— Да что ты мелешь, матушка! Можно ли людям такое сулить? Пусть пользуются, а мы и так проживем. Вот кролики множатся — лучше некуда…

— Антон! Где ты? Идем к тебе спасаться! — раздался снизу голос Зинки.

— Антон, и мы к тебе! — баском заявил Савка.

— И я, и я, — пискнули разом Стасик и Мирка.

Антон подал обе руки степанчатам и втащил их на чердак. Потом стал помогать Зинке. Взял ее узел и на миг почувствовал такую слабость, что не мог сдвинуть с места легкого постельного узла. Придумала Зинка, так придумала!

— Что же ты? — с бархатным хохотком спросила Зинка. — Веди в свою спальню!

Антон ринулся в глубь чердака, освещая жидким лучом фонарика балки, белые трубы печей и клочки сена, разбросанные по шлаку, перемешанному с опилками. Зинка пришла в каком-то серебристом новом платье, точно собралась на танцы.

— Всем места хватит, Зина, — подвел он соседку к постели. — А вы, ребята, на той стороне!

Антон выдернул из-под своего матраца клок сена и добавил в постель ребятишкам. Савка тут же расстелил рваненькое ватное одеяло, бросил две подушки в линялых наволочках и приказал младшим ложиться…

Как ни тревожна была ночь, а сон взял свое — и в бараке, и на чердаке.

Треск раздался явный, и чердак вроде поплыл куда-то.

— И-и-и! — запищала в углу Мирка, и сразу к ней присоединился Стасик: — У-у-у!

Антон подскочил и ударился головой о балку. Из глаз, как из кремней, посыпались искры.

— Антон! — дернулась Зинка. — Что это?

— Сейчас разберусь!

Внизу разнесся треск, звон стекла, крики.

— Караул!

— Потоп!

— Помогите!

— Люди-и!

Антон метнулся к чердачной дверке. Вышиб ее на ходу и скатился по лестнице.

Везде тускло переливалась вода. Плавали дуги, щепки, доски, клочки сена. И непонятно было, куда надо бежать. Кругом колыхалась стена тумана. Только домик Ивана Бульдозериста проглядывал сквозь туман. Однако между бараком и этим крайним домиком Заливановки образовалась протока. Темная речка выбегала из тумана и уносилась в туман.

А барак накренился набок. Крыша съезжала во двор. Завалинка уходила в воду — по ней метались кролики. От стаек неслись поросячий визг и кудахтанье кур.

Из барака выскочил Зав в пижаме. Высоко выбрасывая ноги из воды, он подбежал к пожарной доске, снял багор и стал бегать по двору, обдавая брызгами окна барака.

— На помощь!

— Господи?! — донесся голос Свалыцицы из разбитого окна. — Нас-то за что?

— За что, господи боже? — вторил ей Свальщик.

На крылечко выбегали соседи.

— Антон! — донесся голос матери. — Ты жив?

Антон сломя голову мчался к конскому корыту, поднятому водой, приткнувшемуся к забору, большому, сухому, прочному.

Но Зав опередил его. Он запрыгнул в корыто и начал отталкиваться багром. И тут Антон завопил:

— Подождите!

Корыто — оно как лодка! На нем уплыть можно, спастись!

— Куда? — завопил Зав. — Перевернешь!

Антон уже поймался за край корыта. Оставалось перевалиться в него. Но тут Зав махнул багром и ударил Антона по рукам. Малиновое пламя полыхнуло в глазах от боли.

— Анто-о-он!

У Зава выпал багор — он натолкнулся на взгляд Нины Федоровны. Соседка не произнесла больше ни слова, но взгляд ее был страшнее наводнения.

— Я за катером, Нина Федоровна, — забормотал Зав, — чтобы всех вывезти… Кто же знал, что так обернется… Туман… Барак подмыло… Это же надо…

Нина Федоровна хотела что-то сказать — искривился рот, но тут на крыльцо выскочила Мотя с узлом, за ней Степанчиха и Степанцов. Конюх сразу бросился на чердак, а Мотя и Степанчиха огласили двор пронзительными голосами.

— Сам уплываешь, — врезался в уши крик Моти, — а нас бросаешь?!

— Я за катером, — объяснил Зав, доставая багор. — Вертолет за вами пришлю!

— Знаем, какой вертолет! — взвизгнула Мотя. — Шкуру спасаешь!

— Молчи, ворожейка!

— А-а-а! — крикнула Степанчиха и кинулась на Зава. — Нас хочешь бросить с детьми!

Но тут крепкий окрик остановил людей.

— Прекратить базар! — Дед стоял на крыльце. — Что за паника?! Почему беспорядок?

К деду будто полностью вернулся слух: он поворачивал голову на писк кроликов, плач детей, треск досок, вскрики соседей.

Антон ощутил, как тяжелеют уши от крови, прихлынувшей от стыда. Мужчина! Зайцем кинулся с чердака, в майке и плавках. Бросил ребятишек, Зинку, дрался за место в копыте. Утопить тебя мало в этой ледяной воде…

— Надо плыть за помощью, — объяснял Зав, лихорадочно толкаясь багром. — Чтобы катер прислали или вертолет.

— Какой вертолет прилетит в тумане? — спросил дед. — Какой катер сюда подойдет по мелкоте? И в корыте этом куда уплывешь, товарищ заведующий?

Испуганно поглядывая на деда, Зав перешагнул через борт корыта и побрел к бараку. И Антон, опустив голову, двинулся на чердак. Навстречу ему спускался Степанцов с детьми на руках.

В чердачном проеме забелело Зинкино лицо. Впервые Антон видел, как испугалась Зинка.

— Неужели конец? — вырвалось у нее из стиснутых губ.

Барак заскрежетал, словно живое существо. Зинка вскрикнула, и Антон, подхватив ее за талию, вывел на безопасный скат сеней.

Искала место, где можно спастись, и Мотя. Она оделась во все новое, захватила наволочку с каким-то своим добром и теперь семенила по двору в поисках надежного угла. Крыша сеней ей, видно, не подходила, и Мотя направилась к Заву, который метался по крыльцу.

— Вода-то прибывает! — закричала Мотя. — Так и потонем тут?!

— А что тебе карты сулили, старая ведьма? — огрызнулся Зав.

— А ты начальство или тряпка? Кто должен спасать?

— Я покажу тебе тряпку! — погрозил ей кулаком Зав. — Я тебя упеку, куда следует! Я тебя спасу!

— Боялась я таких! — откликнулась Мотя. — Ты выплыви сначала, а потом грозись, бюрократ проклятый! Вредитель!

— Выплывем! — заверил Зав, исшаривая глазами стену тумана. — И разберемся, кто тут вредитель!

— Прекратить нытье!

Как ни странно, во всей этой сумятице наводил порядок немощный контуженный дед.

Сейчас он поднял руку, указывая на крыльцо и завалинку. И соседи подчинились. Сгрудились возле деда, с надеждой глядя на него.

— Будем по моей команде кричать все вместе, разом! — приказал дед. — На помощь!

Он взмахнул рукой, словно дирижер, и все затянули:

— На-по-мощь!

Даже Свальщик со Свальщицей оставили молитвы и прибавили свои голоса к хору соседей.

Где-то в тумане затарахтел лодочный мотор, но лодка прошла мимо. Однако это ободрило. Хор зазвучал дружней:

— Помо-ги-те!

Наконец кто-то ответил раскатисто: «О-о-о!» Это возле своего дома появился Иван Бульдозерист. Рядом с отцом суетился Заусенец. Они о чем-то посовещались. Потом Иван сложил ручищи у рта и затрубил, как изюбр:

— Нина-а-а!

Антон взглянул на мать. Ее лицо порозовело, в глазах засияли светлячки. Мать приподняла платье, ступила в воду и пошла навстречу Ивану Бульдозеристу. Теперь она не боялась утонуть. Вода стала захлестывать голенища резиновых сапожек, но мать не ощущала холода.

— Мама! — окликнул ее Антон. Острая боль кольнула его сердце. — Осторожнее, мама!

Мать будто не слышала. Зашла по колено в протоку и прокричала тоненьким голосом:

— Рушится! Дом наш! Ваня-я-я!

Иван, наверное, ничего не услышал. Но все понял.

— Даю вам бульдозер! Пере-е-езжайте-е-е!..

Он махнул Заусенцу, и тот заскочил в кабину. Иван дернул пускач. Раздался рев дизеля, синий дым окутал машину, и она двинулась к протоке. Бульдозер вошел в воду и направился к бараку, разбивая струю блестящим тяжелым ножом.

Антон двинулся навстречу бульдозеру и встретил Заусенца по пояс в воде. Течение уже отрывало ноги от вязкого дна, а холод стягивал сухожилия.

Заусенец приостановил бульдозер, и Антон завалился на гусеницу, а потом перелез на дерматиновое сиденье.