Стихший гогот немедленно сменился злым рычанием, и под возглас: "Ах ты... Пидорас! Сука!" колено с размаха вписалось в пах. Потеряв от боли дыхание, Олег невольно скрючился. Но упасть ему не дали, и даже воздух вдохнуть не позволили. Сразу два кулака сразу с двух сторон вонзились под рёбра, а следом за ними и третий удар опрокинулся на хребет. От боли и нехватки кислорода в глазах потемнело, и разум упустил контроль над телом. Удары сыпались один за другим по всему телу, от головы до пят. И чем дальше, тем всё больше их инициаторами становились ноги, а не кулаки.

Последнее, что Олег запомнил, как глубоко вдохнул в себя влагу с мокрого асфальта.

Сначала Олег почувствовал тупую боль во всём теле и только потом ощутил, что лежит не на жёстком асфальте, а на более-менее мягком матрасе, что под головой низкая подушка, а тело покрыто одеялом. Данное обстоятельство подивило. Так же, как и то, что на этом самом теле не ощущалось присутствия верхней одежды. "Где я?" - вспыхнула первая мысль, встревожив в голове дремавшую боль. Парень попробовал приоткрыть глаза. Веки были тяжёлыми, словно на них лежал груз, и всё же одно из них удалось немного приподнять.

Как светло, светло и бело. Белый потолок, белые стены. Откуда-то доносился далёкий шум улицы, а неподалёку раздавалось чьё-то тихое ритмичное мычание. "Я не дома", - подсказало просыпающееся сознание. Олег осторожно повернул голову, перекатив боль в голове от затылка к виску. Голые белые стены, потёртый бежевый линолеум на полу, две узкие кровати по соседству. Одна кровать была застелена, на другой, более дальней, сидел пожилой мужчина в коричневом халате, читал газету и мычал себе под нос непонятную мелодию. "Больница, - догадался Олег. - Почему?" На этот вопрос память быстро напомнила сумрачный двор, уходящего в дождливую пыль хорошенького мальчика, чёрную группу озлобленных парней. Стонущее тело подсказало, как именно проходило "общение" с этой группой. Вот только о его окончании никакой информации не проявлялось. А впрочем, если Олег находится в данном заведении, то итог того разговора вполне ясен. "Какой же я дурак", - простонал парень не то от отчаяния, не то от нового укуса боли в голове.

Мычание смолкло, мужчина отложил газету, взглянул на своего соседа по палате.

- Очнулся, - хрипло крякнул он. - Эй, парень! Слышишь меня?

Губы Олега дрогнули в утвердительном ответе.

Мужчина поднялся, обошёл пустующую кровать и приблизился к парню. Олег насторожено следил за ним одним глазом, поскольку второй так и не смог открыть. А мужчина остановился возле него, вгляделся, почему-то с сочувствием покачал головой.

- Очнулся. Бедолага. Как же тебя разукрасили! Я сейчас позову кого-нибудь из персонала.

Смысл слов с трудом пробивался сквозь боль, протискиваясь в вялое сознание. "Разукрасили". Очевидно, поэтому не открывается второй глаз? "Из персонала". Возможно, Олег слишком долго не приходил в сознание, иначе не просили бы соседа срочно оповестить об столь важном событии.

Олег закрыл глаз и прислушался к своему организму, пытаясь понять, где и какая степень повреждения, сломано ли что-нибудь, отбито ли, или повезло отделаться лишь синяками. Организм ныл, но, вроде, болевых эпицентров не обнаруживал. Вот только в голове. Можно надеяться, что повезло.

- Очнулся? Ну, вот и славно, - раздался мелодичный женский голос, и к парню склонилась молодая женщина в медицинском наряде голубого цвета. - Парень, ты можешь говорить?

Олег поглядел на большие очки в бесцветной оправе, на каштановый локон, выпавший из-под голубой шапочки. Это, наверное, медсестра. Нужно с ней поговорить, она расскажет, что произошло. Олег выдохнул: "Да". Но голос вышел настолько слабым, что парень сам себя не услышал.

- Если трудно говорить, то просто кивни. Тебя зовут Олег Горохов?

Парень кивнул, вновь попытавшись воспроизвести звук.

- Помнишь, что с тобой вчера случилось?

Снова кивок утверждения.

- Ну значит, память работает. Я сейчас принесу тебе воды. Ты не волнуйся. Тебя сильно избили, но, похоже, кости и организм целы, так что поправишься быстро.

- Когда... - прошептал Олег, напрягая голос.

- Когда тебя привезли? Вчера вечером, - охотно поведала женщина. - Кто-то позвонил в скорую помощь, сообщил, что во дворе дома произошла драка, и одного мальчика здорово избили. При тебе не было ни документов, ни телефона, ни денег. И сознания тоже не было. Мы не знали, кто ты, и как сообщить твоим родным. Но ночью поступил звонок в больницу, разыскивали парня, похожего на тебя. А потом приехал молодой человек, назвался твоим братом. Сейчас в коридоре ждёт твоя мама. Ты сможешь её принять?

Мама? Олег заволновался, и сердце вдруг замерло. Не может быть! Мама приехала? Но откуда она узнала, где он? Она его искала? Искала и теперь нашла? Мама. Боже, в каком ужасном виде он снова предстанет перед ней!

- Как ты побледнел! - всплеснула медсестра. - Я тогда скажу, чтоб она пришла позже. Вижу, ты ещё пока слишком слаб.

Но Олег помотал головой. Нельзя прогонять маму. Она его искала, приехала. Она любит его.

- Позови... - выдохнул он, глотая подкатившие слёзы. - Прошу...

- Хорошо. Только не нервничай. Позову и принесу тебе воды.

Олег волновался, очень волновался. Он хотел видеть мать, но боялся снова услышать: "Ты позоришь нашу семью!" Ох, и почему он так не вовремя отправился на эту чёртову прогулку? И зачем попёрся за тем смазливым пацаном?! Дурак. Дурак!

И всё-таки она приехала. Мама. Сердце билось о грудную клетку, будто рвалось выпрыгнуть навстречу. Однако едва женщина вошла в палату, оно озадаченно остановилось.

- Боже мой, бедный мой мальчик! - ахнула Нина Ивановна, торопливо приблизившись к кровати. - Что эти изверги с тобой сделали? Слава Богу, ты очнулся. Господи, Олежка, мы так переживали за тебя!

- Мама?

В душе парня продолжали толкаться удивление с разочарованием. Олег настроился увидеть свою родную мать, а пришла чужая женщина и... назвала себя его мамой. Наверное, для того, чтобы её пропустили в палату?

- Ну конечно, мама, а кто же я тебе ещё? - И Нина Ивановна улыбнулась так ласково, что отпало всякое сомнение в искренности её признания.

- Видно, слишком сильно его по голове ударили, - удручённо покачал головой мужчина в халате, вновь занявший место на своей койке.

А Нина Ивановна склонилась пониже к недоумению Олега и негромко произнесла:

- Раз уж ты моя невестка, то я тебе - мама. Вторая, но тоже родная.

Сердце обмякло и расплакалось. Настоящая мать не приехала. Она даже и не думала искать своего блудного сына. И предполагать подобное действие с её стороны было глупо. Мать отреклась от своего ребёнка навсегда. А эта удивительная женщина добровольно взяла её роль на себя и признала в нём сына. В человеке, который заслуживает в лучшем случае жалость. И это было самым настоящим чудом.

- Мама.

- Вот, правильно. Так всегда меня и называй.

- Это что ещё? Откуда слёзы? - вошла медсестра, неся обещанный стакан с водой. - Тебе запрещено всякое волнение. Ты жив, почти здоров, так что расстраиваться не о чем. Вы принесли вещи? - обратилась она к отошедшей в сторону женщине.

- Да, конечно, - ответила Нина Ивановна и продемонстрировала большой пакет, который держала в руке. - Одежда, посуда. Как долго пробудет здесь Олег?

- Врачу решать. Но, думаю, недельку мальчик у нас погостит.

Мальчик с желанием утолил жажду, проглатывая с чуть кисловатой водой скопившиеся в горле старательно сдерживаемые рыдания. Как к нему все добры вокруг! И каким неблагодарным он перед всеми выставил себя. Стыдно. Олегу было очень стыдно. Особенно перед Павлом, который любит его так искренне, и так много прощает.

- А Паша?.. - спросили влажные голубые глазки.

- Он здесь, к врачу прошёл, - ответила Нина Ивановна.