— Самка? — восхищенно переспросила Надя.

— Она у них стадом руководила. Начальник. Все остальные слушались. Была пара самцов взрослых, но они ходили отдельно. А так полный набор. От размером с большую овчарку, бегающих за мамашами, до вполне самостоятельных. Собрались вокруг, внимательно меня осмотрели и переговариваются. Неприятно так. Явно решают, что с тобой сделать, а объяснить, что я просто случайно мимо проходил, никак. А потом они построились, меня в центр задвинули и принялись пихать легонько. Боками, хоботами, но вполне намек понятный. Иди вон туда. Я свои вещи подобрал — не препятствовали, — и повели под конвоем. Часа два шли.

Там на склонах несколько уступов, и весной сверху течет речка. А к осени она пересыхает. Лужи внизу остались, но неглубокие. Вот они мне и начинают намекать — лезь. А на черта — непонятно. Непохоже, что из-за заботы о моем самочувствии. И настойчиво так намекают. В спину пихают и хоботами указывают вверх. Ничего я не понял, но полез, пока не взбесились окончательно. Явно не шутят. Метров двадцать подняться не особо сложно, а там я уже сообразил. Откуда-то сверху вода вымывала соль, и она, растворяясь, шла вниз. А как паводок кончался, все это скапливалось наверху. Буквально куски лежат. А животные любят солью полакомиться. Вот они себе и нашли подходящего работника. Я выламываю и вниз куски соли скидываю, а они меня эксплуатируют. А начнешь возникать — затопчут.

Дня три работал. Вечером спускался и по долине под охраной бродил. По бокам два карликовых мамонта с подозрением наблюдают. Очень скоро я понял — выхода из долины нет. Видимо, давно землетрясение было. Не просто завал, уже и деревья выросли. Им-то хорошо, трава и ветки, а я весь сухпай съел — и дальше что? Вот и рванул на четвертый день по тому же маршруту, что в первый раз спустился. Вещмешка с собой не взял: бдительность усыплял. Они и не ожидали. Стоят внизу и жалобно орут: «Куда ты?» А я лезу наверх по скале без остановок. На самом деле страшно было, когда в бега ударился. А догонят и приложат — тут врачей не предусмотрено, — да выхода нет. Помирать с голода совершенно не хотелось, и вечно ковыряться на манер раба в соляных копях тоже. А стрелять — так у меня три патрона, а мамонтов два десятка. Да и жалко. Я же не зверь какой. Они тоже жить хотят.

Потом две недели по горам блуждал. Мало ли направление известно. Там прямых дорог не предусмотрено. Сейчас захочу — точно место не покажу. Да и не стал я рассказывать начальству. Очень надо, чтобы пальцем у виска крутили. А только точняк не совсем они животные. Умные. Никакая корова не додумалась бы заставить трудиться на себя человека, а эти моментально сообразили.

— Спать пора, — сказала Галина, поняв, что продолжения саги не будет.

— Ну, мама, — привычно заныла Надя.

— Сказка на ночь уже прозвучала, иди в туалет и баиньки.

Дочка нехотя слезла с дивана и, демонстрируя недовольство, волоча ноги, ушла.

— А не ты за Игоря его истории выдумываешь?

— Конечно, нет, — возмутился Сашка. — Он своим умом живет. Реалистическим. А здесь романтика в чистой импровизации. Плохо вышло?

— Сомнительно. Зимой они что едят?

— А черт их знает. Подробности лишние, я ж там не зимой был — осенью.

— Ладно, а зачем Игоря в Техцентр пристроил, объяснить можешь?

— У китайцев спасший жизнь человеку всю жизнь должен за него отвечать.

— У китайцев?

— Или у японцев, — легко согласился Сашка. — Мне как-то глубоко фиолетово. Домой парень совершенно не рвется, и я его понимаю. Должен он на что-то жить, пока не превратился в великого писателя земли русской. А у нас достаточно простой работы. Деталь поменять-заменить. Все думают, мы чародеи, и не представляют, насколько иногда все просто. Там модульное устройство. Протестировал. Вынул старый блок, вставил новый. И заработок какой-никакой, и комнату в общаге для него выбили. Грета шефство над Игорем взяла. Сидит и старательно учит. Вроде понравился ей.

Галина моргнула и отвела глаза.

— Ай, — восхищенно обрадовался Сашка, — ты меня к ней ревновала? Приятно греет самолюбие. Красивая девочка, но не в моем вкусе. Мне брюнеток невысокого роста подавай, а не валькирий. Им прямая дорога подбирать пострадавших героев, а я никак не могу считаться павшим. Очень даже живой и вполне здоровый. Ты меня околдовала и навсегда с ума свела.

— Куда ты от меня денешься, — сказала Галина ему на ухо, — всю оставшуюся жизнь непременно всех баб со мной сравнивать придется. И хоть в чем-то они обязательно хуже меня будут. Не в постели, так на кухне. Не бывает в природе идеальных. А не накормят прилично, так и на подвиги не потянет. Сил не хватит.

— Загадка, — с недоумением сказал Сашка. — Если женщина любит ушами, а мужчина желудком, откуда дети берутся?

Он свалился с дивана от прилетевшего подзатыльника, слегка покорчился, изображая страшные муки, и, уклоняясь от еще одного удара, убежал на четвереньках, прощально заявил:

— Что за странные женщины пошли? Шуток не понимают. Нельзя контуженых бить.

— Мальчишка! — воскликнула Галина вслед.

— Саша, ты чего? — изумленно спросила Надя в коридоре.

— Тренируюсь, — бодро ответил. — Ногу разрабатываю по новой методике. Прыгучесть улучшается.

— Пошли, — приказал капитан, получив сигнал от передней тройки разведчиков, и они всей группой рванули через пустырь к роще. Прямо за ней высились жилые постройки. Начиналось самое неприятное.

Цель располагалась в густонаселенном лагере беженцев. Зря нормальный человек представляет себе при этом словосочетании продуваемые ветром унылые брезентовые палатки и страшно худых изголодавшихся детей. Наверняка где-то и такие имеются. Особенно для произведения впечатления на легковерных журналистов. За десять лет с начала войны некоторые вполне прилично обжились и в Пакистане и в Иране. Понастроили домов, и уж голодных детей со вздутыми животами в окрестностях не наблюдалось.

Недалеко от Мешхеда находился прилично оборудованный полигон, и здесь проходили подготовку под присмотром стражей исламской революции боевики. Встретить человека, прибежавшего за бесплатным куском хлеба или порцией жидкого супа, очень сложно. Все, так или иначе, повязаны. Крайне мало шансов наткнуться на случайно зашедшего в гости невинного пастуха. Оно и хуже. Слишком много недоброжелательных глаз и оружия.

— Вперед!

Взвод поднялся и, контролируя окружающие дома, бодро двинулся по узким кривым улочкам, стараясь держаться в тени заборов. Все действия были многократно отработаны на специально выстроенных объектах, и ориентировались они по картам аэрофотосъемки. Уличные фонари не предусмотрены, как и указатели. Первое для них хорошо, второе — совершенно лишнее.

Страшно мешали понатыканные как попало автомобили. Все время вынуждали обходить. Порядка в Азии не бывает. Припарковался, как ему удобно, а про остальных и не вспомнил. Тут никакие самолеты-разведчики не помогут. Сегодня поставят здесь, завтра там. Хреновы несчастные нищие. В Москве столько возле домов не оставляют на ночь.

На поднятую руку он отреагировал автоматически. Замер, и только нога медленно опустилась на землю. АБМ смотрит в сторону темного переулка. Оттуда доносятся неторопливые шаркающие шаги. Не ботинки, что-то вроде тапочек. Принесла кого-то нелегкая.

Через минуту появился старый бабай в теплом длинном халате. Вряд ли он вообще успел хоть что-то заметить. Быстрая тень скользнула за спиной, и случайный встречный без шума осел уже мертвым. Его подхватили, не дав упасть, и засунули под первую попавшуюся машину. Снаружи сразу не видно, а утром уже не волнует. Не повезло бабаю. А могло не повезти им. Поднял бы крик — и что тогда? Не только их задание провалится: еще две группы под удар подставит. Отпускать нельзя, тащить с собой глупо. Ничего, Аллах встретит с гуриями. Аж семьдесят две штуки положено умершему за веру. Большие оптимисты муслимы. Даже не пятьдесят две, по числу недель, а больше. Разве Аллах поможет — одному не потянуть. Хотя рай все-таки. Рты наверняка заранее зашиты и в вечной готовности к услугам героя.