Вскоре после того как режим личного полномасштабного отслеживания был запущен, Крис начал понимать, какую реальную пользу приносит осознание всех своих действий. Ставшая очевидной взаимосвязь между поступками и эмоциями помогла Крису сбросить лишние килограммы, а также искуснее управлять своим настроением. Но спустя три года это увлечение показалось ему фанатизмом. Одно дело – вбивать в поисковик свою фамилию, другое дело – вбивать в поисковик личную информацию. Результаты могут быть печальными. Я не думаю, что вам захочется перелистывать свою книгу жизни. Вряд ли вы будете отмечать свои эмоции галочками на ее полях. В какой-то момент он понял, что может узнать дни, в которые ему угрожает депрессия, лишь мельком взглянув на свои данные. Это уже чересчур. Но он не прекратил слежку. Он обратился к осознанности.

Это умиротворенность. В цифровом мире умиротворенное состояние часто воспринимается как проблема, как некая поломка. Но нам нужна умиротворенность, чтобы мы могли остаться людьми. Нам нужна передышка. Всю эту технику мы создали своими руками, но она не помогла нам стать человечнее, наоборот, мы можем превратиться в рабов машин.

Но если мы будем регулярно практиковаться, то вместе с осознанностью возникнет ясность, которая нужна нам для того, чтобы мы могли разглядеть взаимосвязь событий. Вся техника, которой так интересуется Крис, ежесекундно выдает ему информацию. Он может ее спокойно анализировать, чтобы затем, принимая данные к сведению, вносить коррективы в свою жизнь.

Но не обладая принципиальностью, он может развиваться только благодаря медитативной практике. Крис говорит, что ему необязательно бросать весь свой внутренний ресурс на обработку информации, которой отягощена его жизнь. Теперь интеграция технологий в его жизнь представляется ему настолько естественной, что он называет себя сознающим киборгом.

Возможно, Крис сам слишком увлекся цифровыми технологиями, но его главный совет актуален для всех, кто стремится к более сбалансированной цифровой жизни: избегайте цифрового дуализма.

Придуманный Натаном Юргенсоном термин «цифровой дуализм» используется тоща, когда мы разделяем онлайн и офлайн, так называемую виртуальную реальность и обычную реальность. Все это жизнь и ничего более. Придерживаясь дуалистической точки зрения, мы провоцируем конфликт людей и машин, хотя на самом деле всегда нужно смотреть гораздо шире.

Я не спорю. Демаркация онлайна и офлайна, цифрового и реального миров весьма проблематична. Во-первых, наша жизнь другая. Как только мы кладем смартфон обратно в карман, граница между онлайном и офлайном исчезает. Сегодня это различие становится бессмысленным, так как все большее количество технических объектов – от автомобилей до холодильников и тренажеров – подключено к интернету.

Однако существует более опасное следствие увековечивания цифрового дуализма. Это конфликт.

Даже сами названия «виртуальный» и «реальный» содержат в себе колоссальное оценочное суждение.

Миллионы людей во всем мире видят смысл в социальном взаимодействии через каналы цифровой связи. Стоит ли говорить им, что такое общение нереально, надуманно? Я так не думаю. К счастью, время решит эту проблему, хотя среди нас найдется немало людей, которым всякие цифровые штучки совершенно чужды, поэтому представляют угрозу. Впрочем, ситуация изменится.

Автор книги признает опасность цифрового дуализма. Цифровые технологии – это животрепещущая тема, но здесь она представлена лишь как составная часть современной жизни, а не отдельная вещь в себе.

Обсуждение различных технологических аспектов нашей жизни – сквозная тема в книге. Книга о мобильной осознанности была бы ошибкой: если цифровые жизни рассматривать как особый предмет для изучения, заслуживающий отдельного раздела или главы, возникнет еще одна граница, а их и так предостаточно.

Разговор с Крисом Дэнси взволновал меня. Я задумался, как нам лучше воспользоваться теми удобствами, которые появились в нашей жизни благодаря технологиям. Его идея заключается в следующем: у каждого из нас есть колоссальные возможности для улучшения своих условий при помощи информационных и технологических средств. Нужно, чтобы эти технологии позаботились о нас как о человеческих существах. Крис называет эту технологическую тенденцию трансформацией враждебной силы в заботливую, переходом от Большого Брата к Большой Матери. Таким образом, мы подошли к третьему правилу осознанности.

Наставник может научить только тому, что он сам знает. Существует достаточно популярное мнение, что осознанность и технологии противоречат друг другу. В этой популярности отчасти виновно поколение великих учителей. Да, они познакомили Запад с осознанностью и ускорили ее стремительное развитие, и она смогла стать тем, чем сегодня является, но при этом они не желали обучаться новым технологиям. Теперь, когда нашим самым выдающимся и уважаемым учителям и специалистам в области осознанности далеко за 50–60, они принадлежат к поколению, которое достаточно поздно адаптировалось к чуждой, но доминирующей цифровой культуре, да и адаптировалось ли вообще? Ситуацию усугубляет еще то обстоятельство, что большинство из них были участниками движения хиппи, которое хотя и не отрицало технический прогресс, но во всяком случае относилось к нему с подозрением.

Поэтому неудивительно, что раз осознанность является наследием этого поколения учителей, то технологии, которые создавались в течение цифровой революции последних 15 лет, нередко изображаются как враждебные, а иногда противоречащие естественному порядку вещей. Достаточно сказать, что технологии, как правило, намекают, каким примитивным может быть наше ответное чувство к ним, если, разумеется, мы не говорим о таких технологиях, как система управления уличным движением или программное обеспечение системы снабжения супермаркетов. Что касается поведения современных людей, то мы критикуем технологии, но все равно любим поговорить о персональной, мобильной и сетевой компьютеризации. В итоге возникла популярная научная школа, которая учит, что лучшим средством борьбы с информационной перегрузкой является бегство от нее. Мы должны выключить свои мобильные телефоны, чтобы вернуться к осознанности. Соблюдая цифровой шаббат[1], раз в неделю мы отказываемся от цифровой электроники. Более того, мы можем посвятить свои выходные цифровому детоксу[2], который понравится и хипстерам, и хиппи. Мы будем вязать, плотничать в лесу и общаться вживую, а телефоны оставим за дверью.

Все эти практики хороши. Есть огромная польза от воздержания. Они позволяют нам посмотреть на вещи под другим углом зрения и приступить к занятиям, для которых в противном случае у нас не нашлось бы ни места, ни времени. Но это ни в коем случае не окончательное решение.

Мне очень не нравится термин «цифровой детокс», так как в нем настойчиво утверждается, что наши цифровые технологии токсичны. На этих же самых технологиях основаны наши экономика и образ жизни, поэтому нас – как отдельных людей, так и общество в целом – ждут очень тяжелые времена, если мы будем относиться к технологиям, как к патологии. Такое решение нежизнеспособно.

С точки зрения традиции осознанности, идея ре-трита обладает очень важным историческим значением. Итак, когда речь идет о серьезных проблемах цифровой жизни – тактике бегства, отключении цифровых устройств и детоксе, то, конечно же, все они входят в наиболее распространенную образовательную стратегию. И хотя мысль об отпуске звучит заманчиво, мы не можем проводить в отпуске все свое время. Более того, вы замечали, что даже отключенный телефон все равно на связи? Потому что даже тогда мы знаем, что в наш ящик приходят электронные письма, друзья пишут сообщения, которые остаются без ответа, происходят важные события, которые мы пропускаем. У большинства из нас эти мысли вызывают по меньшей мере смутное беспокойство. Мы живем во всегда включенном мире, в котором нет кнопки «выкл.». Бесшумный режим не бесшумен.