- Никто никого не совращал...
- Врёшь! Ты никогда не проявлял ничего подобного. Занимался спортом, был как все. Я бы обязательно заметила, если бы у тебя появился какой-то особенный интерес к мальчикам.
- Я очень стеснялся этого интереса и, конечно, скрывал, - тихо отвечал Павел, боясь поднять глаза на гнев матери. - Мне было стыдно за это влечение.
- А сейчас не стыдно?
- И сейчас тоже. Но... мне всё сложнее себя сдерживать. И жить одному надоело.
- Не понимаю, почему ты не можешь жить с женщиной? Почему не можешь?! - почти срывалась на крик несчастная мать. - Ведь это так естественно! Это же природой заложено! Марк! Почему ты молчишь?
- А чего тут скажешь? - горестно вздохнул мужчина.
- Нечего сказать? Твой сын собирается жить с мужчиной, а тебе нечего сказать? Ты всегда был таким. Всё молчишь, молчишь, да пожимаешь плечами. Вот, посмотри, к чему привело твоё молчание, твоё вечное потакание и заступничество.
- Ты ему больше потакала.
- Что? Вот только со мной ты и горазд спорить. Да, я одна его воспитывала! Имея отца, он совершенно не знал жёсткой мужской руки. Совсем обмяк, бабой стал! Причём во всех отношениях. Боже! Какой ужас! Какой ужас! И хоть бы мужчину хорошего выбрал, а то какого-то бродягу! Наркомана и уголовника! Что он может тебе дать?! Использует тебя, обдерёт как липку и пойдёт искать нового дурачка.
Но сущность Павла стояла горой за Олега, даже голос повысила:
- Мама, Олег очень хороший. Если бы ты с ним познакомилась...
- Хватит! - нервно взвизгнула женщина. - Уже познакомилась. Грубый и наглый тип. А ты, вместо того, чтобы меня хоть как-то утешить, защищаешь этого проходимца! Всё, уходи. Не хочу тебя больше видеть.
- Мама...
- Не видеть и не слышать! Извращенец. Не думала, что мне на старость лет придётся стыдиться собственного сына.
- Ты всегда лояльно относилась к геям...
- Я их жалела. Как больных людей. Душевно больных. Но даже не подозревала, что ты охвачен таким же недугом. Уходи.
- Прости. - Павел покорно отправился к выходу. Однако на пороге задержался и сказал: - Я очень люблю вас. И знаю, что сильно огорчаю. Но даже если вы меня совсем отвергните, я не смогу измениться. Это сильнее меня. И это, увы, неизлечимо.
Павел был очень расстроен, чувствовал себя плохо и устало. Вернувшись домой, он повалился на кровать и закрыл лицо руками. Что произошло в его жизни? Трагедия? Конечно, трагедия. В один день стать изгоем в родной семье, лишиться последней поддержки - это не просто трагедия, это кошмар! И его как-то придётся пережить.
Надо бы позвонить Олегу. Он просил рассказать, как пройдут переговоры. С собой Павел телефон не брал, дабы его важную беседу с родителями никто не прерывал, и теперь, включив аппарат, обнаружил, что за последние полчаса Олег уже трижды пытался дозвониться. Неужели он так волновался? Или хотел чего-то сообщить? Только бы это были хорошие новости. Павел набрал номер друга.
- Олег, я вернулся.
- Ну и как? - немедленно отозвался тихий взволнованный голос. - Разговор получился? Какой результат?
- Скорее всего, отрицательный. Мама не дала окончательного ответа, но прогнала меня.
- Хм. Понятно. Но, может, она просто ещё не отошла от шока? Позже успокоится и простит.
- Может быть.
- А что отец?
- Он молчал.
- Понятно. - В беседе повисла пауза раздумья. - Паш. Ты это... Там тефтели в холодильнике, разогрей себе.
- Хорошо, - забота друга вызвала у Павла улыбку.
- Если вечером не будет слишком много посетителей, я, может, слиняю на пару часов пораньше.
- Это было бы здорово.
Мужчина отложил телефон на столик. Почему-то на душе стало спокойнее, проблемы будто бы отступили на шажок. И улыбка задержалась на губах. Олег. Это он вызвал её. Как же приятны его заботы, его волнения. Как же приятно и желанно быть ему не безразличным.
Конечно, Олег переживал. Ведь в семейных конфликтах Павла он винил прежде всего себя. Обещал уйти и не ушёл, обещал прервать с Павлом всякие отношения, а вместо этого принял его чувства. Зачем вот он так поступил? Ведь знал, что это неправильно, что приведёт к беде. А теперь исправлять ошибку будет очень тяжело. Да и как её исправить? Ведь сейчас, когда Павел лишился последней своей опоры - семьи, Олег тем более не сможет его оставить. Совсем же пропадёт мужик в одиночестве.
Как Олег не любил эту ответственность! И зачем он только связался с Павлом? Теперь придётся нянчиться с его глупой влюблённостью. Да ещё, не дай Бог, в депрессию впадёт. Уж Олег-то знал, какие чувства возникают, когда родная мать гонит от себя. Ранимому человеку от них не очень-то сладко на душе становится. Парень, предупредил напарника, что устраивает себе перекур, и вышел во двор. Раскурив сигарету, Олег вновь достал сотовый.
- Алло, Паш. Ты это... ты сам-то как?
- Да ничего.
Ну, вроде, голос действительно вполне спокойный.
- Ты главное не расстраивайся, ладно? Я думаю, всё образуется. Мать очень любит тебя.
- Завтра схожу к ней ещё.
- Нет. Дай ей время всё это переварить. Ты лучше, знаешь, поговори с отцом, отдельно. У тебя с ним хорошие отношения? Доверительные?
- Да, хорошие.
- Вот и поговори. Он хоть и под каблуком у жены, но всё равно, думаю, она к нему прислушается.
- Что ж, возможно, так будет правильнее.
С работы удалось сбежать лишь на час пораньше. Олег спешил домой, потому что волновался за Павла. Почему-то ему казалось, что мужчина сильно переживал и сейчас очень нуждался в поддержке. Эх, Пашка. Итак жизнь не складывается, так он ещё проблемы себе выдумал.
Павел действительно ждал, встречал у порога и внешне вроде бы был совершенно спокоен.
- Я поговорил с отцом, - поведал он, едва Олег освободился от куртки и ботинок.
- Да? Ну и какие результаты? - В голубых глазах интерес смешался с озабоченностью.
- Сказал, что ему тяжело принять меня таким, что испытал разочарование. Однако не находит достаточно веского повода, чтоб отвергать родного сына.
- Вы говорили наедине?
- Да, встретились в его гараже. С матерью больше не общался. Но отец пообещал поговорить с ней, смягчить ситуацию.
- Ну вот и отлично. - Олег улыбнулся и облегчённо выдохнул. - Всё отлично, Паш. Считай, отец на твоей стороне.
- Но он говорил со мной так холодно. И будто... будто по принуждению.
- Ну и что? Естественно, он тебя осуждает. Но ведь не отвергает же. А это главное. Потому что раз не отвергает, значит, пытается понять.
- Возможно, ты и прав, - пожал Павел плечами.
- Я прав, и ты в этом убедишься, - заверил Олег, направившись в свою комнату.
Трудовой день закончен, напряжение снято, теперь можно и расслабиться. Дойдя до дивана, парень устало плюхнулся на него, обмяк и закрыл глаза.
- Ты останешься в семье, можешь не переживать, - продолжал вещать Олег вошедшему следом за ним Павлу. - Но они могут не принять меня в твоей жизни. Особенно мать. Наверняка она продолжит настаивать на моём уходе. Я же тебе не пара.
- Ну, это не ей решать, - тут же отрезал Павел.
Олег снова улыбнулся. У этого парня огромный потенциал упрямства. Жаль только, что он направлен не в ту сторону.
- Давай спать, Паш. Я устал, а завтра снова в смену.
- Да, конечно. Доброй ночи.
Павел повернулся, чтоб уйти, но не пошёл.
- Олег... Скажи, а ты скучаешь по своей семье?
- Как тебе сказать?.. Иногда в груди сжимается, когда вспоминаю. А иногда совершенно ничего не чувствую. Всё это уже где-то далеко-далеко. И как будто уже чужое. Хочу спать.
- Да, я тоже переволновался сегодня, устал. Доброй ночи.
Постели расстелены, одежда сложена на стульях, свет погашен. Ночь, тишина и покой. Однако, не смотря на усталость, ни Павел, ни Олег никак не могли заснуть.
Мысли не желали покидать разум, продолжая вновь и вновь перемалывать прошедшие события и перерабатывать пережитые эмоции. Павел впервые в жизни так серьёзно повздорил с матерью, разочаровал её настолько, что она отвернулась от него. От родного сына, которого обожала и опекала даже больше, чем нужно, особенно сейчас, когда он уже стал взрослым мужчиной. Павел всегда боялся чем-либо её расстроить, огорчить, ради этого смирялся и поступал, как она желала, был послушным, и скрывал свои интересы и мысли, которые не нашли бы отклика у родного человека. Эти постоянные тайны и сделали Павла таким молчаливым, а привычка хоронить на дне души свои неправильные запретные чувства - таким замкнутым.
