В клочьях тумана остался скособочившийся конный двор, повалившийся барак, замерший бульдозер, залитые наполовину стайки, полностью утопленные огороды, мечущийся возле своего дома Иван.
Степанчиха громко всхлипнула, Мотя запричитала, Свальщик перекрестился, Зав пытался закрыть плешину смокшими волосками, дед пробовал голосовые связки, Степанцов поправлял свою наглазную кожанку, ребятишки сбились в кучу.
Антон пробежал весь ковчег взглядом, и ему стало страшно от мысли, что их пронесет мимо берега, никто не заметит боны, и будут они плыть бесконечно в этом липком тумане, а потом наткнутся на скалу и полетят в ледяную воду… Нет, это трудно было отцу одному на плоту, здесь же их много, и все могут сложиться в одном усилии… Хотя бы в крике!..
— Э-э-эй! — закричал Антон. — На берегу-у-у-у!
Соседи присоединились к нему, и протока огласилась единым воплем. Но звуки тонули в вязком тумане. Этот белесый пласт над рекой не пропускал ни звуков, ни солнечных лучей.
А солнце где-то светило над миром. Оно работало, прорываясь к заливановцам. Но пока лишь угадывалось по блеклому пятнышку.
— А-у-у! — начал Антон новую попытку, приставив ладони к губам, и осекся.
Внезапно под боной что-то хрустнуло, всю связку встряхнуло, заворочало. Вскрикнули беженцы.
— Царица небесная!
— Тонем!
Но бона успокоилась и тихо пошла дальше. Только Ласка после толчка странно осела на задние ноги и не хотела выпрямляться.
Антон кинулся к ней, стараясь не раскачивать бону. Добежал до кормы и взял в руки недоуздок.
— Ласка! — позвал он. — Как тебе, а?
Лошадь глядела на него преданными глазищами, точно вылитыми из черного стекла. Ноздри ее раздувались, вынюхивая что-то впереди. Она чуяла сейчас всякую опасность в десять раз сильнее. И вдруг, подняв морду, звонко заржала. В ту же секунду залаял Бельчик.
— Кричите! — приказал Антон соседям. — Давайте все! Громче, а то проплывем!
— На помощь! — затянули беженцы. — Спасити-и-и!
Из тумана выбился стук мотора. Люди повскакивали со своих мест и закричали во всю мочь. Гул мотора стал усиливаться, и прямо на бону выскочила знакомая лодка-самоделка с тремя членами экипажа на борту. Вокруг «Казанки» клубился туман и кипела вода. Бона закачалась на волне, и беженцы попадали на бревна, хватаясь за канат.
Антон протянул руки, чтобы принять конец.
«Вот сразу бы так, — подумал Антон. — Теперь и без Гохи разберемся».
Неожиданно «Казанка» пробила носом туманную коловерть, и караван оказался у самого берега. Из мглы выступили напряженные фермы большого моста, насыпь, зеленый увал перед нею, остатки малого мостика, автомобили на берегу, две моторные лодки и катерок в заводи. Витька подогнал свою плюгавую лодку к катерку и с разбегу всадил нос в густую траву. Бона постепенно вытянулась вдоль берега.
Беженцы не стали ждать, когда у них примут конец. Посыпались в воду, понесли свои пожитки на берег. Вслед за людьми сбежали на сушу Бельчик и Барин. Только Ласка оставалась на корме, точно боялась сдвинуться с места.
— Что же ты, Ласка?..
Антон взялся за недоуздок, и Ласка пошла осторожно, будто человек с дорогим грузом.
— Спасена, — бормотал Антон. — Спасена Ласка… Теперь давай жеребенка… Теперь-то сила у нас есть… Не так просто списать со счета!
Антон вывел кобылу на берег и привязал к столбику. И вдруг ощутил такую усталь, какая с ним еще не приключалась. Будто накрыл его кто-то сверху стеклянным колпаком, и все воспринимается через эту стеклянную преграду. А разбить ее не было сил.
Антон думал, что надо бы встать и пойти к спасателям, объяснить им: не торчите тут, а плывите в Заливановку, следите за другими домами! Наводнение небывалое, опасное, могут быть жертвы. Когда отплывали, бревна гуще пошли. Они могут разнести полпоселка!
Но розовощекий лейтенант-милиционер уже сам отдавал распоряжения. Вместе с ним в одну из лодок села Нина Федоровна. И сразу же красивые моторки отчалили.
— Ничего не поделаешь, — вяло проговорил Антон.
Его уже как-то не задевало, что мать поехала спасать Ивана Бульдозериста. Ничего не поделаешь…
Ни о себе, ни о Зинке мыслей не было. Что-то ушло с наводнением, как мусор со свалки, а новое еще не народилось. Лишь билось в душе ожидание живого тепла…
Антон очнулся от возгласа Заусенца:
— Бежим, Антон! Там такое дело!..
И Антон догадался, оцепенение растаяло, как туман.
— Жеребенок?!
Колька в ответ лишь закивал.
…Жеребенок был гнедой с белым пятнышком на лбу. Вокруг него ходили Барин с Бельчиком, принюхиваясь и фыркая. А жеребенок спокойно поглядывал на всех чистыми и теплыми, стекловидными глазами и жался к Ласке, которая облизывала его своим языком. Крепкий был жеребенок, пучеглазый и, видно, шустрый.
— Со звездочкой когда рождается, говорят, хорошая примета, — сказал Заусенец.
— Добрая, — подтвердил Антон, хотя точно и не знал, к чему относится примета.
