Пиетт не обольщался. Имея перед глазами пример Темного Лорда, Фирмус отлично понимал, что если джедай вздумает уйти - задержать его они не смогут, не та весовая категория. Парень позволил надеть на себя наручники, которые, как все отлично понимали, были не более чем фикцией, он позволил себя вести, а штурмовики опасливо отодвигались подальше от пленника, повинуясь инстинктам.

Уходя, Пиетт обернулся, запечатлев в памяти джедая и ситха, замерших, ведущих безмолвный диалог. От этой сцены, от их затянутых в черное фигур перло такой жутью, что только многолетняя выдержка и вбитая в подкорку дисциплина не позволили адмиралу сорваться на бег.

А потом пришлось спешно спасаться с гибнущего корабля, кругом царили ад и хаос, еще долго приходившие к мужчине в кошмарах. Его жизнь круто изменилась, приобретя еще большую неопределенность после попадания в штрафную роту. Он не знал, что это был его счастливый билет.

Уже гораздо позже, когда Пиетт вновь поднялся на борт корабля, когда вновь надел мундир, когда снова прикрепил планки, к нему пришли другие кошмары, в которые превратились совсем другие воспоминания. Пиетту часто снилось, как их однажды выстроили на огромном плацу. Смертники, просто мясо, как их презрительно именовали надзиратели.

Они стояли ровными рядами, не смея шевелиться и дышать слишком громко. Неожиданно показались рассыпавшиеся полукругом гвардейцы, одетые в черное: чей-то почетный караул. Они расступились, мужчина, закованный в доспехи, неторопливой походкой направился вдоль шеренг. Он шел, размеренно стуча подкованными сапогами, изредка указывая рукой то на одного штрафника, то на другого, их тут же выдергивали из строя и препровождали под надзор конвоиров.

Пиетт с тоской думал, что ничем хорошим это не кончится: вариантов было много, и все невеселые, начиная с расстрела и заканчивая использованием их в качестве учебных пособий... И такое бывало, как говорили. Стоящий рядом собрат по несчастью задрожал, а Пиетт только стискивал сложенные за спиной руки, глядя перед собой.

Воин остановился прямо перед ним, застыв в полной неподвижности, позволяя рассмотреть мелкие сколы и повреждения на явно дорогой броне. Владелец доспехов совершенно определенно не являлся придворным шаркуном, это был воин, участвовавший в очень жестоких сражениях. А затем рука в черной перчатке, украшенная устрашающей длины когтями, показала на него, мужчина продолжил движение, а Пиетта потащили к остальным.

Потом ему часто снилось, что ситх прошел мимо...

Он не знал, почему его выбрали, как и остальных. Никто ничего не говорил, а спросить - Фирмус Пиетт был не настолько глуп и любопытен, некоторые вопросы лучше не задавать, а то еще ответят... Но он знал, что с того момента, как на него указали рукой, у ситха нет более преданного ему человека, что и не скрывал. Как и остальные.

Лейтенант, потом капитан, а потом и адмирал Пиетт часто встречал тех, кого выбрали вместе с ним. Они занимали самые разные посты, должности и имели самые разные возможности и способности, но у всех было кое-что, объединяющее этих людей в одну группу.

Светящаяся в глазах преданность.

- Милорд, разрешите обратиться.

- Слушаю, адмирал.

- Прошу Вас не переводить меня на другой корабль. Мое место здесь, на мостике "Утренней звезды". Рядом с вами, милорд.

- Вы уверены, адмирал Пиетт?

- Да, милорд.

- Рядом... Что ж, адмирал. Ваша просьба удовлетворена. Ваша служба продолжится на этом корабле.

- Благодарю, милорд.

- Вольно, адмирал.

Ситх отвернулся, но окружающий его холод на миг потеплел. Пиетт выпрямился, стоя рядом с тем, кто мог убить его одним движением руки, и чувствовал себя на своем месте. Он находился там, где должен, и теперь у его жизни есть смысл. В этом Фирмус был твердо уверен.

***

"Утренняя звезда" скользила сквозь гиперпространство, словно мегалодон в древнем океане. Огромный. Черный. Несущий смерть всему, что попадается на глаза и может быть использовано в пищу.

Сидящий в большом мягком кресле, удобном даже на вид, мужчина слегка дернул уголком губ. Самую малость, так, чтобы не засекли камеры, спрятанные в углах большого помещения.

Мужчина прекрасно знал, что камеры есть. Он мог с легкостью ткнуть пальцем в каждую, мог уничтожить. Тоже с легкостью. Для него избавление от надзирающей за ним техники трудностей не представляло, достаточно просто пожелать... Круговая волна Силы, совмещенная со слабой Цепью молний, и проблема исчезнет.

Однако, простые решения не всегда самые эффективные, уж это он выучил на "отлично" за все эти годы.

Стоит исчезнуть механической проблеме, и у него появится другая. Владыка. Император не терпит неповиновения, он желает полностью контролировать свою игрушку, и игрушка это позволяла... В обмен на некоторые вольности. Неравноценный обмен, но Старкиллер был рад и этому, хотя и никак этого не показывал.

Он прекрасно выучил правила игры, когда делаешь три шага назад, чтобы сделать один шаг вперед, и вовсю использовал это знание в свою пользу, ведь идти можно не только прямо, но и в обход. И зачастую кривой путь ведет к цели гораздо надежнее, чем ровный расчищенный тракт.

Старкиллер и шел... О, вначале он еще на что-то надеялся, но несколько крайне болезненных уроков показали ему истинный уровень его Мастера, и за эти уроки мужчина был крайне благодарен. Поэтому сейчас он сидит здесь, в принадлежащих ему каютах, на его личной территории: пять больших, просторных помещений, включающих в себя кабинет, санузел, приемную, спальню и комнату для медитаций, и обдумывает свой следующий шаг.

Сила говорила, что вскоре произойдет глобальное изменение, которое откроет для него дорогу, ведущую к победе, а значит, надо готовиться. Его знания, его память подсказывают ему решение, и он благодарен за эту подсказку. Ведь знание уязвимого места своего врага - оно дорогого стоит, и он... они... заплатили за него высшую цену. Жизнь.

Мужчина расслабился, прикрывая глаза и натягивая на верхнюю половину лица капюшон. Сейчас он был одет в удобный костюм, не стесняющий движения, сверху набросил широкую мантию с глубоким капюшоном, так похожую на то, что носил один из его учителей. Здесь, в этом помещении, было практически пусто. Кресло, стоящее у одной стены, небольшой столик напротив, на котором сейчас лежал сейбер. И все. А еще здесь было темно.

В этой комнате никогда не включался яркий свет, только на столике стояла маленькая лампа в форме пирамидки, тускло горящая золотистым светом. Она не мешала и не отвлекала.

Дыхание мужчины выровнялось, он положил руки на подлокотники, погружаясь в транс. Плевать на наблюдателей, сейчас он находится там, куда нет хода остальным... Включая и его ревнивого Учителя.

Он выдохнул, шагая в глубокую темноту...

Два шага, и пустое пространство изменилось. Вспыхнул обжигающий свет, половину раскинувшегося над головой неба залило сияние стоящих в зените солнц Татуина. Зашуршал песок, песчинки накатывали на невидимую преграду, делящую этот мир на две части, но не могли ее одолеть. Вторая половина неба поражала глубокой синевой, в которой сверкали миллионы звезд, складывающиеся в совершенно неизвестные в этой галактике созвездия. Вдали темнота неба сливалась в одно целое с морем: глубоким, темным, шелестящим волнами, лижущими узкий песчаный пляж, переходящий в брусчатку, которой был вымощен кусочек двора. Старая акация одуряюще пахла, выпустив белые цветочные кисти, стоял простой деревянный столик, рядом с ним такой же стул.