– Детка, не стой на пороге, – крикнул Брендон откуда-то из глубины этой огромной квартиры. – Не делай из меня негостеприимного человека: иди на голос, и тебя ждёт прекрасная еда из итальянского ресторана.

– Мне это снится? – спросил я себя, направляясь в сторону, куда исчез Брендон минутой ранее.

Мы поели, посмеялись над всякими историями из жизней и направились в спальню. Я нервничал, но почти сразу же успокаивался, когда Брендон касался меня. Он будто через прикосновение передавал мне, что всё будет хорошо. Нежными поцелуями он стирал мою неуверенность и смущение.

То, что вытворял Брендон со мной на кровати рассказывать неприлично и слишком интимно. Он иногда срывался и жалящими поцелуями чуть ли не лишал меня разума. Помните я говорил про лучший минет в жизни? Он бывает ещё лучше, если при этом тебя растягивают пальцами, подготавливают для чего-то большего. Проникновение вызывало странные чувства сладости в паху и лёгкой боли в анусе. Брендон терпеливо растягивал меня, но неприятные ощущение всё же были, но это скорее была приятная перчинка во всей этой тягучей сладости.

Усталые, потные, но счастливые мы смотрели в глаза друг другу, и я не находил другого счастья, чем быть «здесь и сейчас». Я настолько сильно полюбил этого человека, что порой это причиняло мне боль. Брендон быстро уснул, обняв меня, а я ещё долго смотрел на его спящее лицо и надеялся, что эти мгновенья продлятся ещё чуточку больше. Мне ничего не было надо, только чтобы он любил меня немного дольше, чем нам предначертано судьбой, и я стану по-настоящему счастливым.

***

Проснувшись утром, я не обнаружил возле себя Брендона. Зато он оставил короткую записку для меня на подушке с его стороны:

Можешь брать что хочешь, я уехал на работу. Встретимся в кампусе на нашем месте.

P.S. Люблю тебя.

Сердце от этих слов чуть не остановилось от счастья, и улыбку я не смог сдержать. Я сделал пометку, сохранить у себя эту прелесть на память. Становлюсь слишком мягким, не в пример себе десятилетней давности.

Я поднялся с кровати, моя одежда безбожно испачкана и кое-где порвана, поэтому пришлось искать среди вещей Брендона что-то, что было бы моего размера, хоть это и было неприлично, но это ведь его вина, что я остался без одежды. Он ведь был, как маленький ребенок, когда ел: обмазал меня пастой; а когда целовал меня, толкая на кровать, как-то успел оторвать почти все пуговицы с рубашки, при этом говоря:

– Вот я и избавился от этих безвкусных тряпок с моей детки.

Вот же…

В общем – я нашел слаксы, которые были примерно моего размера (всё равно пришлось затянуть ремнём) и простую чёрную майку с v-образным вырезом. Немного висела на мне, но Брендону бы уж точно понравилось, он ведь тот ещё извращенец. Одежда неуловимо носила запах моего парня, и это слегка возбуждало. Чтобы отвлечься я отправился на кухню выискивать что-нибудь съедобное.

Без проблем добравшись до кампуса, я понял, что ни за что не успею переодеться к первой паре и забежал в свою комнату лишь за тетрадями. Прикидывая, во сколько закончатся лекции, я в предвкушении ждал нашей встречи с Брендоном. Аудитория встретила меня абсолютной тишиной, недобрыми взглядами и ехидными шепотками.

– Мистер Ферри, – удивлённо говорил искусствовед, – впервые на моей памяти вы опоздали. Садитесь, надеюсь, вы успеете записать.

– Спасибо, сэр, – кивнул я, быстро направляясь к первой парте.

Мне все пары было как-то неуютно, будто весь поток только про меня и говорил. Я пытался особо не придавать этому значения, пока не услышал с задних парт обидное «новая шлюха Вульфа». Это было унизительно, но терпимо. Не думал, что среди ребят столько гнилья. После пар я сразу же пошел в комнату отдыха, где обычно встречался с Брендоном. Моё настроение не испортил бы даже апокалипсис, но когда я почти дошел до нужной двери меня грубо толкнули к стене и я услышал знакомый злобный голос:

– Ну, ты мразь, Ферри. Меня от тебя тошнит.

– Отвали! – огрызнулся я, потирая ушибленное плечо.

– Нравится, когда о тебе весь кампус говорит? Всем понятно, что вы вчера трахнулись! А о тебе я был лучшего мнения до этого дня.

– Я вообще сомневаюсь, что твоё мнение играет какую-то роль, Тревис. Отстань от меня по-хорошему, – не остался в долгу я.

– А то что? Нажалуешься на меня своему ебарю? – зло прошипел тот.

– Мне не надо жаловаться, – прозвучало у него за спиной, – я тебя просто в порошок сотру, сукин сын!

Настолько злого Брендона я ещё не видел. Его взглядом можно было замораживать всяких идиотов, что он и делал. Тревис как-то сразу заткнулся, хотя вид у него был такой, что было понятно – ему есть что сказать. Вульф грозно двинулся на него, а я же рефлекторно положил руки ему на грудь, пытаясь успокоить. Даже его бы, наверное, отчислили, подними он шум на кампусе. Уж я-то уверен, что если Брендон сорвётся, то Тревис точно попадёт в реанимацию.

– Даже смотреть тошно, – выплюнул тот. Ну и, конечно же, он не мог уйти, не бросив кое-что на прощание: – Недолго птичкам петь в вашем раю.

– Я тебя убью… – с ужасающей серьёзностью заявил Брендон, но я успел его остановить. Мне стало как-то не по себе. Я прижался лбом к тяжело вздымающейся груди, понимая, что Тревис прав, ведь когда Брендон узнает правду…

– Детка… – как-то жалобно протянул он. – Из-за тебя этот сучонок ушел на своих ногах.

– Пусть уходит, – ответил я, отстраняясь. – Пойдём лучше побудем вдвоём. Слишком много посторонних нас окружает.

– Эти посторонние напрашиваются на большие проблемы, – недовольно проворчал Вульф. – Идём, ты порисуешь, а я посплю на твоих коленях.

– Отличный план, – улыбнулся я.

– Да, мне тоже он нравится.

***

Я уже начал портрет Брендона. О скульптуре пришлось на время забыть, так как одна личность настояла на том, что нужно делать то, что нравится в первую очередь. Ну а он, конечно же, пока поспит на диване. Иногда мне казалось, что я балую Брендона: с каждым разом он всё больше и больше напоминал маленького ребёнка в магазине игрушек, а не взрослого мужчину, который управляет компанией. Хотя – взрослым его тяжело называть, ведь ему всего двадцать один.