз. Мы снова были в том самом кабинете, где я обычно проводил всё своё время - в студии, только в этот раз на полу были разложены приспособления для лепки и большой, приготовленный заранее, каркас для будущей статуи. Это тяжелая работа, которую нужно было сдать только к лету, но для такого профана в лепке, как я, это несколько сложная задача. Да и не лепкой была забита моя голова, а… Я бросил взгляд на Брендона, тот разделся по пояс, обнажая свой натренированный торс.

– Боже правый… – вырвалось у меня.

– Что-то не так? – невинно поинтересовался он, потягиваясь как кот. Его мышцы красиво перекатывались под кожей, отчего у меня сладко заныло в паху.