– Тут полно народу, – брякнул я первое, что пришло в голову.

– И что?

– С чего я вообще должен тебя целовать? – я возмущенно вскинул руками.

– Мы встречаемся или нет? – строго спросил Брендон, глядя мне в глаза, от чего мой пыл утих. Вся столовая словно превратилась в одно большое ухо и глаз. Студенты наслаждались представлением, а гадкий Вульф наслаждался моими метаниями. Я смущённо опустил глаза, чтобы не смотреть на эту наглую рожу и тихо ответил:

– Да, вроде бы…

– Тогда целуй меня в щёку и катись на все четыре стороны.

– Я тебя ненавижу, – прошипел я, быстро клюнув щёку, на которой проступала щетина. Мне удалось быстро сбежать из столовой, избегая любопытных глаз, однако я успел услышать до безобразия довольный голос Оливера:

– Вау, Патрик, ты видел это?! Они идеальная пара! А посмотри на нашего садиста! У него рожа сейчас треснет от самодовольной улыбки.

Боже, так стыдно мне ещё никогда не было.

***

Я был занят конспектами в комнате отдыха, которая располагалась недалеко от мастерской мистера Бренана. Обычно студенты не ходят сюда, так как здесь есть лишь книжные стеллажи и старая мебель. Мне эта комната нравилась именно тем, что тут никого не бывает. Однако одна очень наглая личность развалилась на моих коленях, будто какой-то кот-переросток. И его абсолютно не волнует, что мне нужно подготовиться к следующей паре всемирной истории. Брендон невыносим, ему абсолютно наплевать на чьи-то желания, он всегда делает только то, что хочет.

– Долго ещё? – скучающе спросил он, листая томик Сэлинджера.

– Немного осталось.

– Давай быстрее, – скомандовал этот говнюк, будто это я отдавливаю ему ноги своей тяжелой головой. И вообще – никак не мог понять, как он улёгся на таком маленьком диване?

– Я хотел тебя об одной вещи попросить.

– О какой? – Он душераздирающе зевнул, не забыв прикрыть рот рукой.

– В конце этого семестра я должен сдать две работы – мужскую скульптуру в полный рост и портрет, но у меня на примете нет модели…

– Хочешь, чтобы я тебе попозировал? – Брендон поднялся и стал внимательно наблюдать за мной, пока я, стушевавшись, перечитывал одну и ту же строчку в конспекте раз десять.

– Я не очень хорош в скульптурах, и понятия не имею, зачем добавил этот курс в свой список. Никто не захочет позировать человеку, который будет возиться с этим целую вечность.

– И твоя очаровательная голова решила, что я смогу? Что мне больше нечем заняться?

– Не хочешь – не надо, – обиделся я.

– Кто это не хочет? – возмутился Брендон. – Я согласен!

– Да? – не поверил я своим ушам, удивлённо посмотрев на парня. – Ты ведь не шутишь?

– Я похож на шута?

– Иногда, – брякнул я.

– Ты меня разозлил, Ферри, – нахмурился парень, резко притянув меня в объятия. Наши лица были слишком близко друг к другу. Меня чуть удар не хватил от его улыбки – нежной и задорной, совсем как у подростка. Он редко улыбался вот так…

– Брендон? – прошептал я, испугавшись огоньков, которые плясали в его глазах.

– Натурщикам ведь принято платить? – тихо произнёс он, опаляя мои губы своим дыханием. – Я тоже хочу плату. Вот прямо сейчас возьму аванс.

Затем последовал долгий и нежный поцелуй, полный просьбы не отталкивать и принять. Брендон невероятен. Он бывает настолько разным, что порой кажется, что у него раздвоение личности. Он никогда не строит из себя добряка и ведёт себя, как самая настоящая гадюка. Однако я понял, что многие люди и не догадываются, какой он на самом деле удивительный человек: сильный духом, уверенный в себе и невероятно нежный. Характер у него не очень, зато если научиться читать между строк, то он – парень мечты.

– Моя детка, – прошептал он, посасывая мою нижнюю губу. – Мне нравится то, что ты не убегаешь от своих чувств. Мне нравится, что ты честен со мной…

И меня словно холодной водой окатили. В мгновенье спустили с небес в самый глубокий обрыв. Я вспомнил про спор, о котором благополучно успел забыть и меня начало грызть изнутри. Да, Брендон порой невыносим, иногда он так плюётся ядом, что порой хочется его удавить к чёртовой матери… Но он не заслужил быть частью мелочного спора. Сердце больно сжалось. Простит ли он меня, если узнает, что я на него поспорил? В фильмах обычно всё хорошо заканчивается, но окажись я на месте предмета спора, то жутко бы расстроился, что человек, который мне понравился, подошел ко мне только из-за какого-то пари. Это жестоко.

– Дэнни? – обеспокоенно позвал меня Брендон, заглядывая в глаза. – Всё в порядке?

– Мне нужно сказать тебе… – начал я, но так и не смог продолжить. Стало страшно. Мы знакомы около месяца, отношения у нас только-только сдвинулись с мёртвой точки. Наконец-то, мы стали вести себя так, как обычно ведут себя люди, состоящие в отношениях друг с другом. Я безумно не хотел потерять то чувство, которое так отчаянно желал. За все мои двадцать лет жизни, Брендон первый кто ни слова не сказал о моих странностях, не назвал меня фриком. Он обнимал меня, доводил меня своими разговорчиками, вел себя ужасно нахально, но… Я влюбился.

– Что рассказать, детка? – спросил он, прижимаясь ко мне и целуя в висок.

– Ты мне очень нравишься, Брендон, – сдавлено прошептал я, глотая горечь.

– И ты мне, – улыбнулся он.

– Скажи, ты бы простил меня, если бы узнал что-то… не очень приятное обо мне?

– Я бы простил тебе всё, – на выдохе произнёс он, – кроме обмана и измены, Дэнни.